Спустя полтора часа сражения стены Куайцзи находились под нашим контролем. Воинов я там потерял множество, ну, с тысячу точно. Больше смогу узнать только после битвы. Ворота мы тоже контролировали. Сейчас они стояли распахнутыми, и сквозь них в осажденный город втекали свежие войска. Осталось только город взять.
«Только? – видимо, от волнения, которое я испытывал, вылез внутренний голос, которому я некоторое время назад запретил появляться. – Да ты самое легкое сделал! Стены – ерунда! С нашим превосходством в численности, особенно в стрелках, защитники и не могли их удержать. А вот в городской застройке будет настоящая рубка!»
«Кыш!» – только и сказал я Ле Хе.
Понимая при этом, что он абсолютно прав. Самые тяжелые бои пройдут на узких городских улочках, со всех сторон зажатых домами. Там численное преимущество не реализуешь, да и лучники будут практически бесполезны. Вроде и город, не сказать, что большой, а как представишь эти лабиринты китайской застройки, страшно становится.
– Лю Юй. – я подозвал побратима, который все это время просидел как на иголках. Великому Воину хотелось в бой, но я в этом не видел никакой практической ценности на первом этапе штурма. – Бери свой отряд и прорывайся к центру.
– Да, старший брат! – Бык рванул с такой скоростью, что окончание фразы донеслось до меня уже метров с трех.
Согласно плану, он должен был усилить давление на центр. На узких улицах богатырь будет стоить даже не десятка, а сотни воинов. Баррикады, заслоны, рогатки, ловушки – все это было Воину нипочем. А в паре со Стражем прорыв и вовсе станет детской задачкой. Ну, во всяком случае, я на это очень надеялся.
Я же продолжал оставаться в ставке, расположенной в четырех ли от стен. Без техники «небесного взора» отсюда мало что можно было заметить, только общее состояние дел, да и то лишь до границы защитного периметра города. Дальше можно было проникнуть только на способности, которую я хоть и «включал» крайне дозированно, она уже успела просадить мой внутренний резервуар.
Вообще, для человека, который ничего фактически не делал, я очень устал. Состояние было сродни тому, когда весь день прогулял, находил не меньше десяти километров, и теперь мечтаешь только об одном – добрести до мягкого кресла, включить сериал и открыть бутылку холодного пива.
Ци не зря называлась жизненной энергией. С ее исходом сил у организма становилось все меньше и меньше. А мне еще предстояло проконтролировать городские бои, да и слежку за корейцами тоже нельзя было пускать на самотек.
Поэтому в город я теперь летал очень быстро. Врубал способность, быстро долетал до интересующего меня участка, в три‑пять секунд оценивал обстановку, после чего возвращался обратно и пару минут восстанавливал дыхание. С каждым таким полетом времени на отдых требовалось все больше.
– Мой господин! – Ван Дин, как обычно, находящийся за спиной, готовый выполнить любой мой приказ, впервые на моей памяти заговорил не потому, что сообщал принесенные новости, а из беспокойства. – Вам следует отдохнуть! Вы снова истощаете себя!
Всем же было прекрасно известно, что я потерял возможность нормально говорить, после того как самозабвенно расплескивал ци ведрами. Вот теперь и беспокоятся, как бы Стратег посреди битвы не включил режим «ушел в себя, вернусь не скоро». На боеспособности армии, конечно, это никак не скажется, а вот на координации – весьма.
– Начну сползать с коня – поймаешь! – подмигнул я, повернувшись к нему. – Это теперь твоя самая важная задача.
Наверное, мой вид к этому времени был неважным, потому что ординарец округлил глаза и торопливо закивал. А я вернулся к контролю сражения.
Быстрый бросок к пиратским джонкам – порядок. Стоят на рейде, пять ли от берега, не приближаясь и не удаляясь. Получили по сусалам, викинги южных морей, теперь больше о своих шкурах заботятся, чем о выполнении условий контракта.
Отдых.
Пока приходил в себя, осмотрел окрестности – нигде никто не лезет, никаких засадных полков или внезапного подкрепления – например, от тестя. Конечно, он бы на такое не пошел, но вдруг.
Резкий взлет вверх. Оглядел окрестности с высоты парящего орла – никого. Вниз. Десять глубоких вдохов и выдохов. Рывок к стенам. Там задержался на несколько секунд, не в состоянии сразу охватить картину мясорубки, открывшуюся моему духовному взору.
Дрались защитники как безумные. Вот вроде не было у меня репутации мясника, который каждый захваченный город превращает в обугленные руины, украшенный гирляндами висельников, а сражались они так, будто именно оно и было.
Каждый квартал, каждая площадь стоили нам столько крови и стольких жизней, что я уже не пытался считать потери. Помнится, у оригинального Вэнь Тая была такая замечательная способность – четко понимать точное число погибших, раненых и все такое. Так‑то удобно, четкое понимание собственных ресурсов позволяло осуществлять планирование. Только вот я был рад, что у меня ее до сих пор не имелось – свихнулся бы нафиг, понимая сколько людей погибло.
Шаг за шагом, квартал за кварталом, по щиколотку в крови, мои солдаты шли к центру. Где‑то вставали колом, не в силах преодолеть пробку из беспорядочно нагроможденных повозок, защищаемых полусотней куайцзинцев. Такие заторы бы пушечным залпом пробивать, да только не было еще в Китае пушек. Может, и к лучшему.
В других местах продвижение шло бодрее. Там, где атаку возглавлял мой побратим, так и вовсе, считай, сопротивления не было. Богатырь пробивался сквозь ряды местных, как раскаленный докрасна клинок сквозь ледяную плиту – медленно, но неотвратимо. Широкие взмахи его алебарды выкашивали врагов, заставляя выживших отступать, а то и бежать в ужасе. Следом за ним шагали лазурные драконы, расширявшие проход.
Лучники под руководством Юльки заняли стены и теперь без остановки лупили в сторону центра, где как раз концентрировались последние защитники города. Особого урона они нанести не могли, но заставляли осажденных держаться ближе к стенам и не лезть на открытые пространства.
В какой‑то момент, наблюдая за особо ожесточенной рубкой в квартале от центральной площади и дворца наместника, я почувствовал, что кто‑то схватил меня за руку и тянет куда‑то вверх. Будто мое тело тонуло, а некий спасатель тянул его на поверхность.
Вернувшись в него, я обнаружил, что почти сполз с коня, и не упал на землю лишь потому, что ординарец изо всех сил вцепился в рукав халата и, закусив от напряжения губу, держал. Рывком, который стоил мне пятен перед глазами, я вернул себя в вертикальное положение.
– Думаю, дальнейшее наблюдение будет лучше продолжить с земли, – произнес я, поразившись тому, насколько хрипло и безжизненно звучит мой голос.
Ванек тут же запел про необходимость беречь себя, разумно расходовать ци, но я отмахнулся от его кудахтанья. Да мы только потому и несем сейчас более‑менее приемлемые потери, что я своевременно нахожу точки напряжения и перераспределяю усилия! Здесь защитников обойти, в спину ударить, а не гробить людей в попытках пробиться в лобовую. Там отвести воинов, чтобы лучники по площадям отработали. Притормозить Быка, чтобы он не оторвался от воинов поддержки. Перенаправить Пирата с двумя сотнями конницы, заблудившегося в хитросплетениях улочек. Дать знать Амазонке, что она ведет своих верховых арбалетчиков прямо в ловушку.
– Попону на землю, – приказал я ему.
Тот, продолжая ворчать, вместе с парочкой телохранителей быстренько оборудовал место для пикника, только корзинки с сэндвичами и зонта от солнца не хватало. Я улегся на пахнувшие лошадиным потом покрывала, подложил под голову свернутый халат, который протянул мне ординарец, и сказал, закрывая глаза:
– Ван Дин. Каждую минуту ты должен бить меня по щекам. Чтобы я не отключился. – Тот попытался спорить, но я подмигнул ему и закрыл глаза. – Зубы только не выбей, ладно?
Сражение за Куайцзи длилось уже четвертый час. Вымотались все: и мои воины, и защитники города. Однако предстоял еще один акт этой трагедии – бой за центральную площадь и дворец наместника. На подступах к нему местные собрали все, что у них осталось: и выживших в боях до этого, и свежие силы, которые до последнего держали в резерве.
