— Так мне можно идти? — неуверенно спросила я.
— Ты еще здесь? Ну-ка марш отсюда и чтобы я эти две недели тебя не видел!
Дверь за моей спиной громко хлопнула, а моя интуиция панически вопила: — 'Здесь что-то не так!
'Что должно произойти, чтобы шеф одобрил внеочередной отпуск? — почему-то мне казалось важным понять, чем продиктован его неожиданный поступок.
Откуда взялась во мне такая подозрительность, может все это от нервного напряжения? Так это не повод я часто бываю в таком состоянии, но ничего подобного раньше не замечала.
Ну, вот начала копаться сама в себе! Вот уж глупости, ничего радужного я там не найду. Так стоит ли искать?
Я отрицательно покачала головой и направилась переодеваться, попутно игнорируя заинтересованные взгляды коллег по работе. Им наверняка очень интересно, чего же такого сказал мне шеф. Так пусть поломают головы, мне в одиночестве этим заниматься не очень хочется.
Работу я покинула через пятнадцать минут и медленно направилась на остановку.
— Черт! — выругалась я, протискиваясь сквозь толпу на остановке, — час пик, чтоб его!
Пробираться мимо уставших после работы людей, почти всегда задача не из приятных, к тому же, можно узнать о себе много нового. Но сегодня мне было глубоко наплевать на чье-то мнение, поэтому я достаточно быстро оказалась около дороги.
К остановке то и дело подъезжали маршрутки и троллейбусы, увозя с собою часть народу, но как оказалось, все остальные ждали именно тот автобус, который нужен был мне. Когда он подъехал, гостеприимно распахивая двери, толпу всколыхнуло и народ ломанулся к автобусу. Я тоже было поспешила к нему, но в этот момент кто-то сильно толкнул меня. Сделав шаг вперед, чтобы хоть как-то сохранить равновесие, я зацепилась ногой за выступ бордюра и упала прямо на дорогу. Асфальт больно оцарапал выставленные во время падения ладони. Раздражение во мне поднялось горячей волной и вылилось в поток нецензурной брани.
— Вам помочь? — услышала я мужской голос.
— Нет спасибо, — прошипела я, медленно поднимаясь с асфальта.
Хорошо, что кроме рук ничего не пострадало.
Народу на остановке, после отъезда моего автобуса стало намного меньше, и я решительно направилась к пустой лавочке. Когда до нее оставалось несколько метров, на моем пути возник…ОН.
— Плохой день, просто ужасный, — пробурчала я себе под нос.
Опустив взгляд на дорогу, развернулась и зашагала прочь от остановки. Не успела я пройти пару метров, как чьи-то руки схватили меня за плечи, рывков развернув назад.
— Какого черта! Что вы себе позволяете! — зашипела я, прижатая к ароматной мужской рубашке, — отпустите меня не медленно!
— Александра не ведите себя как ребенок! Вы проигнорировали меня уже дважды, — его ровный низкий голос, окатил меня словно ушат ледяной воды.
— А вы преследуете меня, не это ли ребячество? — и с силой наступила каблуком ему на ногу, — с вашей с-стороны?
— Уберите вашу ножку, или я переломаю вам ребра, — спокойным, но оттого угрожающим голосом сказал Никольский, а в подтверждение своих слов сильнее сжал руки на талии.
— С-садис-ст! — выдохнула я, глядя в его злые голубые глаза, но ногу убрала.
— Умница, — усмехнулся он, — а теперь будь паинькой и выслушай меня.
— А это обязательно? — на мой вопрос он недобро сощурил глаза.
— Нет, но тогда я сделаю это без твоего согласия…
— Так какая разница? — 'усни язва! приказала я самой себе, от досады прикусив язык.
— Силой, — ядовито добавил Никольский.
— Я вся внимание!
— Умница цветочек, — отметил он, — сейчас мы идем к моей машине, и ты без разговоров садишься внутрь, потом мы едем в ресторан.
— Интересное предложение, — задумчиво проговорила я, покусывая нижнюю губу, — но не для меня. Может в следующей жизни?!
С последними словами я резко рванулась в сторону из ослабевших тисков, но тщетно мужчина был на чеку.
— Ты куда-то собралась? — почти ласково сказал Никольский, только глаза остались такими же злыми.
— Кажется, нет, — безразлично ответила я.
'Как же так?! — кричало все внутри.
— Пошли, — и я пошла, его руки все также держали меня за талию. Со стороны, наверное, мы казались парочкой.
— Зачем вам это нужно? — спросила я, когда впереди замаячил знакомый силуэт его машины.
— Может, ты мне понравилась, и я решил с тобой познакомиться.
— Странные у вас методы знакомства, или вы считаете, что ваша беспринципная наглость меня очарует? — сейчас мне совсем не было страшно, злость переполняла всю меня, угрожая вылиться в банальную истерику с непредсказуемыми последствиями.
— Это вы Александра провоцируете меня поступать с вами именно так, — холодная улыбка появилась на его лице.
— Ах, даже так? В таком случае не стоит пытаться приручить дикого зверя, — эта аналогия показалась мне наиболее подходящей. Я все еще надеялась вызвать в нем неприязнь к себе, но, похоже, так ничего не добилась.
— Я это обязательно сделаю, — мы как раз подошли к машине, и он приглашающе распахнул дверь, — садись.
Моя уверенность колебалась, мне стало по настоящему страшно. Неосознанно брошенный взгляд в сторону и его рука на моей талии напряглась.
— Не стоит, ты же умная девочка?! Садись в машину и все будет хорошо, — от его нежно-ядовитого тона мне показалось, что воздух перестает поступать в легкие. Легкая паника овладела мной, и я стала отдирать его руки от себя, царапая кожу ногтями. Он что-то кричал в ответ на мои попытки освободиться, но я ничего не могла сделать. Это не было попыткой убежать, я задыхалась, беспомощно хватая воздух ртом. Паника уже не просто щекотала нервы, она выбивала из тела крупную дрожь, плавно перетекая в болезненные конвульсии. Перед глазами плыли черно-фиолетовые кляксы, легкие обжигало, словно раскаленным железом, но вдруг резкая боль в груди заставила меня сделать судорожный вдох…
Кашель обдирал горло, но дышать я уже могла нормально. Когда я открыла глаза, то первое что увидела это обеспокоенное лицо Никольского.
Видимо во время приступа удушья меня все-таки впихнули в машину, и теперь моя голова покоилась у него на коленях, а его пальцы перебирали прядки моих волос.
В душе все будто взбунтовалось против такого обращения. Я резко села. Головная боль сразу же дала о себе знать и в глазах снова запрыгали разноцветные пятна, пришлось откинуться на спинку сиденья, до боли закусив губу, чтобы не застонать. Когда стало немного легче, я скосила глаза на Никольского.
— Что это было? — холодно спросил он, глядя прямо перед собой.
