Далеко внизу неровной линией простирался высокий скальный берег, об который едва билось унылыми волнами притихшее и посеревшее море. Изломанный хребет мысов и впадин прерывался небольшой ровной площадкой, нависшей над водой и окаймленной густой зеленью и скалами. Над этой площадкой поднимались клубы каменной пыли, перемешанной с чёрным пеплом. Ее совсем недавно идеально ровная поверхность сейчас была изрублена длинными бороздами и чернела несколькими глубокими провалами. Скалы и деревья вокруг тоже были разворочены.
В глубине этой площадки, прямо за самым большим из провалов, стояло грубое и примитивное жилище. Внутри была самка, которая должна вот-вот произвести на свет своё столь вожделенное Ануннаками потомство. Самец же, принёсший им столько хлопот, валялся обездвиженный и оглушенный в густых зарослях справа, на окружающей плато скальной гряде. К нему широким веером приближались высокие шипастые фигуры. Приближались, чтобы уничтожить. Окончательно и навсегда.
Им эти двое, кстати, тоже успели принести немало хлопот. Ануннаки с нарастающим удивлением, постепенно переходящим в шок, наблюдали, как один за другим, разлетелись в угольную пыль пятеро из двенадцати нападавших, считавшихся до этого дня неубиваемыми. Твари, взращенные в недрах полигона на Острове, оказались небывало сильны и способны к самосовершенствованию, и не будь они столь строптивыми, могли бы принести немало пользы. Но судьба распорядилась по-иному. То, что парочка подопытных уже успела наворотить в полигоне и на выходе из него, исключало всякую возможность работы с ней дальше. Только полная аннигиляция.
Поэтому, когда самец наконец выбился из сил и был повержен ментальным ударом черных, сокрушающую мощь которого Ануннаки почувствовали даже здесь, внутри своих кораблей, радости не было предела. Все! Через мгновение наглая тварь будет окончательно уничтожена, а потом придет очередь и второй, которой сейчас явно не до сражений. А следом спустятся вниз и они, чтобы наконец забрать то, что принадлежит им по праву творцов. Все было запланировано и предрешено уже давно. И происходящее внизу вполне укладывалось в рамки этого плана. Если, конечно, не брать в расчет неожиданного изменения количественного состава группы зачистки. Но это можно списать на случайность. Форс-мажор в пределах допустимого.
Семь черных силуэтов окружили поверженного самца. Миндалевидные глаза Ануннаков расширились от предвкушения торжества. Синхронно взлетели вверх шипастые локти, готовые выбросить вперед смертоносные жала предплечий, пространство вокруг задрожало от напряжения и энергии, бегущей между агатовыми телами и аккумулирующей на самых кончиках игл. Миг неподвижности и тишины, а потом — последний удар. Сминающий, сокрушающий, разрывающий…
Но вместо чуть живой человеческой плоти семь черных молний встретили на своем пути ослепительную вспышку белого света, в которой на миг утонула вся арена поединка. Скалы, деревья, вода — все исчезло в ее сиянии. Во все стороны брызнули лучи, настолько яркие, что безжалостно резали глаза даже на таком расстоянии. Затем, в постепенно гаснущем мареве начали проявляться высокие фигуры черных. Вспышка отбросила их на несколько метров назад от цели и они, беспорядочно рассредоточившись по гребню скалы, замерли в неподвижности. Если бы Ануннаки не были столь близко знакомы с этими существами, то они могли бы подумать, что те находятся, как минимум, в недоумении. Свет сжимался, словно время повернулось вспять, и лучи быстро возвращались в одну точку. Миг, и свечение уплотнилось и сосредоточилось в длинном и широком лепестке меча, находившегося в правой руке у твердо и уверенно стоявшего на камнях человека. Он был покрыт кровью и черной копотью, но беспомощности и слабости, всего пару секунд назад исходивших от онемевшего, распростертого на камнях тела, как не бывало. Человека переполняла сила. Рассеянный свет, струящийся через мир вокруг, водоворотом стекался к нему со всех сторон горизонта и, проходя через все его естество, собирался на гранях белого клинка, острие которого смотрело на замерших черных.
Человек замахнулся своим оружием и резко прыгнул вперед в сторону ближних к нему противников, в высоком сальто разрезав воздух крест-накрест слепящими росчерками света. Раздался какой-то совершенно запредельный скрежет, постепенно переходящий в визг такой мощности, что корабли Ануннаков ощутимо вздрогнули, а две непобедимые твари, сотканные из мрака, одна за другой медленно и торжественно разъехались пополам прямо по линии разрезов, оставленных на них белым лезвием. На этот раз их тела не рассыпались на сотни невесомых крупиц, а начали съеживаться, притягиваясь друг к другу и соединяясь в одну плотную точку, зависшую в воздухе. Она была настолько черной, что пространство вокруг нее заколыхалось расходящимися волнами искажений. Точка сжалась до предела и бесшумно исчезла, последний раз изуродовав оптические свойства материи несимметричным, постепенно исчезающим искривленным узлом. Визг тут же затих, и наступила звенящая тишина.
Человек, словно сам не ожидавший такого потрясающего эффекта от примененного им оружия, замер на месте напротив неподвижных фигур пяти оставшихся противников. Несколько долгих секунд они так и стояли в этом странном оцепенении, а потом, как по свистку, одновременно бросились друг на друга.
Взлетели вверх пять черных клинков, а им навстречу устремился широкий белый лепесток.
Свет встретился с тьмой…
Зрение Ануннаков было намного острее и совершеннее человеческого, но даже они не могли различить отдельные детали яростного сражения, разыгравшегося внизу. По исковерканным, растрескавшимся скалам кружил неистовый, порывистый смерч с ярко-белой сердцевиной, вокруг которой бесновались иссиня-черные вихри. Летели во все стороны камни, стволы и ветки деревьев, стонал воздух, а черно-белая карусель продолжала свой безумный танец, круша и уродуя когда-то живописный береговой пейзаж.
Вот смерч резко ушёл в сторону, пересекая четырехугольную площадку наискосок, и оказался около длинного высокого мыса, далеко выступавшего в море. Белое пятно взметнулось вверх, вырываясь из центра чёрной воронки. Ему вслед ударили три темных молнии, и две широких, похожих на огромные крылья ворона, плоскости, перечеркнувшие огромным косым крестом облака пыли. Чёрные начали наносить не только колющие выпады, но и размашистые рубящие удары. Молнии ушли в небо, совсем чуть-чуть разминувшись с целью, которая резко поменяла вектор движения и рванулась в сторону, чудом пройдя через узкий коридор пространства между секущими плоскостями, и ударила в ответ.
Вершина мыса, размером раза в четыре больше самого высокого из уцелевших деревьев, разрубленная двумя крыльями мрака, со страшным грохотом съехала в воду, взметнув вверх фонтан воды и каменной крошки.
Но даже через это плотное марево было отчетливо видно белый луч, упавший сверху на один из мечущихся в вихре сгустков тьмы и пронзивший его насквозь. Душераздирающий скрежет, визг на грани ультразвука, и чёрное пятно вывалилось из яростной круговерти, сжалось в точку и исчезло, на миг проделав в материи мира узкую дыру с неровными краями, похожую на пулевое ранение, исказившее пространство.
Свет и тьма вновь слились воедино и продолжили свой неистовый танец. Чёрные начали бить вразнобой, выбрасывая во все стороны полосы мрака. Им в ответ, намного реже, но не менее яростно выстреливал белый лепесток.
Схватка перемещалась по плато туда-сюда, безжалостно кромсая все вокруг. С тяжким гулом в воды прибоя обрушился кусок ещё одной скалы, зеленые заросли по периметру площадки почти перестали существовать, смотря в серое небо жалкими пеньками, оставшимися от деревьев, и темными пятнами вытоптанной травы и кустов.
Ануннакам, замершим в ожидании, которое из предвкушающе-нетерпеливого медленно, но неумолимо превращалось в тревожное, начало казаться, что этот танец может продолжаться бесконечно. Было похоже, что сцепившиеся друг с другом силы обрели некий равновесный баланс в своём противостоянии и уже не могут склонить чашу весов на ту или иную сторону.
