— Я бы сказал, по меньше мере, восемь, — пробормотал Симон. — Семь тел осталось, и ещё один точно погиб при отступлении.
— О количестве раненых Светлых также трудно сказать что-либо наверняка, но их больше десятка, — продолжил Эспозито, не обратив на его реплику внимания. — А кроме того, один Светлый захвачен в плен.
— Да? — с интересом спросила я, откладывая вилку. — И что нам теперь с ним делать?
— С вашего позволения, Сандрин, я хотел бы с ним побеседовать, — сказал мгновенно оживившийся Симон.
— Думаю, что мистер Рен тоже не отказался бы с ним побеседовать, — пристально глядя на него, произнёс Эспозито.
— Не сомневаюсь, — пожал плечами Шевалье и деловито направился к двери. Надо полагать, чтобы не дать Рену себя опередить. Эспозито вздохнул и обернулся ко мне:
— Разрешите идти, Повелительница?
— Идите, — кивнула я. — Когда подберёте тела, доложите.
Крис хихикнул, не дожидаясь, пока Эспозито выйдет.
— Борьба за место у трона в самом разгаре, — объяснил он причину своего веселья. И добавил с материнской заботливостью: — Ты ешь, ешь, не отвлекайся.
— Думаешь, Эспозито болеет за Рена?
— Разумеется, как-никак они из одной команды. А Шевалье, во-первых, чужой, во-вторых, много власти забрал, в-третьих — стал твоим вассалом раньше них.
— Это тоже имеет значение?
— Конечно. Те, кто принесли тебе присягу ещё в Париже, стоят выше, чем те, кого ты получила по наследству от Барра. Ну, а про то, что все твои личные вассалы дерут нос перед вассалами других Хозяев, я и вовсе молчу. Но твоё расположение всё же играет решающую роль, вот за него и идёт непрекращающаяся борьба.
Я вспомнила разговор, недавно состоявшийся у меня с Алви.
— Хорошо, что хоть не пытаются наезжать на тебя, — с вздохом сказала я.
— Начнут ещё, вот увидишь.
На этой оптимистичной ноте разговор и оборвался, потому что в комнату заглянула Марта.
— Повелительница, госпожа Чернова проснулась.
Я стремительно взлетела по лестнице и толкнула дверь, даже не успев перевести дыхание. Мама сидела на кровати, держась за висок, и вид у неё был всё ещё несколько сонный.
— Мама… — я запнулась, не зная, что говорить дальше. Потом шагнула вперёд, села на кровать и обняла её.
— Ну, — спустя несколько секунд сказала мама, чуть отстраняясь. — Быть может, хоть ты объяснишь мне, что всё это значит? Как я здесь оказалась, где это «здесь», и почему ты исчезла так внезапно? Что вообще происходит?
— Да, мам, я тебе объясню, я тебе всё обязательно объясню… — я опять запнулась, под маминым пристальным взглядом непроизвольно поправив палантин. К счастью, прожжённые в платье дыры я уже успела ликвидировать, но вот всё остальное… И почему в моём гардеробе, подобранном в лучших бутиках Нью-Йорка и Парижа, не нашлось какой-нибудь простенькой кофточки, которую Крис мог бы набросить мне на плечи? Я ещё могла что-то соврать про дом, в котором мы оказались, и про одежду, ведь мама всё же не настолько разбирается в таких вещах, чтобы на глазок определить, что на мне платье от DolceGabbana и туфли от Chanel. Но палантин из голубой норки выглядел прямо-таки вызывающе дорого.
— Я тебе всё объясню, — повторила я, в то время как мой мозг лихорадочно работал, просчитывая варианты.
— Объясни, только… — мама взяла меня за плечо, испытывающе заглянув мне в глаза. — Саша, с тобой всё в порядке?
— Со мной всё хорошо.
— Точно?
— Конечно, мама! А ты? Как ты себя чувствуешь?
— Сносно. Сколько я проспала?
— Долго. Я даже не знаю, сколько. Но врач говорит, что для тебя всё обойдётся без последствий.
— Меня осматривал врач? Да что со мной случилось? И с тобой?
— Со мной всё в порядке, мам, честно. Просто я… — я глубоко вздохнула и бухнула: — Я вышла замуж.
Чтобы переварить это известие, маме потребовалось несколько секунд.
— За кого?!
— Ты его не знаешь, мама. Я вышла замуж и уехала в Америку. Собственно, в ней мы сейчас и находимся.
На этот раз мама молчала дольше.
— Мы в Америке? — переспросила она.
— Ага, — кивнула я, благодаря бога за кратенькую передышку, и одновременно преисполняясь к ней сочувствия. Заснуть в России и проснуться в США — да тут у кого угодно ум за разум зайдёт. Не стоило мне всё так вываливать, но я просто не успела придумать, как повести разговор. Эх, эмоции, эмоции… Услышав, что мама проснулась, я спешно кинулась к ней, даже не задумавшись, что скажу. А теперь поворачивать назад было поздно, разве что применить магию, чего я поклялась себе не делать.
— Как я здесь оказалась? — наконец спросила мама.
— Тебя похитили.
— Кто? — на этот раз вопрос прозвучал менее эмоционально, кажется, мама начала привыкать к валившимся на неё потрясениям.
— Бывшие… как бы это сказать… противники моего мужа. Мама, тебе всё расскажу по порядку, но мне трудно решить, с чего начать. В общем, я вышла замуж за американца, он был богат… Его звали Луис Барр, так что теперь я миссис Барр. Мы были недолго знакомы перед свадьбой, но любовь, и всё такое… В общем, я бросила учёбу и уехала с ним.
— А почему ты мне ничего не написала?
Это был самый сложный вопрос, потому что у меня не было на него вразумительного ответа. Более-менее связная версия событий в моей голове уже сложилась, но эта прореха была в ней самой крупной.
— Я боялась, мам.
— Чего?
— И того, как ты на всё это посмотришь. И муж просил не распространяться. Но главным образом я боялась, что ты меня не так поймёшь. Ведь всё это очень походило на то, как если бы я вышла замуж за его деньги. Он ведь действительно был очень богат. Я думала — обживусь, освоюсь, и тогда всё тебе подробно и расскажу, может быть, приеду в гости, или тебя к себе приглашу… — я замолчала, разглядывая свои руки.
— Саша, — укоризненно сказала мама, — неужели ты действительно думала, будто я заподозрю тебя в корыстных побуждениях? Я, слава богу, знаю тебя вот уже двадцать семь лет. Но даже если бы и так… Твоя жизнь — это твоя жизнь, и как ею распоряжаться, это твоё личное дело. Но это ещё не повод пугать меня до полусмерти.
Ответить было нечего, и я ограничилась исполненным раскаяния вздохом.
— Я получаю от тебя какую-то маловразумительную записку «жива, здорова, больше не пиши». Пытаюсь связаться с этой твоей Школой, и получаю от ректора ещё менее вразумительный ответ, что ты исключена. И ни слова о причинах. И никто не знает, где ты. Я оборвала телефон посольства, я уже хотела сама ехать тебя искать, и не сделала этого только потому, что у меня в тот момент не было заграничного паспорта. А там от тебя и другие записки подоспели, но ни в одной ничего конкретного. Чего я только не передумала за эти месяцы.
