Так они и скакали, недели две, а может быть и больше. Дорога, лесные деревни и туман, ничего не поменялось за это время, и, казалось, они остаются на том же самом месте с той минуты, как вошли под голые ветки деревьев.
Как-то ночью они разбили лагерь на поляне, в центре которой стояла единственная деревянная хижина, чьи стены зеленели мхом, а внутри было несколько грубо сделанных стульев, стол и шкаф, густо облепленные паутиной. Был вечер, то самое время, когда Фазад обычно проваливался в свой беспокойный сон. Они уже давно почти не разговаривали друг с другом, но хотя Гарн прожил почти отшельником в доме Иремаджей последние семь лет, он чувствовал, что этим вечером он обязан поговорить с мальчишкой, иначе сойдет с ума.
В окнах хижины не было никаких стекол, только грубые ставни, открытые, несмотря на жестокий холод. Гарн поглядел на лес, тесно окруживший поляну, над которой прокатывались плавные волны тумана. Он кожей чувствовал, что сверкающие глаза волков наблюдают за ними. Хотя многие из них рыскали в лесу, оставалось не меньше сотни зверей, кольцом окруживших их лагерь.
Глаза мальчика закрывались от усталости. Скоро он уйдет в мир сна, где опять будет носиться с волками, постепенно избавляясь от всего человеческого. Пока Гарн глядел на него, волки начали выть, жалобно и уныло. Сенешаль увидел, что глаза Фазада на мгновение открылись, и быстро вскочил на ноги.
— Парень, эти волки — они не от солнца. Только Ре дает нам свет и мы живем только благодаря ему. А они — более темная сила, из мира, в котором нет ни формы, ни цели, только инстинкты. Ты должен выбросить плащ, пока не стало слишком поздно.
Взгляд мальчишки уставился на него — похоже он заинтересовался.
— Я не жрец Пламени, — быстро продолжал Гарн. — Но я знаю, что Ре вложил в каждую живую тварь семя огня, которое расцветет или умрет, в зависимости от света, который мы несем с собой в течении жизни.
— Моя няня учила меня чему-то в этом роде, — задумчиво протянул Фазад, его взгляд опять стал далеким и отстраненным.
— Она правильно учила тебя, — ответил Гарн. — Я беспокоюсь о тебе — беспокоюсь о том, что плащ потушит свет, горящий в тебе, и ты станешь таким же, как они, существом без света, темным.
Фазад опустил голову. — Возможно ты прав — и, возможно, уже слишком поздно. Тьма пришла в Тралл и только лекарство, рожденное отчаянием, спасло меня тогда. То же самое в Бардуне. Когда темнота накрывает мир, тебе надо пустить темноту внутрь, чтобы выжить.
Гарн медленно кивнул. — Да, странные дела случаются в этой темноте: возможно мы на пороге вечной ночи. Но мы должны верить: пророчество Ре говорит об этом. И, кроме того, есть пророчество, в котором говорится об этом самом лесе.
— О Дарвише? Расскажи о нем. — Вот теперь Фазад был весь внимание.
— Когда я был здесь с моим хозяином, после охоты мы часто сидели вместе с лесными жителями по ночам, вроде этой, и те, обычно, рассказывали нам всякие байки, и вот как-то раз один из них рассказал, что в Книге Света говорится о волшебном народе, который живет в лесах, невидимкой. Эти существа состоят из эфирного пламени, невидимого смертному глазу, и они настолько призрачны, что только тогда, когда света нет вообще, безлунной ночью или когда настанет конец времени, можно увидеть их.
— Здесь живут эльфы? — возбужденно спросил Фазад, совершенно позабыв обо сне.
— Так говорили те лесные люди, и даже этот простой народ изучил Книгу Света глубже, чем я, сенешаль. Где-то в самой чаще этих лесов, там, где никогда не появлялись смертные, находится прекрасный город, сделанный целиком из белого дерева, которое светится как золото, и там стоят их дворцы, на вечно растущих корнях, похожих на сваи, которые поднимают их к небу. Под изумрудно-зеленой кроной они устраивают приемы и суды. Тем не менее ни один человек не в состоянии увидеть их, и только безлунной ночью, в полной темноте, глаз смертного может заметить слабую белую тень.
— И что случается с теми, кто видел их? — спросил Фазад.
— О, эльфы двойственно относятся к людям. Когда-то они были такими же, как и мы, но, со временем, мы стали более испорченными и материальными, а они избавились от своего подверженного порче тела и стали созданиями чистого огня. Многие из тех лесовиков, которые рассказывали мне о них, клялись, что иногда после таких встреч везет, и те озорники, которые увидели этих невидимых духов, вернулись домой из ночи, похожей на эту, когда все вокруг затянуто ползущим туманом и по лесу бродят хищники, а их родные давно потеряли надежду опять увидеть своих дорогих. Но чаще я слышал истории о том, как после того, как в темноте безлунной ночи люди видели волшебный народ, на следующее утро они находили вскопанную землю на тот месте, в котором зарыли свое золото, или их маленькие сбережения исчезли как дым, или жена неожиданно умирала в своей кровати, хотя еще прошлой ночью была абсолютно здоровой, или случались какие-нибудь другие несчастья.
Он помедлил. — Ну, я сам никогда не видел волшебный народ, но в эти последние две недели, когда я лежал без сна, слишком взволнованный, чтобы закрыть глаза, я часто думал о них, о духах деревьев. И тут мне пришло в голову пророчество из Книги Света, в котором говорится о том, что начнется темнота и разразится война между Червем и Огнем. Поверь мне, парень, хотя мы оба видели плохие времена, худшие еще впереди, когда свет умрет, а рассвет не наступит.
Мальчик кивнул. — Да, я уже слышал об этом от аколитов Исса, которые приходили в гостицу в Тралле и говорили об этом.
Гарн поглядел на него тяжелым взглядом. — Мир без солнца. Ты можешь представить такое? Но в Книге Света написано, что темнота принесет с собой две вещи. Во первых, волшебный народ, о котором я говорил тебе, станет видимым и поможет человечеству. Во вторых, придет Светоносица и спасет нас от тьмы.
— Светоносица?
— Да, она — книга говорит о ней, как о женщине — спасет мир и солнце опять засияет на небе.
Гарн посмотрел вокруг, как если бы надеялся, что в этом промозглом и мрачном месте появятся духи и польется свет. Но, пока он говорил, только огонь почти погас в очаге, их окружали темнота и смертельный холод.
Внезапно он почувствовал, что больше не хочет говорить, и вообще очень устал. Долгое путешествие и разговор в бесконечной ночи, все это истощило его, сознание притупилось. Возможно это то самое отчаяние, которое, как говорят, овладевает человеком в его смертный час? Вскоре они пошли спать, и на этот раз более старший человек спал и видел сны об эльфах.
После этой ночи им потребовалось еще две недели, чтобы достичь моря. В последние несколько дней Фазад каждое утро будил его и рассказывал волнующие новости. Как-то раз мальчик бродил вместе с волками и видел, что Раздающие Причастие ускорили шаги, перестали останавливаться при восходе солнца, шли по дороге и днем, защищенные туманом и тенью деревьев. Вскоре они оказались так близко, что Гарн и Фазад не остановились, но ехали всю ночь: опять они услышали рев костяных рогов, несшийся через лес, и отдаленный гром тяжелых шагов легиона за собой. Они цеплялись за Тучу, отчаянно пытаясь не уснуть.
