— Они не такие пугливые, — ответил Смирол. — Пусть привыкают.
Погостив недельку у Аранри, Карми засобиралась в обратный путь.
— А как ты собираешься поступить с Маву? — небрежно поинтересовался Смирол. — Возьмешь его с собой?
— Нет, — твердо ответила Карми. — Надо его как-то обмануть.
— Бери меня в попутчики, — предложил Смирол. — Тогда помогу.
— Хорош помощник, — усмехнулась Карми. — С твоим-то сундуком.
— Сундук я могу здесь оставить, — не унимался Смирол. — Возьму только отказную грамоту.
— Тогда и думай, как исчезать будем, — согласилась Карми. Для Смирола эта задачка была легкой. С тех пор как он получил у Байланто свободу, Маву терпимее относился к его дружбе с Карми и не навязывался третьим, когда им приходило в голову гулять по городу. Поэтому Смирол всего-навсего сунул грамоту за пазуху и под вечер отправился с Карми гулять над рекой, откуда, не теряя времени, они и ушли в лес. А когда стемнело, Карми вызвала глайдер.
В прошлый раз Смирол был слишком слаб, чтобы всерьез интересоваться чужеземной техникой. Теперь же он в полном восторге лазил по всем углам, все хотел потрогать.
— Сиди смирно, — прикрикнула Карми. — А то выкину наружу, понял?
Смирол присмирел, но ненадолго. Несколько минут спустя он вздумал продолжить обследование машины, однако Карми сказала:
— Приехали.
Они выбрались из глайдера, и Карми отправила его в тайник кэйвеского озера.
По ночной дороге они пошли к темнеющему вдали Ралло-Орвит.
— Кто идет? — окликнули их у ворот.
Они назвались, а когда подошли ближе, разглядели двух парнишек-коттари — обычную охрану Ралло. В принципе можно было бы вообще никого не ставить на посты — кому же в голову придет нападать на хокарэмов?
— Есть какие-нибудь новости? — спросила Карми.
— Да нет, госпожа, — отозвался один, а второй шмыгнул в караулку и вернулся с факелом.
— Не проводить ли тебя, госпожа? — спросил мальчик.
— Я провожу, — сказал Смирол. Он взял у коттари факел и обернулся к Карми: — Ты где живешь?
По двору они прошли молча; Смирол только удивился, что Карми не протестует, когда ее называют госпожой.
— Так называют меня только коттари, — проговорила она, заметив его вопросительный взгляд. — Логри полагает, что это полезно для дисциплины.
Факел для прогулок по ночному Ралло был данью уважения к высокой пленнице, сами хокарэмы обычно ходили впотьмах.
— Вот здесь я и живу, — указала Карми.
— Ишь ты, — восхитился Смирол. — Дверь навесили… Может, еще и замок приладили?
До сих пор, он знал, в замке Ралло двери были только в кладовых, где распоряжалась Нелама; все прочие проемы, как дверные, так и оконные, были свободны от каких бы то ни было заслонов.
Они поднялись по лестнице.
— Факел вон там, на столбе, укрепи, — показала Карми.
Смирол вставил факел в кольцо, потом огляделся, оценивая обстановку.
— А Стенхе где? — осторожно спросил он.
— А что ему здесь делать? — отозвалась Карми. — У нас был тяжелый разговор, и я дала ему отпускное письмо.
— И… и что он?
— Обиделся смертельно.
— Зачем же ты его обидела?
— Не могла я на него смотреть. Как ни посмотрю, злость берет.
Ей было трудно объяснить, что ее до сих пор приступами посещает ярость, когда приходится вспоминать о падении Сургары.
Она, принцесса Сургарская, в это время развлекалась в Миттауре, и Стенхе, который все знал, даже слова не промолвил об этом. Да еще Маву, которого она оставила охранять Руттула, в это время прохлаждался в Интави. И как же, скажите на милость, после всего этого доверять хокарэмам?
— Да-а, — протянул Смирол. — Похоже, у тебя с хокарэмами отношения сложные.
Он попрощался, хотя еще несколько минут назад, когда случилось ему некстати завести разговор о Стенхе, твердо решил, что остаток этой ночи проведет с Карми; однако неловкое напоминание о ссоре со Стенхе разрушило у Карми всякое желание говорить с ним. Смирол это понял и пошел на кухню: там всегда можно чем-нибудь подкрепиться и найти угол для ночлега. Он вошел и спросил негромко:
— Я поем, можно?
Услышав в ответ неясное междометие, Смирол с чистой совестью направился к ларю, где обычно бывали сложены лепешки, нашел на столе плошку с тягучим летним медом и, макая в нее лепешку, поужинал. В том углу, где можно было устроиться на ночлег, уже кто-то спал. Смирол взял себе несколько шкур, чтобы помягче было лежать, разделся, положил на одежду замшевый футляр с очками и моментально заснул.
Проснулся он оттого, что кто-то осторожно что-то из-под него тянул. Он открыл глаза.
— Герхико, — узнал он. — Откуда ты, душа моя? Герхико рывком выдернула из-под него свой келани.
— Умник ты, — сказала она, — нашел куда пристроиться. — Она натянула одежду. — Тахар в том углу ночевал, так ты к нему не пошел.
— Не коли мне глаза моей оплошностью, — заявил Смирол, одеваясь. — Был бы я бабником, я бы только соседством не ограничился. — Он зевнул. — Не выспался я, сестренка. Полночи с сургарской принцессой по дорогам шатался.
— Карми вернулась? Занятная девица, — заметила Герхико, заглядывая в ведро с молоком. — О, подоить уже успели. Молочка хочешь?
— Лучше сливок, — отозвался Смирол.
— Взбитых… — бросила Герхико.
— …и с ягодами, — прибавил Смирол. — Но я могу и кашки съесть. — Он принюхался: — По-моему, это кашей пахнет?
— Ешь кашу, — послышался из кладовой голос Неламы. — Мяса все равно нет.
— Каша полезна, — ехидно заметила Герхико. — Каша силу дает.
Опять, как в детстве, Смирола попрекали хилым сложением, но Смирол слушать не стал, водрузил на нос очки и, вооружившись ложкой, принялся накладывать в миску кашу.
— Ой, Рыжий, какой ты красивый, — ахнула Герхико, увидев очки. — С чего бы ты это?
— Слепну, — коротко отозвался Смирол. — Сама знаешь, какой я везучий.
Герхико пожалела, что только что смеялась над Смироловым здоровьем.
— Бедняга, — протянула она. — Что с тобой стряслось? Смирол, однако, не чувствовал себя ущербным, как прежде.
— Логри в замке? — спросил он.
— Где ж ему быть, — проворчала Нелама, появляясь в дверях кладовой. Она придирчиво глянула на Смирола: — Вечно с тобой что-то случается, Лисенок. Но ничего, не расстраивайся, дела наладятся.
— Не сомневаюсь, — кивнул Смирол, доедая кашу. — Не с чего мне расстраиваться.
Логри он нашел во дворе, где тот хмуро следил за тренировками коттари. Мальчишки заинтересованно косили глаза на сооружение, венчающее Смиролов нос, но сбиться с ритма не посмели. Зато Логри спросил резко:
— Что это ты нацепил на себя?
