Когда все закончилось и усталый Мэйо, успевший и сам навыступаться, убирал все в сумку, тот самый человек в алой тиске подошел к нему.
– Ты здорово выдрессировал свою кошку.
– Спасибо, господин, но Чернушку дрессировал мой отец.
– А где же он сам?
– Отец давно умер. Я путешествую с сестрой.
– Отчего же она не выступала с вами?
– Она не умеет ни петь, ни жонглировать, да и Чернушка ее не слушает. Она ждет нас в гостинице.
– Это хорошо, что ты не один путешествуешь. Мне очень понравилось твое представление, и я хотел бы, чтобы ты завтра выступил у меня дома со своей Чернушкой. Хочу порадовать жену и детей.
– Я… Мне надо посоветоваться с сестрой.
– Хорошо. Не думаю, чтобы она была против. Я щедро заплачу. Пусть и она с тобой приходит. Если надумаешь, видишь вон тот дом с белой крышей, я предупрежу слуг о твоем приходе. Меня зовут господин Акшен.
Я ткнула носом Мэйо под колено.
– Спасибо, господин. А насколько щедро?
– Сколько ты там заработал? Не больше пятидесяти шерлов? Я заплачу пятьдесят, а если очень понравишься, могу и накинуть.
Мэйо, приободренный еще одним тычком, низко поклонился, когда он распрямился, господин Акшен уже растворился в толпе.
В гостином доме мы подсчитали заработок за день – получилось тридцать четыре шерла и треть шерла мелочи. Совсем неплохо!
– Чиа, как ты думаешь, нам следует выступать у этого господина? Или нам хватит денег?
Подойдя к окну, я, подцепив когтями занавески, задвинула их, прислушалась к происходящему в коридоре. Никого. И, преобразившись ровно настолько, чтобы говорить по-человечески, обрушилась на ученика.
– Я же предупреждала тебя, чтобы ты не называл меня Чиа! А ты и на площади ляпнул и здесь! Где ты проболтаешься в следующий раз?!
Мальчик сник.
– Я же тихонько.
– У тех, кто может нас искать, острый слух!
Мэйо опустил голову и вдруг начал всхлипывать.
– Прости, я больше не буду.
Растерявшись, я не знала, что делать, но он постепенно успокоился сам.
– Ладно. Что уж теперь. Да, мы неплохо заработали, но этих денег хватит дней на десять, не больше. Так что придется, пожалуй, идти к этому Акшену. Он показался мне порядочным человеком.
– А чего он так расспрашивал про отца, про сестру?
– Не знаю. Но он не пригласил бы тебя придти с сестрой, если бы хотел заманить в ловушку. Я думаю, стоит идти. Это сегодня мы столько собрали, завтра зрелище может приесться, и нам не дадут ни медяка. Вместе с деньгами, что мы заработаем у Акшена, получится кругленькая сумма.
В коридоре послышались шаги. Мы притихли, глядя друг на друга. В дверь тихо постучали. Я быстро преобразилась в кошку.
– Кто там? – спросил Мэйо.
– Это хозяин, юный господин. Не желаете ли, чтобы вам и вашей зверюшке принесли еды?
Старый хитрец разузнал, что мы заработали денег, и решил помочь нам их потратить.
Я посмотрела на невольно сглотнувшего слюну Мэйо и кивнула мальчику.
– Да, желаю.
Несмотря на свою хитрость, хозяин нисколько не набавил, когда просил плату за лепешки, изюм, молоко, половинку жареного цыпленка и кусок сырой говядины.
Мэйо, уминавший курицу с лепешками с отвращением посмотрел на меня.
– И тебе не противно есть сырое мясо?
Я только фыркнула, придерживая сочный шмат лапой и с наслаждением вгрызаясь в него.
***
После полудня следующего дня мы стояли у порога дома Акшена, и высокий невозмутимый слуга, с волосами сколотыми в пучок на макушке длинной острой шпилькой, молча выслушал Мэйо.
– Да, господин предупреждал о твоем приходе, – он завел нас внутрь. – Подожди здесь, я сообщу господину.
Нам достаточно долго пришлось томиться на циновке у входной двери, пока нашли господина Акшена, собрали всех его домочадцев и приготовили комнату для представления.
Дом Акшена был богатым не только снаружи, но и внутри. Богатство и роскошь торчали изо всех щелей, будто ничем иным: ни знатностью рода, ни деяниями предков, ни собственной славой – господин Акшен похвастаться не мог.
В большой комнате на стульях и скамьях восседали члены семьи этого господина. Лица всех женщин, даже маленьких девочек, как положено в знатных домах, скрывали темные вуали. Хотя на самом деле женщина должна носить вуаль только вне собственного дома. Исключение – мелхайя, наследница рода или клана, ей вуаль совсем не нужна, она и женщиной вовсе как бы не считается, ну и женщины – главы родов и кланов. А вот горожанкам и крестьянкам лица скрывать не разрешалось. Но, видимо, Акшену хотелось, чтобы у него все было как в самых знатных домах. Дети и жена, дородная темноволосая женщина, были обряжены в дорогие тончайшие шелка и мягкий андский бархат, в их одежде звездами сияли драгоценности. За блистательным семейством притулились любопытствующие слуги. Их никто не гнал.
Для нас расстелили широкий ковер с толстым ворсом, и Мэйо, преодолев робость пред всем этим блеском, принялся раскладывать наши нехитрые принадлежности.
– А кыса не укусит? – спросил, нарушив тишину, маленький мальчик на коленях у супруги Акшена.
Мэйо вздрогнул от неожиданности.
– Нет, Чернушка не кусается. Она очень добрая. А сейчас мы вам покажем все, что умеем!
Семейство Акшена, да и сам господин, были в восторге. Напоследок мне еще и младших Акшенов, облепивших меня, как репьи, пришлось покатать на спине. Самый младший стоял рядом с отцом, дергал его за полу кафтана и жалобно просил оставить чудесную кысу дома.
Мэйо это сильно испугало, и он быстро засобирался.
– А может и в самом деле? – спросил Акшен, поглаживая меня за ушами.
Мальчик испуганно покачал головой, прижавшись ко мне, чувствовалось, что ему хочется оказаться как можно дальше отсюда.
– Ну что же… Жаль. Вот, – он протянул Мэйо кошелек, судя по виду там было явно больше пятидесяти шерлов.
– Спасибо! – Мэйо поспешно откланялся.
Из глубины дома доносился рев насильно уносимого от меня младшего Акшена.
Мэйо шел чуть ли не в припрыжку, его не пугали ни темные улицы, ни подозрительные тени в переулках. Заботиться о безопасности мальчишка представил мне.
– Сколько денег! – оказавшись в комнате, Мэйо первым делом развязал кошелек. Новенькие монетки, размером с ноготь большого пальца, переливались теплым желтым светом. Золото. Восемьдесят золотых шерлов.
Пересчитав, Мэйо торопливо прибрал деньги обратно в кошелек и спрятал его в сумку.
– А что мы будем делать теперь?
Я полупреобразилась.
– Отвернись.
Мальчик послушно отвернулся.
Полностью преобразившись в человека, я завернулась в одеяло.
– Можешь поворачиваться. Теперь нам кое-что нужно купить и переселиться отсюда куда-нибудь подальше, туда, где тебя никто не узнает.
