Подгоняемый невыразимым беспокойством, Асандир продолжал:
— Мне предстоит приоткрыть древнюю защитную преграду. Когда это будет сделано, я подам вам знак. Тогда начнется ваш бой с Деш-Тиром. Всей силою, какая у вас есть, всей волею, какая вам доступна, вы должны будете загнать его внутрь защитного барьера. Лишь только последний клочок тумана окажется внутри, я вновь закрою паравианскую защиту. После этого вам при поддержке Харадмона и Люэйна придется отражать сопротивление злобных сущностей Деш-Тира. Если паравианская магия поддастся моим усилиям и безграничное сострадание, на котором строилась защита башни, уступит требованиям жесточайшей необходимости, я попытаюсь создать магическими заклинаниями своеобразную темницу. Если нам повезет, мы поместим Деш-Тира туда и не нанесем вреда башне.
Асандир вновь умолк, словно раздумывая, надо ли об этом говорить. Потом все же решился:
— Запомните как следует: нити судьбы, которые мы раскидывали в Альтейнской башне, не предсказывали здесь ничьей гибели. Пусть эта мысль поможет вам вынести самое наихудшее.
«Нет, смерть не самое плохое, — подумал Лизаэр. — Одержание куда ужаснее». Он и сейчас чувствовал легкое покалывание в теле, свидетельствующее о власти Харадмона над ним. При этом Харадмон ведь не был его врагом, а орда сущностей, против которых предстояло сразиться двум братьям и троим магам, имела совсем иную природу. В свое время эти сущности погубили могущественного Трайта. И если они овладеют Лизаэром...
— Желаю вам всем крепких рук и удачной охоты.
В тумане фигура Асандира казалась тенью. Маг наклонился и снял сапоги, затем стянул чулки. Ступая босыми ногами по холодному камню, покрытому корочкой льда, он прошел несколько шагов и принял боевую стойку. Потом Асандир поднял руки. В его глазах не было ничего, кроме леденящей пустоты. Он замер, и за это время все внутри Лизаэра напряглось до предела. Чтобы отринуть дурные предчувствия, принц сложил ладони чашей и сосредоточился, призывая свой дар света.
В лицо ударила воздушная волна. Одновременно в ушах зазвенело; звук напоминал трескающийся от мороза лед. Башню залил белый свет. Оглушенный и ослепленный, Асандир что-то крикнул. Его крик мог быть торжествующим кличем или криком нечеловеческой боли. Тьма оказалась прорезана мириадами крошечных огоньков. Башня Келин, прочно стоявшая в течение двух эпох, сотрясалась от потоков силы.
— Пора! — крикнул Асандир.
Лизаэру показалось, что этот крик знаменовал конец былой неуязвимости башни; вероятно, Асандир уже приоткрыл паравианскую защиту.
Из-под пальцев Лизаэра хлынули снопы искр. Щеки обожгло горячим ветром. Потом опустилась непроглядная, бархатно-черная темнота. Ощутив поток холодного ветра, Лизаэр приписал это действиям Аритона, ударившему по Деш-Тиру своими тенями. Вспыхнуло слабое пурпурное сияние. Оно опалило Лизаэру кожу и впилось в тело тысячами ядовитых иголочек. Принц хватал ртом воздух, пытаясь собраться с мыслями. В мозгу у него звучал голос Харадмона, умолявшего не терять головы и сражаться дальше.
Лизаэр ударил в наползающие клочья тумана, пробивая их светящимися лезвиями. Он не отступал, хотя сущности, выныривающие из тумана, оскаливали клыкастые челюсти и тянулись сквозь тьму, силясь добраться до него и свалить наземь. Убийственная сила его дара сделала принца беспощадным. Он бил по Деш-Тиру решетчатыми стенами молний. Вал огня выжигал и отгонял туман назад. От напряжения Лизаэр уже перестал разбирать, где свет, а где тьма.
— Еще раз! Ударь снова! — услышал он голос Харадмона.
Лизаэру показалось, что башня накренилась. Или он, обессиленный, просто утратил ориентацию в пространстве. За мерцающими кругами магической защиты он почувствовал присутствие Люэйна и присоединился к нему. Аритон по-прежнему, как заведенный, продолжал закидывать Деш-Тира тенями.
Принц хватал раскрытым ртом морозный воздух, а когда ему удалось сделать глубокий вдох, он тут же закашлялся. Воздух стал каким-то странным, слишком густым, чтобы свободно вливаться в ноздри. Лизаэру показалось, что сейчас он задохнется. А в голове безостановочно звучал голос Харадмона с требованиями продолжать битву.
Лизаэр был готов исчерпать свой дар до конца — до того момента, когда он сам станет живым факелом. Принц раз за разом наносил удары, чувствуя, как его истерзанное тело целиком превращается в проводник света. И только краешком сознания Лизаэр понимал, что действует не самостоятельно, а повинуясь чужой воле.
Он не более чем марионетка в невидимых руках Харадмона. Лизаэр почувствовал себя раздавленным. Тьма и головокружение, преследовавшие его, уже не являлись лишь результатом магических заграждений и атаки сущностей Деш-Тира. Лизаэру отчаянно не хватало воздуха, причем настолько, что он с неимоверным трудом сохранял сознание.
Но свет все равно продолжал вырываться из-под его рук. Белые потоки с треском разрывали окружающую тьму.
Двойственное чувство, владевшее Лизаэром, не позволяло ему поддаться панике. Инстинкт самосохранения громко вопил, что он покалечится, станет жертвой непонятной ему магии и сойдет с ума. Но Лизаэр неистово цеплялся за свое добровольное обещание, данное Содружеству. Благородство и понятия о чести заставляли его быть верным принесенной клятве: сражаться с Деш-Тиром до последнего вздоха.
И все же его стойкость и выдержка не превосходили возможностей смертного человека.
Оказалось, что королевского происхождения, гордости и целеустремленности недостаточно для поддержания в нем сил. Эта мысль буквально подкосила Лизаэра, и он, забыв о всяком достоинстве, заплакал.
Потом исчезли все мысли. Осталась лишь серая мгла, и она была безучастнее тумана и страшнее туннеля, ведущего в царство мертвых.
Прошло несколько мучительных мгновений. Лизаэр услышал звук, как будто над ухом разорвалась ткань. Потом раздались голоса, стремившиеся перекричать грохот, который стоял у него в ушах.
Лизаэр ощутил слабую боль в плече, колене и на щеке. Значит, он упал на бок, потому что сейчас лежал, уткнувшись лицом в тонкий слой снега, не в силах пошевелиться. Сквозь придавливающую его толщу воздуха он слышал хныкающие и хихикающие голоса. Они стонали, мяукали и издавали множество иных звуков, словно неприкаянные души в недрах Ситэра. Каждый вдох сопровождался болью, как будто лед расцарапал ему горло и легкие. Потом чьи-то руки схватили его, встряхнули и попытались поднять.
— Вставай, — услышал он суровый приказ Асандира.
Судя по охрипшему голосу, маг был на пределе сил. Возможно, восстановление древней защиты башни Келин требовало такого магического искусства, какое Лизаэру невозможно было даже представить.
