Экспедиция ушла на юг. Я ушел в писание. Но, само собой разумеется, все радиограммы немедленно присылали мне.
Это случилось уже после зимнего солнцестояния. В радиограмме значилось: «Обследовали побережье у десятого градуса южной широты. Есть очень важные новости. Не по радио. Потерь нет. Сарат.»
Десятый градус здешний — это примерно тридцать пятый в земных мерах. То есть широта Буэнос-Айреса. Климат там вполне здоровый для людей. И Сарат поопасался дать данные по радио. Вывод может быть печален.
Вероятнее, всего, там уже есть поселенцы. Мало того: вполне возможно, они имеют в распоряжении хорошую магию. «Потерь нет» — или ребята просто не ввязались в боестолкновение, или все же подрались, но ушли невредимыми. Фактов для дальнейших выводов маловато. Значит, будем ждать.
За это время кое-что все же произошло. Мои исследователи нашли незнакомые им кристаллы к юго-западу от поселения и принесли мне. Я узнал их с первого взгляда. Прекрасные аквамарины, россыпное месторождение. Хорошая новость для торговли. Разумеется, я отдал их Сафару, а он, в свою очередь, ученикам, рассудив, что огранка таких камней по всем правилам, с расчетом нужных углов — самое лучшее упражнение. Он сам, разумеется, огранил бы добычу дней за десять, не больше. Ученики затратили полных три недели, и все равно работу закончить не сумели.
То утро было совершенно обычное. Еще до завтрака дежурный принес радиограмму от Сарата, в которой извещалось, что «Альбатросу» до порта еще с пару часов ходу. Из суеверных соображений оценка по времени сопровождалась словом «приблизительно».
После завтрака пожаловал лично Первый Мастер Гильдии гранильщиков. Он вывалил горстку кристаллов. Цвет варьировал: от светло-зеленого до голубого со всеми переходными оттенками.
— Вот, командир, посмотри на этот.
— А что, хорошая огранка. Почти как твоя, ну только что добавить четыре грани… вот эти углы срезать… короче, работа мастера.
— Так я и хочу сделать Гахура мастером. Что скажешь?
— Ничего не скажу. Решать тебе. Но уж коль спрашиваешь, отвечу: заслужил.
— Но если ты дашь напутствие, вреда не будет.
— Будь по-твоему.
Я сгреб все кристаллы в небольшую сумочку и добавил денег в кошелек. Ученики вполне заработали материальное поощрение. Мы с Сафаром пошли в сторону мастерской. Заходить туда мне было нельзя, но собрание рядом с ней устроить вполне можно.
Вот тут все и произошло. Кто-то крикнул: «Наши уже в Находке!» Мы обернулись, а Сафар даже сделал шаг в сторону кричавшего.
И тут меня накрыл памятный черный купол. Последняя мысль была горьким сожалением: не успел я попрощаться ни с Иринкой, ни с сыном.
(сцена, которую я видеть совсем уж не мог)
— У тебя хоть какие-то позитивные идеи есть?
— Есть. Взять у Хаоры бутылку чистой и не протрезвлять себя, пока водка не кончится.
— Я же сказал: позитивные.
— Это и есть позитивная. А вот после, как приду в себя, так начну думать.
Пауза.
— С Ириной говорил?
— Не-а. Ей уже сказали. Там сейчас Арзана. Они ведь дружны.
— Тоже мне, утешительница с пузом.
— Как раз это и хорошо. Иришка сейчас выслушивает живот через трубочку. Как сердце бьется у ребенка и всякое такое. Ей занятие, Арзана сберегает энергию.
Долгое молчание.
— У тебя есть хоть наметки плана: что делать?
— Ты насчет Южной Заокеании? Есть. Я не рассказывал, а ведь была попытка контакта с нашей стороны. Мы уже шли обратно на полном ходу, когда я взял бутылку, сунул туда записки на языке Древних, староимперском и современном, закупорил бутылку и бросил в воду. И они это видели. Содержание записок одно и то же: мы, мол, ничего против вас не имеем, хотим дружить и все прочее.
— Думаешь, поможет?
— Не уверен. Но есть еще одна идея.
— Кретинская, полагаю?
— Она самая. В стиле командира. Но может сработать.
* * *
Это было то же самое место. Погода была в точности та же, я ее запомнил. И никого вокруг. Я осмотрел свою правую кисть. Шрам от отвертки оказался на месте. И зрение стало привычно плохим. Все было тем же самым, кроме меня самого и моего наряда.
Мне снова повезло. Я прошел в подъезд без свидетелей. Ключа в карманах не сохранилось, пришлось кланяться соседу. Его не было дома, открыл мне двенадцатилетний сын. Но парнишка был страшно увлечен своим планшетом, так что я получил ключ без лишних вопросов.
Дома у меня были запасные очки, старые часы, запасной набор ключей. Одежду я выбросил, а сапоги сохранил: очень уж они были удобными.
Деньги и кристаллы пришлось припрятать: не было правдоподобного объяснения их появлению в доме. Уже много позже я стал тихо распродавать их через Интернет. Оказалось, что аквамарины имеют вполне приличную коллекционную ценность, а некоторые из них — даже ювелирную. Впрочем, тот, кто купил часть камней с ювелирными целями, обругал огранку, которая, по его мнению, была сделана хотя и тщательно в части полировки, но с ошибками — не самая лучшая ориентация граней относительно осей симметрии.
С маэрскими деньгами было труднее. На всей Земле не нашлось бы человека (кроме меня самого), который мог определить принадлежность монет. Отдавать их по цене лома не хотелось. И все же какой-то нумизмат купил их.
Мои домашние ничего не заподозрили. Уже много позже я показал три припасенных аквамарина жене и девочкам и сказал, что привез их из командировки и намерен заказать украшения. Все трое подивились размеру камней, а я, в свою очередь, особо отметил, что ценность их не столь уж высока, поскольку, дескать, огранка сделана не по правилам.
Почти сразу по возвращении я проверил все физические способности. Исчезла хорошая координация движений, пропала замечательная реакция. Ничего не осталось, кроме эйдетической памяти; вот она сохранилась в полной мере.
Я долго размышлял, почему те, кто вернул меня на Землю, оставили память. Фактов не было. Но не было и веры в добрые чувства таинственных незнакомцев. Вот потому-то не поверилось, что этакая ценность дана лишь в знак благодарности. Зато вполне прокатила гипотеза, что мощная память — не что иное как аванс. Эта мысль прекрасно перекликалась с уже знакомым ощущением: или что-то осталось недоделаным при исполнении задания, или я его неправильно понял.
Вывод был очевиден. Вот почему я принялся каждый день часа по два копаться в Интернете и копить знания.
Что бы не ждаловпереди, моя готовность не будет на нуле.
