Как только демон и его контрактор покинули комнату, я, отбросив напускное веселье, поднялась с кресла и подошла к книжным полкам. Препираться с этими красавцами, конечно, интересно, но, пожалуй, пора сосредоточиться на деле. В конце концов, за работу мне отвалили полмиллиона, надо отрабатывать.
Рука безошибочно потянулась к толстому потрепанному бестиарию. За последние тринадцать лет бедную книгу листали бессчетное число раз, затрепав сильнее, чем за предыдущие четыреста лет ее существования. Что поделать, если без Богов в этом мире наступил полный хаос, нежить полезла со всех щелей. А нам, бедным магам-трудоголикам, пришлось в срочном порядке доставать с верхних полок старинные тома, посвященные нежити, нечисти и прочим нелюдям, сдувать пыль с бесценных фолиантов и штудировать их от корки до корки.
И ладно бы просто штудировать, магам пришлось проверять достоверность сведений на практике, вполне реально рискуя собственной шкурой. Нам с учителем еще повезло, но немало колдунов сгинуло в течение первых трех лет, потому что большая часть бестиариев оказалась написана какой-то бестолочью с богатой фантазией. Поэтому и без того малочисленные после Войны ряды магов значительно поредели, а оставшиеся одаренные предпочли запереться в Цитадели и лишний раз носу оттуда не показывали. А теперь, когда магия в Пантее на вес золота, это равносильно принесению остального мира в жертву.
Но, с другой стороны, мне же лучше, на свой кусок хлеба с вареньем заработать могу. Помимо меня, всего три колдуна предпочли сбежать из гадюшника, в который превратилась Цитадель, и двое из них на немыслимых для меня добровольных началах (то бишь, бесплатно и ради сомнительного удовольствия) уничтожали нежить по всему Пантею. Я же и еще одна магичка, которую я видела только раз в жизни, сидели в своих замках и время от времени отправлялись в путешествие по близлежащим землям, за символическую плату уничтожая появившуюся с последнего рейда нежить. Так и живем.
Я отогнала побежавшие по знакомой колее мысли и, зажав увесистый том подмышкой, направилась в лабораторию. Спустя пару минут раздался робкий стук, и в дверь просунулась взъерошенная голова Надая. Мужик смотрел испуганно, словно я ожидала его в белой мантии, со скальпелем в руке и с маньячной улыбкой на лице, и этот суеверный страх перед «госпожой магичкой» вызвал у меня кривоватую усмешку.
— Заходи, мне нужна твоя помощь, — приказала я.
Конечно, я могла бы разыграть этого деревенского обалдуя, повеселившись от души над его недоверием к магии, но посчитала, что сейчас нет времени развлекаться. До утра мне предстоит много работы, некогда заниматься глупостями.
Надай облегченно выдохнул и прошел в комнату. Я подозвала его к себе и, усадив напротив, приступила к допросу.
Спустя несколько часов мужик, измученный моими вопросами, наконец, был отпущен на все четыре стороны, точнее, по направлению кухни, так как близилось время ужина. Наказав сварганить что-нибудь съедобное, я занялась систематизированием полученной информации, параллельно полистывая бестиарий.
С навками я уже сталкивалась, но очень давно, еще под руководством учителя, поэтому большую часть информации успела позабыть. Найдя нужный раздел, я невольно ругнулась, потому как в этой древней книге использовался высокий слог, непривычный для современного обывателя. Из-за витиеватости выражений порой невозможно было понять смысл написанного, и мне пришлось потратить какое-то время, чтобы отбросить все ненужные художественные обороты вроде «Нежить сия злополучная, Богами отвергнутая, злобой и Бездной пригретая…» и прочая, прочая, прочая на четыре строки.
После переработки информации осталось на полстраницы:
«Навки (навь, навье, мавки, мавь) — злые духи, нежить, мертвецы. Становятся навками малолетние дети, умершие без Божественного благословения или задушенные матерями. Их представляют в виде детей или дев с длинными волосами, в белых сорочках. Особенностью внешнего вида навок является отсутствие кожного покрова на спине, в результате чего сзади у них можно видеть все внутренности. По этой причине их также называют „не имеющие спины“.
Навки скрываются в лесах, на полях, в реках и озёрах, часто сближаются с русалками и мстят людям за то, что допустили их раннюю смерть, сбивая путников с дороги, заводя в болота и убивая, могут защекотать до смерти. Также завлекают к себе мужчин и убивают их. Часто просят путников дать им гребешок. Если гребешок получают, то расчёсываются и уходят, иначе могут погубить.
Если на них брызнуть водой и сказать „Пусть обратят Боги внимание свое на дитя неблагословенное и даруют ему покой во имя такого-то Бога“, они обращаются в ангелов и оказывают своему благодетелю большие услуги. Это может произойти только в течение семи лет после того, как ребёнок превратился в навку. Если же в течение семи лет навку никто не благословит, то она навсегда остаётся нежитью. Защитой от навок служит чеснок, хрен и полынь. Смерть же им приносит заговоренное луной серебро».
Еще раз перечитав получившийся текст, я невольно хмыкнула. Особенно меня порадовал пункт про сбрызгивание водой, благословение и обращение в ангелов. Собственно, из-за того, что Боги мертвы, благословение бесполезно — некому обращать свое внимание на благословляемое дитя. И уж тем более сомневаюсь, что навь может обратиться в ангела, да еще и оказать благодетелю услугу! По всем правилам она должна рассыпаться белой пылью, так как душа, дождавшись божественного внимания, отправляется в загробный мир, а тело, уже давно мертвое, не может продолжать существовать.
Поэтому, отбросив этот абзац, я получила скромный итог: готовь чеснок, хрен, полынь и заговоренный меч. Первые три ингредиента у меня всегда были под рукой, так как являлись стандартными средствами защиты от нежити. Заговоренный луной серебряный меч у меня тоже имелся, еще от учителя остался, а потому на этом первый этап сборов окончен.
Собрав травы в специальную сумку и припомнив, что меч я с прошлой охоты из машины вроде не убирала, я решила сделать перерыв и поужинать. Тем более что в комнату уже довольно давно просочились весьма аппетитные запахи.
Насвистывая себе под нос какую-то простенькую мелодию, я отправилась на кухню. Зашла, а там уже все в сборе, середина трапезы. И хоть бы кто меня позвал!
Я сдвинула брови и неделикатно кашлянула. Мужчины застыли, пойманные с поличным. На меня уставились три пары настороженных глаз. Боитесь? Правильно делаете… Я бы тоже боялась, а то когда я завожусь, меня проще прибить, чем успокоить. А учитывая, что среди присутствующих есть один красноглазый архидемон, который без труда может это сделать… Прибить в смысле, а не успокоить. В общем, лучше не рисковать.
