Конечно, теперь я могу крушить скалы сколько угодно, но сама идея точечным, тщательно выверенным приёмом, призванным пробивать защиту, пытаться снести скалу — это глупо.
Здесь были сотни и тысячи метров камня. Проще попросить шаманов стереть все следы.
Помимо Эскилиона, от ритуала осталось шесть сморщенных, ссохшихся тел, что искупались в чёрной крови.
Трое моих рыцарей: Энмар, Сай и Шимуль, и трое культистов: Жан, Леон и Хелн.
Забавно. Жан считал себя неудачником, но продержался дольше других. Леон был простым чернорабочим, но выдержал куда больше чем аристократ. Что же до сына моряка… Надо будет подарить ему хороший корабль и мёртвую команду.
Ни один известный мне способ поднятия нежити не сработал на этих телах… Но у меня было море силы, и я был магистром смерти. Применив наработки Имматона, я справился с тем, чтобы вернуть этих людей в строй.
Но вот получилось что-то странное. Однозначно, это была высшая нежить, недаром я вбухал столько силы. Вот только какая-то неправильная.
— Как ты себя чувствуешь? — обратился я к Саю, смотря на громилу снизу вверх.
— Я готов служить, милорд. — безэмоционально ответил рыцарь.
— Хочешь проведать семью?
Он не ответил, хотя точно услышал. Просто не понял вопроса.
Ритуал не прошёл для этих людей бесследно. Поток смерти словно выжег их разумы и души: не до конца, не полностью, но даже подняв их по эксклюзивному ритуалу с морем энергии, я получил пусть разумных, но пустых и безынициативных болванчиков.
Слегка подумав, я откомандировал их Улосу. Может, старик пристроит их к делу.
Исгерд сам подошёл ко мне, когда мы с Эскилионом спустились с горы.
— Ты закончил там? — внимательно посмотрел на меня ледяной шаман.
— Да, я закончил. — кивнул я. — Всё прошло хорошо.
На слове хорошо говорящего с духами словно окатило холодом. Тот вздрогнул. А ведь он был не из робких. Неужели это выглядело так страшно со стороны?
— Ты не будешь возражать, если мы с советом уничтожим этом место? — пытливо заглянул мне в глаза Исгерд.
— Нет, ни в коем случае. Я даже готов помочь вам в случае необходимости. — покачал головой я.
— Нет нужды. Мы справимся сами. — качнул седыми косичками старик.
А дальше совет шаманов, похоже, решил продемонстрировать мне, что они тоже на что-то способны. Отведя воинов от горы, шаманы собрались неподалёку и ударили чем-то непонятным…
Это напоминало направленное землетрясение. Верхушка столовой горы задрожала и пошла трещинами.
Внезапная мысль пришла мне в голову. Что, если я смогу увидеть это? Не теряя больше времени, я вонзил кинжал себе в сердце, сосредоточившись на происходящем.
И я увидел. Это были духи: настоящий сонм, или рой энергетических созданий, связанных с нейтралью земли, вгрызался в гору, заставляя её рушиться. Круг шаманов объединил свои силы, и сотни, если не тысячи их созданий стирали это место из существования, заставляя гору дрожать.
Я выдохнул, закрывая рану и помотал головой, отстраняясь от осознания происходящего. Это всё ещё было тяжело…
Развлекаясь на горе с поднятием мёртвых и молниями смерти, я сумел чётко осознать механику и пределы собственного бессмертия. Чем меньше оставалось от моего тела, тем яснее и чётче становилось моё восприятие того, что происходит вокруг. И тем сложнее было сфоксироваться на чём-то другом: тело выступало якорем, точкой фокуса внимания.
Проблема в том, что это было тяжело. Нет, не физически: строго наоборот, после каждого воскрешения я чувствовал себя обновлённым и полным сил. Я всегда считал, что имею целеустремлённое, хорошо развитое сознание, и не полагал себя глупцом. Но даже так, разум не выдерживал потока образов. Конечно, это было далеко не так тяжело, как в самый первый раз, постепенно я приспосабливался. Возможно, когда-нибудь вообще научусь рассыпаться на атомы и собираться по собственному желанию. Но пока… Наверно, это можно назвать усталостью разума. Моим умственным силам были пределы, и именно здесь лежала граница моего бессмертия на сегодня.
Нет, если кто-то обратит меня в пыль, я спокойно соберусь вновь. Один раз же получилось, и во второй справлюсь, уже учёный. Но что если они повторят это десяток раз? Сотню? Тысячу?
Без якоря в виде тела существовать в такой форме оказывалось крайне затруднительно. Вероятно, я не умру, если это произойдёт, я чувствовал это. Но вот только разум изменится до неузнаваемости. Я сойду с ума, а моё место скорее всего займёт бессмертное трансцендентное существо с осколками моей памяти.
Конечно, моим врагам от этого не станет легче. Но мне-то будет уже плевать!
Следует убивать себя почаще, чтобы привыкнуть и тренироваться держаться в подобном состоянии. Но у мастера в искусстве смерти с этим точно проблем не будет. Мы идём со смертью рука об руку.
Впрочем, дальше у меня по плану были другие дела, которые определенно не следовало откладывать.
В первую очередь следовало избавиться от философа. Всех деталей ритуала, он, разумеется, не знал… Но если я хочу, чтобы тайна моего бессмертия осталась тайной, я обязан позаботиться о её сохранении.
Это не было сложно. Я просто приказал Лейву привести его ко мне, за город. Всё ещё не доверял стенам Септентриона сохранять свои секреты… Гиганты из числа моих рыцарей смерти справились с тем, чтобы найти неприметную пустую пещеру в горах неподалёку.
— Что это значит, Ваше Величество? — недовольно спросил на меня связанный Имматон, когда я вынул из его рта кляп.
— Значит, что настало время избавиться от тебя. — пожал плечам я. — Твоя помощь действительно была очень кстати, отдаю тебе должное. Спасибо за это. Но мне необходимо сохранить тайну любой ценой.
— Я и не планировал никому об этом рассказывать. — исподлобья посмотрел на меня философ. — Кажется, я успел вам доказать, что не являюсь идиотом?
— Это недостаточно надёжно. — покачал головой я.
— Значит, просто убьёте меня? — злобно зыркнул учёный. — Благородный король-миротворец… Я, конечно, подозревал, что с вами что-то не так, но такое…
— Нет. — покачал головой я. — Не убью. Сотру твой разум.
Ментальная составляющая искусства смерти была, с моей точки зрения, довольно ущербной. Она заключалась в основном в уничтожении ненужных твоим марионеткам участков разум, и не включала в себя созидание. Доля творчества, конечно, здесь тоже была, но я не уверен, что составление алгоритмов проклятий вообще можно было отнести к ментальной составляющей.
Но с одним ментал смерти точно мог справиться: с уничтожением.
Я положил руки на голову философа и сосредоточился на его разуме. Мне требовалось превратить его в овощ, но при этом не убить…
Имматон страшно закричал, дёргаясь в конвульсиях, а его глаза, казалось, вот-вот вырвутся из орбит. Я направлял силу смерти в его разум вновь и вновь, пытаясь стереть его…
Философ бился, пытался вырваться, укусить меня, но тщетно. А затем мои руки просто рассыпались в прах, и он затих.
Я нахмурился и восстановил руки. Учёный тяжело дышал, но всё ещё смотрел на меня осмысленным взглядом.
— Ты помнишь своё имя? — осведомился я.
Имматон плюнул мне в лицо.
— Я — Имматон Септентрионский, лучший ум севера. — гордо заявил он. — Не знаю, что и как ты пытаешься сделать, но мой разум тебе не сломать.
Вот здесь я всерьёз задумался. Вообще-то, вложенных сил хватило бы, чтобы превратить в овощ несколько десятков людей. Но философ оказался неожиданно крепким орешком. Нет, я легко мог его убить…
Однако это казалось мне недостаточно надёжным. Что, если кто-то призовёт его дух? Или его душа задержится в мире? Я мог бы такое провернуть. Вдруг и другие справятся? Нет, нужно было превратить его в овощ.
Я тяжело вздохнул и закатал рукава. Этот гордец, конечно, может сколько угодно бахвалиться, но я знал: любой может сломаться. Вопрос лишь в приложенном времени и усилиях.
Мне пришлось провести в пещере почти месяц, пытая лучший ум севера. И это был изрядно напряжённый и сложный процесс. Я просто морально уставал от него! И когда, после тяжёлого трудового дня, мне казалось, что я сумел существенно повредить разум этого человека, за ночь тот словно восстанавливался, а затем Имматон снова плевал мне в лицо со своей неизменной гордостью!