Щелкнул замок, запирающий фонарь кабины, и сразу приветливо осветилась панель управления, уютно загудел регенератор воздуха.
— А пушистый ежик — это кто? — неожиданно спросил Сашка между щелчками запускающихся систем.
— Наш космодромный, — почти не соврал я, — около проходной по траве частенько бегает.
— Видел, и даже в руках держал, — Сашка усмехнулся по-доброму, — колючий зараза, а почему привет только тебе?
— Саша, когда мне было двадцать лет, я знал ответы на все вопросы, а сейчас — увы! Вопросов много и ни одного ответа. Видимо, голова стала хуже работать.
— Или ежик обитает на пяток этажей выше, — съехидничал механик.
— Не опускайся до сплетен, — я мельком глянул на таймер. — Вторгаться в чужое интимное пространство — грех. Говорят, самураи, задев неосторожным словом карму господина, делали себе харакири.
— Все так серьезно? — Сашка смущенно засопел и резюмировал доверительно. — Не один я страдаю.
Коротко полыхнуло на правом борту и вперед умчалась капсула-обманка; отсчитав три секунды, снялись с борта и пошли следом. Транспорт «Надежда», отключивший радиолокацию и сенсосвязь, исчез с радаров, растворился, как призрак, в космической черноте.
— Они точно там? — нетерпеливо подпрыгнул в кресле Сашка Буратино и тотчас повторил с другой интонацией. — Они точно там. Нарываются на наше русское «разъетить».
Один из астероидов, корявый каменный обломок, размером с гигантский айсберг, осветился ярким пламенем и в сторону капсулы-обманки устремился целый рой торпед, ракет и реактивных снарядов. Черные «братья», они же «Рыжие бивни», они же зулусы, похоже, решили не оставлять «Надежде» шансов на сопротивление. Вслед снарядам по-собачьи взлаивала пушчонка прижавшегося к скале транспорта.
Ориентируясь по вспышкам, я «притер» капсулу поближе к центральному посту. Наше вооружение: бластеры, гранаты, пистолеты и компактные лазерные резаки для вскрытия бронированной обшивки. Способ многократно отработан. Провели по корпусу половинки дуги и, когда круг замкнулся, посторонились, пропуская вытолкнутый внутренним давлением кусок обшивки.
Швырнули внутрь гранаты и после взрывов нырнули следом. В трех креслах, вольготно раскинув ноги, сидели три высушенные вакуумом мумии, четвертая, очевидно, первый пилот, сидела, закинув ноги на приборную панель, — субординация по-африкански. Ребята оказались легкомысленными бруталами: не озаботились перед боем облачиться в скафандры и поплатились.
— Сашок, проверь машинное и заглуши реактор.
Я еще не успел договорить, как за Сашкиной спиной появилась громадная фигура в скафандре. Драться в невесомости тяжеловато, и я, торопливо дернув Сашку на себя и вниз, полетел вперед и врезался шлемом в плечо противника. Мельком отметил растерянный взгляд за стеклом гермошлема, схватил и вывернул назад руку с бластером. Три лазерных заряда прошили пол, и на приборной панели загорелась красным английская надпись «покинуть корабль — три минуты». Что-то перемкнулось, и включилась система самоликвидации корабля.
Упираясь ногами в пол, я вытолкнул здоровяка в открытый космос, следом направил Сашку и выбрался сам. Негр пытался упираться, но Сашка ногой в башмаке с магнитной подошвой дал парню крепкого пинка, и африканский хлопец, прихрамывая и придерживая рукой ягодицу, торопливо разместился в капсуле.
— Поехали.
Едва приподнявшись над кораблем, включил форсаж и торопливо заложил крутой вираж, торопясь скрыться от взрыва за ближайшим астероидом. Полыхнули светом и мгновенно затемнились стекла-хамелеоны фонаря кабины.
— Сейчас тряхнет, — буркнул Сашка и защелкнул замок привязного ремня на пленном.
Нас «тряхнула», несколько раз крутанула и протащила взрывная волна, и я, облегченно выдохнув, выключил форсаж, подмигнул негру:
— Будем жить. Инглиш ферштейн?
— Ес, ес, — оценив шутку, заулыбался парень. — Я по-русси хорошо говориль. Патрис Лумумба.
— В Москве учился, — пояснил Сашка. — Черный и белый — дружба навек — наш человек.
— Будем надеяться, хотя… человек — существо разноплановое. В любом намешаны и злость на весь мир, и тонкая душевная организация, и готовность любить всех живущих. Хочется верить, последнего в нем больше. Звать тебя как? Имя, номен?
— Джумба, Джумба, — зачастил зулус. — Русси баб звал Ванья. Очень любил.
— Ты их или они тебя? — развеселился Сашка.
— Любил, да, — зулус приосанился. — Царский невеста хотел, в Африку.
— Командир, — известие о статусе пленника поразило механика и приподняло в собственных глазах. — Командир, мы зулусского царя поймали.
— Колоритный персонаж, — я мельком оглядел негра, — в Африке такие толпами. Отдыхай, царь, посреди дороги не высадим.
ГЛАВА 8 СРЕДИ КОСМИЧЕСКИХ КАМНЕЙ
Живем на душевном порыве, и пусть наши
необдуманные поступки окажутся благородными,
— не будем о них жалеть, а случись повторить
— поступим так же
Девиз моего друга
Войн много, мы еще успеем победить в нескольких
Мимоходом
— Я рад попал русси плен, — заявил Джумбо-Ваня, едва выбрался из скафандра.
— А мы-то как рады, — не удержался от прикола Гришка, — ждали, надеялись, и вот свалилась удача. Стажер, кофе гостю. Я, Григорий Палыч, компьютерный бог замечательной команды; командира и механика ты уже знаешь и, судя по фингалу под глазом, уважаешь. Наш второй пилот Николай, умный, перспективный, надежный. Давай, коротко о себе. Нелегко, полагаю, быть царем воинственных зулусов?
В высоту зулусский царь перерос и меня, и Сашку Буратино — баскетбольный рост, плюс широкие массивные плечи и длинные руки с широкими ладонями. Широкоскулое простоватое лицо, уверен, может быть и жестким, и насмешливым, и каким угодно.
Люди, побывавшие во власти, пусть даже в Африканском племени, быстро превращают свое лицо в универсальную маску — личину, принимающую нужное для ситуации выражение, никак не связанное с испытываемым хозяином чувством.
— Я рад попал русси плен, — повторил Джумбо и осветил центральный пост блеском неестественно белых зубов в кругу коричнево-красных толстых губ. — Невеста-любов искал.
— В Зулусии невесты кончились? — удивился Сашка и пояснил. — Слышал, негритянки темпераментные до жути, без секса двух часов не могут выдержать, а негры — самые раскрепощенные любовники в мире — могут в любое время и в любом месте, часами.
— Да, брось, — Отрепьева «распирало» веселье. — Слухи, которые сами и распускают. Примеры ущербного спаривания, наверняка, случаются и у негров: иногда не вовремя срывается с пальмы кокос и мешает, гад такой, приплыть. Вот и приходится искать страны без пальм и кокосов для полноценного секса. А куда без поиска? Смысл жизни теряется. Я давно убедился, процесс погони и поиска дарит счастья не меньше, чем обретение. Иногда лучше так и не найти, чтоб жизнь не останавливалась.
