И принес же… этот чудный весенний ветер, если уж выражаться поэтично… дивного барда!
— Извини.
Риннолк понимала. Все понимала, но ничего поделать с собой не могла. Она едва не убила человека. Юную дочку посла, как ей сказали. Риннолк не помнила свою невольную жертву, но наверняка та девушка — чудесное и совершенное создание. Таким всегда не везет. Риннолк это понимала, она вообще всегда все могла понять. Но… мечтательная, будто бы пьяная улыбка нечисти, шумное дыхание, стук собственного сердца… Крепко держащие руки, уносящие куда-то вниз — так, что не видно совсем ничего, сердце разрывается, а на шее затягивают удавку…
— Прости меня, — громче и настойчивей повторил бард. — Я ошибся. Серьезно ошибся.
Риннолк, все это время словно бы во сне запихивающая шарф в сумку и гладящая немного встревоженного Репея по шее, очнулась.
— Конечно. Конечно, я прощаю.
Не соврала, только заставить себя произнести слова более дружелюбно не получилось. Хотя нечего здесь прощать, по сути. Ты, родившись в Шермеле, вздрагиваешь от воспоминаний о гаснущем в глазах солнце, да? А каково было той девчонке, которая еще и жизни толком не видела?
— Тебе невозможно поверить, — не удержался, фыркнул бард.
Риннолк застыла спиной к нему, затягивая пояс с ножнами, и внезапно поняла, чего испугалась в тот момент больше всего — она не успеет. Не успеет узнать, найти и… Не успеет, в общем. Странно, но от этого понимания стало легче. Риннолк усмехнулась криво и жестко, как это делала всегда, и спокойно ответила, поворачиваясь к Кайсе лицом:
— А мне — плевать на то…
— А мне нет, — не отвязался Кайса. — Я сделал глупость и…
— Что с той девчонкой? — перебила его Риннолк, намеренно напоминая о бедняжке.
«В том-то и дело, — подумал Кайса, постепенно начиная выходить из себя, — что она при всем пережитом выглядела поживее тебя!» А Риннолк снова отвернулась — ответ был ей не нужен. Этой привычкой — задавать вопросы и не слушать ответы на них, отворачиваться и уходить без предупреждения, — девушка раздражала почти всех. А сестра усмехалась и качала головой, хотя с ней так редко хотелось отвернуться, обхватить голову руками и зажмуриться или закричать от злости.
Кайса был чуток. И чуткость не исчезла с приходом раздражения — наоборот, подхлестнула к действиям. Рука легла на плечо вздрогнувшей девушки — осторожно, мягко, успокаивающе…
— Хор-рош-шо, — прошипела Риннолк, вдруг глотнув ртом воздух. Этот его жест — почти такой же, каким она недавно успокаивала Репея, возмутил ее несказанно. К тому же, Риннолк сама была упертая до невозможности, и, как это часто бывает, терпеть не могла данное качество в других людях.
— Надо, чтоб я тебе простила? — Риннолк, с потрясающе привычными ощущениями, одним взмахом вытащила шпагу из ножен. — Прощу с легкостью, — фраза, услышанная как-то от одного акконора с ужасно черным чувством юмора, пришлась кстати, — твое ухо мне вполне подойдет…
Такой резкий переход вызвал у барда нервный смешок. Острие шпаги мелькнуло у самого носа, а девушка была на диво серьезна и левой рукой поудобнее перехватывала кинжал.
— А я думал, в Шермеле больше в ходу копья, — кинжал у Кайсы тоже был, даже два, но использовал он их крайне редко, все больше обходясь или душевными разговорами, или ударом медвежьей лапы. Часто одно перетекало в другое, но не у самого королевского дворца же, в самом деле… На них и так уже смотрят конюхи. Издалека и с опаской.
— А зачем тебе мое ухо? — следующую атаку он отбил, попытался напасть сам — неудачно. Его спокойный, дружелюбный тон раздражал Риннолк еще больше. Кайса это понимал, и ничего не менял. Наоборот, не спеша возобновлять бой, склонил голову на бок.
— Может, с тремя ушами я пойму, наконец, за что так любят твои песни, — Риннолк врала. Ни одной песни его она не слышала, и еще несколько дней назад совсем не отказалась бы послушать.
— Сердца нет, так уши не помогут, — проникновенным голосом заверил Кайса чуть злее, чем хотел. Все-таки, может, своего сердца у нее и нет, но в чужое попала с точностью. Сблокировать удар, быстро отступить, чтоб не попасться снова, все-таки шпага раза в полтора длиннее… Нет, так он сам никогда до нее не дотянется.
— Почему ж в медведя не перекинешься? — фыркнула девушка между делом. — В прошлый раз спасло!
И Кайса, уж насколько был занят, едва не открыл рот от удивления. Его Величество даже не потрудился стереть пару воспоминаний этой… этой Риннолк? Даже не позаботился о годами хранимой тайне своего верного слуги?!
— Нет, я не буду с тобой драться, — Кайса демонстративно засунул кинжал обратно в ножны на поясе. Другой клинок, который висел за спиной, он так и не вытащил.
Риннолк на миг опешила, потом пожала плечами и метнулась к барду. Отскочить он не успел. Хорошо, что хоть не зажмурил глаза по детской привычке — наемница остановилась вовремя, кончик клинка чуть заметно дрожал — у самой переносицы разведчика. Отвлекало это здорово. Так и хотелось свести глаза на острие. М-да, хорошее впечатление произвел бы тайный офицер Его Величества…
— А я думала, — медленно проговорила Риннолк, — ты будешь обязан меня убить. Ведь я могу многим открыть твою тайну.
— Так и то, что это большая тайна, ты тоже знаешь? — осведомился Элле-Мир весьма учтиво. — Ну так ты никому ее не откроешь, будь уверена.
— Почему? — и все-таки шпага нервировала…
— Кроме меня это знает король, — объяснил Кайса. — Он сам, наверняка, рассказал тебе об этом и попросил никому не говорить, так?
Девушка не ответила, и Кайса счел это согласием.
— Глупо, не находишь, доверять такие тайны сомнительным наемникам?
Риннолк опять не ответила. Но и шпагу не убрала. А заставить себя отступить назад или вбок разведчик не мог. Вроде как связь наладилась, такая хрупкая, что даже шаг ее переломит.
— А дело в том, — таким тоном, каким рассказывают детям сказки, продолжил Кайса, — что Его Величество никогда не совершает глупых поступков…
— И что это значит? — рука дрогнула, Риннолк помедлила и опустила шпагу.
— То, — Кайса победно улыбнулся, — что Его Величеству от тебя еще что-то нужно. И будь готова вскоре опять вернуться во дворец.
Риннолк почему-то упорно не смотрела ему в глаза.
— Вряд ли, — наконец произнесла она. — Я уезжаю сейчас же.
Кайса немного поразмыслил, глядя, как Риннолк забирается в седло, и все-таки негромко окликнул ее, когда та уже успела тронуть поводья.
— Знаешь, я бы не советовал…
Оглянулась, в темных глазах, цвет которых так трудно разобрать, мелькнул гнев, губы сжались в полоску, побелели скулы — все это, даже после такой недолгой встречи, было знакомо. Кайса мысленно поразился — до чего же этот человек был… резким. Предсказуемым, но непонятным. Бард покачал головой.
