Ознакомительная версия.
Сэр Жеральд одобрительно хмыкнул. Но Юнис думал о другом.
— Я так и знал! — выпалил он. — Надо было ехать направо!
— А чего не сказал? — огрызнулся я. — И откуда такие сведения? Ничего, потеря невелика, минут двадцать, не более того.
— Не будем спорить, доблестные рыцари, — вмешался сэр Жеральд, — и поедем по следам.
Ох, не хотелось мне туда ехать! Вчерашний лесочек, подступавший слева к дороге, в котором мы собирали дрова, исчез. Вернее, он остался позади и, не окажись дракон левшой, мы бы продолжали скакать по чудной зеленой травке, покрывающей — и как я вчера этого не заметил? — старую заросшую дорогу, которая, несомненно, вела к самому драконьему логову. Очевидно, по ней в незапамятные времена окрестные жители возили дракону дань: кур, баранов, свиней, быков и молоденьких девушек. А потом жители обленились... или обнищали, и пришлось дракону самому добывать себе пропитание.
И вот эта самая дорога, вместо того чтобы вести нас влево — в поля, в луга на берег речки, где пасутся белые овечки и сена высятся стога, — упорно вела направо, а справа начинался дремучий лес. И мои худшие опасения относительно того, что придется залезать на деревья и искать кровавые следы там, подтверждались.
Мы подъехали к опушке. Лес стоял прочно, вечно, заколдованно. Может, это вовсе не лес, а царевич Елисей?
Сэр Жеральд нахмурился, снял со спины арбалет, взвел его и пристроил на луке седла. Юнис проделал то же самое.
Черт, если бы я хоть знал, как пользуются этой штукой! Нет, когда-то в детстве, помнится, мы мастерили подобные самострелы: кусок деревяшки, гвоздик, резинка от трусов... Шагов на двадцать стрела летела. Тут принцип действия, скорее всего, тот же, но сбивать птицу на лету и пытаться не стоит. Лучше уж чего-нибудь попроще.
Я вытащил из ножен меч и положил его поперек седла.
Сэр Жеральд покосился на меня, но ничего не сказал.
— От нечисти, — пояснил я, — острая сталь.
— А, да! — лицо его разгладилось и он вроде бы как даже успокоился. — А я уж и позабыл... Обычных ворогов ожидаю.
Дорожка между тем неотвратимо сжималась, превращаясь в тропинку. Ну наверняка мы не тем путем поехали! По такой тропке только заготовители хвороста ходят. И с чего бы вдруг она так исхудала?
— Не обошлось без колдовских чар, — вдруг произнес сэр Жеральд, поднимая арбалет. Он словно услышал мои мысли, что, я думаю, и немудрено: в одной программе находимся.
— Поеду-ка я впереди, — решил я, беря меч в правую руку, а левой подбирая поводья, — а ты, сэр Жеральд, если что — рази без промаха.
— Не беспокойся, — отвечал мне сэр Жеральд, — моя рука не дрогнет!
Тропинка принялась выписывать неожиданные повороты — иногда под прямым углом — и я сразу же вспомнил зеленый лабиринт подстриженных кустов у королевского замка. Не сдублировала ли Вика программу? Но здесь кусты были нестрижеными.
И внезапно зашевелились, справа у дороги, и оттуда показалась огромная оскаленная медвежья морда.
— Не ходите сюда, добрые люди, — послышался хриплый голос, и я вспомнил сакраментальное выражение песика Фафика: «Улыбаться — это всегда немного показывать зубы». А при разевании пасти зубы оскаливаются автоматически.
— Ты предупреждаешь или угрожаешь? — уточнил я, отводя меч для удара.
— Предупреждаю, предупреждаю, — галантно ответил медведь, защищающимся жестом выставив вперед лапы с крупными когтями.
Ну как поверить такому вот зверю? А поверить надо. Хорошо, что у меня с детства сохранились теплые воспоминания о плюшевом мишке. Представим, что это — он и есть... и поверим.
— А что случилось? — спросил я.
— Это заколдованный лес.
— А ты вроде как сторож? И оклад хороший?
— Да нет, я на общественных началах, — грустно произнес медведь, — дело в том, что я сам заколдован. Раньше я был добрый молодец...
— А теперь — добрый медведь, — продолжил я. — Хорошо хоть доброта у тебя сохранилась, а то как бывает: подхватит кто-то СПИД по своей глупости — и давай всех подряд заражать. Чтобы, мол, не одному страдать. Вот количество зла в мире и увеличивается. И, главное, ему самому от этого лучше не становится. Смерть все равно у каждого своя.
— Не-е, я не такой, — протянул медведь, замотав головой, — я вас предупредить хотел. Может, и меня потом расколдуете... — добавил он застенчиво, но с надеждой.
— Обязательно! А кто тебя заколдовал-то?
— Да я и сам не знаю, — поник медведь, — на колдовскую мину, видать, напоролся... Тут недалеко колдунья живет, верно, она все подходы к своей избушке заминировала.
— Вот нам-то к ней, наверное, и надо. А то, вишь, дракон унес нашу принцессу, а мы выручать ее идем, да сбились с дороги. Ранил я дракона (я не стал уточнять, куда), кровь из него капает; пока ехали по лугу — видели кровь, а теперь она вся на деревьях, на листьях — снизу и не разглядеть.
— Эх, был бы я белкой! — воскликнул добрый медведь. — Помог бы я вам!
Меня тронула его искренность.
- Ты и так поможешь, если укажешь, как к избушке колдуньи подобраться, да на мине не взорваться...
Я уже перестал понимать: где я говорю сам, а где — под воздействием Викиной программы. Вот эти переходы от сказочно-славянского на вульгарный: где я, а где — мой герой?
- Да по тропинке идите, она вас и выведет, — махнул лапой медведь. — В сторону только не забирайте. По тропинке-то сама колдунья ходит, боится саму себя заколдовать. А поскольку другой дороги к ее избушке нет, то всяк в иное место прийти не сможет, а там уж она сама с любым справится: дома и стены помогают.
Распрощались мы с добрым медведем и пошли дальше.
- И ты ему веришь? — проворчал сэр Жеральд, когда мы удалились от места встречи.
— А почему бы и нет? — пожал я плечами. — Морда вроде доверие внушает...
— А вот меня так и подмывало пальнуть в него из арбалета, — признался сэр Жеральд.
— Стрельнуть, — машинально поправил я его. — Из арбалета — стрельнуть, потому что стрелой. Пальнуть — это из огнестрельного оружия.
— Один черт! — махнул рукой сэр Жеральд. — В этих лесах я никому не верю...
— Бывал здесь, что ли? — поинтересовался я.
— Да нет, рассказывали всякое, — проговорил он уклончиво.
Полянка открылась неожиданно, сразу после того как кусты особенно близко подступили к дорожке и грозили, казалось, совсем ее задушить.
А на солнечной поляночке, дугою выгнув бровь, сидела старушенция в сиренево-сером платье и слушала Луи Армстронга: прямо перед ней на вкопанном в землю одноногом столике стояла маленькая клеточка, в которой он и распинался. Старушка время от времени бросала в клетку кусочки чего-то съестного и маэстро, закончив номер и раскланиваясь, подбирал их.
Ознакомительная версия.
