На следующий после набега на Эрмитаж день Катя проспала до одиннадцати утра. Благо – суббота.
«Хорошо, что не надо идти в универ. А у некоторых лекции и по субботам, вот бедняги, – сонно думала она, валяясь в кровати и любуясь солнечными зайчиками на потолке. – Так, что я собиралась сегодня сделать? Пункт первый: попытаться разыскать Димку…»
Катя вздохнула, покосившись на телефон. Ею двигало не столько беспокойство за друга, сколько чувство долга. Но вдруг он все еще страдает по ней, и воспримет звонок как-нибудь… превратно? Решила – так звони…
«Поговорю с ним нейтрально, – Катя протянула руку к мобильнику. – „Привет! Куда пропал?“ И все такое. Друг он мне, в конце концов, или нет?»
По мобильному Димка не отозвался. Точнее, его номер попросту не обслуживался. Катя почувствовала легкое облегчение. Честно говоря, она и сама не знала, о чем с ним говорить. Просто убедиться, что с Димкой все в порядке. Может, бросить это дело?
Но Катя привыкла доводить задуманное до конца.
«Позвоню его родителям, – решила она. – Если трубку возьмет не Димка, я даже к телефону его звать не стану. Передам привет, и все».
По городскому трубку сняли после третьего гудка. Катя глубоко вздохнула, готовя заранее продуманные реплики, но они не пригодились.
– Алло, – раздался в динамике голос Димкиной мамы. Тон был довольно холодный. – Это ты, Катя? Давно же тебя не было слышно!
Катя, покраснев (хорошо, что по телефону – не видно), промямлила что-то неразборчивое.
– Что ты раньше не звонила? – укорила Димина мама. – А Дима уехал. Никто из вашей компании даже проводить его не пришел. Друзья, называется…
– Куда уехал? – спросила Катя, сгорая от стыда.
– Учиться за границу, – сообщила Димина мама с явной гордостью.
– Как?! Но разве он не поступил в универ здесь, в Питере?
– Поступил. И там, за границей – тоже поступил. Он всегда был одаренным мальчиком.
В голосе Димкиной мамы снова промелькнул отзвук укора. Одаренный, а ты его не оценила…
– Когда он приедет?
– Понятия не имею. Может быть, на зимние каникулы.
– А связаться с ним…
Но в динамике уже раздавались короткие гудки.
Катя положила трубку. Что ж, по крайней мере, с Димкой все в порядке. У него теперь другая, новая жизнь. А она, Катя – его прошлое, перевернутая страница… Разве она не того хотела? Почему же ей стало так грустно?
Ладно, переходим ко второму пункту, подумала Катя, усилием воли прогоняя печальные мысли о Димке. Выяснить, что такое «Гаруда».
Древний «пентиум», на котором она набивала первые переводы, давно был отправлен в утиль. Теперь у Кати был нормальный ноут. А что толку от его крутизны? Ни с того, ни с сего сдох Интернет. Да уж, день определенно не задался.
И что теперь делать, скажите на милость? Звонить в техподдержку? Ругаться с провайдерами? Которые наверняка начнут задавать каверзные вопросы или давать советы в духе «а вы войдите в настройки, а потом…» Знать бы еще, где эти настройки, и вообще с чем их едят!
Просто как в анекдоте:
«Я у вас компьютер купил».
«И что?»
«Сломался».
«И что?»
«Так он у вас на гарантии!»
«И какая гарантия?»
«Пожизненная, блин!»
«А что с компьютером?»
«Сдох!!!»
«Раз сдох – гарантия кончилась!»
Катя хихикнула, а потом вспомнила, что этот анекдот любил цитировать Димка, и снова загрустила. Димка вечно посмеивался над Катиной компьютерной безграмотностью, когда она звонила в панике – приезжай, вся работа вдруг куда-то пропала! А надо было всего-то окно развернуть… Конечно, с тех пор Катин уровень грамотности повысился. Но не принципиально.
«Нет сети, – еще раз прочитала Катя. – Вот зараза! И откуда я ее теперь возьму? Эх, Димку бы сюда…»
Все, хватит о нем думать! Катя набрала номер Лейки.
Подруга отозвалась не сразу.
– Ой, Катюха, приветик! – сонно пробормотала Лейка. – Чего звонишь в такую рань?
– Полдень для тебя «рань»? Ну-ну. У тебя есть Интернет?
– Конечно, – Лейка громко зевнула в трубку.
– Я сейчас к тебе приду!
– Ну приходи… Приходи! – Лейка неожиданно оживилась и добавила загадочным голосом. – Такое тебе расскажу! Обалдеешь!
Катя хмыкнула и отключилась. Раньше бы она даже не сомневалась, что ее ожидает подробная и красочная история нового Лейкиного романа. Но теперь-то Лейка уже почти официальная невеста Карлссона. Катя, правда, не слышала, чтобы тролль хоть раз ее так назвал. Или хотя бы подтвердил Лейкины заявления на эту тему. Впрочем, он их и не опровергал. По крайней мере, сама она всем представляется как его невеста. И в «Контакте» в статусе написала: «помолвлена». Правда, ни Карлссон, ни, что не менее важно, Лейкины родители, в «Контакт» не заглядывают. Что же Лейка замутила? Интересненько…
Когда Катя приехала к Лейке, та завтракала блинчиками перед телевизором. Вид у нее было заспанный, но лицо так и сияло. Точно, подумала Катя. Замутила.
– Присоединяйся! Наливай себе чаю, бери блин… Садись-садись! А то еще упадешь…
Катя уселась рядом с подругой на диван. Спальня Лейкиных родителей была оформлена Лейкиной мамой в роскошном, но довольно безвкусном псевдовосточном стиле. Единственной сдержанной нотой в этом буйстве красок был потертый серенький коврик, который, судя по его цвету, давно пора было пропылесосить, а лучше выбросить. Однако выбросить эту неуместную деталь обстановки вряд ли удалось бы. При ближайшем рассмотрении это оказался вовсе не коврик, а Хищник, распластавшийся на полу. Хищник дрых.
– А этот что тут делает? – удивилась Катя, погладив серый бок чудовища.
– Меня охраняет, – гордо сказала Лейка. – Со вчерашнего дня он – мой личный телохранитель.
Катя ощутила легкий укор ревности. Раньше Хищник был ее, Катиным, личным телохранителем. «Лейку-то зачем охранять? – недовольно подумала она. – Квартира вроде на сигнализации… Или это потому, что она – самозваная невеста Карлссона?»
– А где Карлссон? – спросила вслух.
– Кто его знает. Бродит где-то…
Лейка передернула плечами и обмакнула блинчик в варенье.
– Я его уже дня два не видела. Он же никогда не говорит, куда уходит, когда вернется…
Лейкина беспечность показалась Кате слегка наигранной. Но, в сущности, что ей остается? Только принимать Карлссона таким, какой есть. Взрослого мужчину пятисот лет от роду уже не переделаешь. Но она, Катя, от своего мужчины такого отношения, конечно же, не потерпела бы!
Гм… Можно ли назвать тролля «своим мужчиной»? И вообще, насколько применимо к троллю слово «свой»?
