В этот день, наверно, я впервые увидел как рыцари Арса и Ганатры смотрят на друг друга без неприязни после былой войны: их объединяла скорбь к тому, кого многие считали своим идеалом.
Я даже позвал дракона, чтобы проводить бывшего наставника в последний путь. Латризмагиус согласился, и даже дал мне новый синий шарик.
Сотни рыцарей и аристократов собрались вокруг одного-единственного, гигантского погребального костра, когда я начал свою речь.
— Сегодня мы провожаем в последний путь одного из величайших рыцарей наших земель. Мой наставник, сэр Кадоган Бессмертный, был поистине доблестным и благородным рыцарем. Идеалом и примером для многих, и лучшим человеком которого я когда-либо знал.
Я остановился и обернулся к толпе.
— И совсем недавно он пришёл ко мне, чтобы убить меня.
Многие ахнули, не сдержав эмоций: о покушении на короля знали все, но вот связывали это с похоронами немногие. Я откинул накидку с тела наставника, демонстрируя искажённое лицо.
— Я не знал, кто был напавшим на замок и моих воинов рыцарем, лишь отмечая удивительное оружие и доспехи, немыслимую силу и мастерство… И только победив и сняв шлем, с огромным удивлением обнаружил искажённое лицо собственного учителя. Скажите мне, какая сила может заставить человека сделать подобное? Что за отвратительная, мерзкая сущность способна превратить человека в ЭТО?
Я пытливо осмотрел мрачные лица аристократов, но никто не знал ответа. Сокрушённо покачав головой, я опустил глаза и продолжил.
— Как и вы, я не знаю ответа. Но одно я знаю наверняка: кто бы ни пытался убить меня руками моего наставника, кто бы не направил его на это путь, исказив разум старого рыцаря, он просчитался. Мне бы никогда не удалось победить его в честном бою, но где-то в глубине это искорёженного, поражённого порчей тела и разума всё ещё таился величайший рыцарь наших земель. И потому он поддался мне, борясь с чудовищным проклятьем, раз за разом отводя и замедляя смертельные удары. Только поэтому я победил.
Затем, гордо вскинув подбородок, я решительным и твёрдым взглядом обвёл собравшихся.
— Кто бы ни направил моего наставника на это путь, я найду его. Найду и призову к правосудию! Где не пряталось это чудовище, будь то глубокая пещера, бездна морского дна или королевский замок, я найду того, кто это сделал, и он ответит! И не будет мне покоя, пока это не случиться, таково моё обещания, такова моя клятва! — я сорвался на крик и тяжело задышал.
Отвернувшись от людей, я посмотрел на дракона. И Латризмагиус молча выдохнул ярко-оранжевый, но маленький и осторожный поток пламени, поджигая погребальный костёр, но не обращая его в прах.
Из-за горизонта показались первые лучи солнца. Никто больше не подошёл, и не сказал ничего, и в полном молчании рыцарского братства мы проводили великого рыцаря в последний путь. И лишь когда последний язык пламени погребально костра затух, я сдвинулся с места, сказав остальным:
— Я объявляю награду в тысячу монет из белой стали тому, кто поможет мне найти того, кто это сделал.
Пристально, пытливо, я вглядывался в глаза каждого из них: графов и баронов, рыцарей и аристократов. Но ни в одном я не видел жажды наживы. Лишь жажду возмездия.
Эпилог
Палеотра… Королевство огня и золота, как его называли. И хотя золото было распространённым металлом в королевствах, оно всё ещё ассоциировалось с достатком и было простым и понятным символом, доступным каждому бедняку: ведь из него делали самые мелкие и дешевые монеты.
Дерея, столица этого королевства, встретила меня водопадом из оранжево-красных лепестков огнецвета, и множеством золотых снежинок из сусального золота.
Моя бирюзово-синяя мантия ярко контрастировала с эти приветствием, покрываемая лепестками и золотыми блёстками.
Я широко улыбался и махал рукой приветливым горожанам, что с помпой и добродушием принимали меня, въезжая в город на закованном в сталь мёртвом коне.
Это было редкое, можно сказать, историческое событие: визит короля Ганатры в столицу своего извечного соперника. А учитывая, что я был героем этого города, и отнюдь ещё не забытым, многие таили в этом надежду на прекращение стародавней вражды.
Король Палеотры с радостью согласился на переговоры, даже не подозревая о сюрпризе, что его поджидает.
Какими же простыми могут быть интриги, когда тебя никто в них не подозревает, правда?
Совет магистров круга красных башен впервые за последние годы собрался в полном составе: по требованию верховного магистра.
Это была широкая, высоченная круглая башня, внутри которой находился круглый стол, украшенный скатертью из красного бархата. За ним находились двадцать магистров во главе с Эрнхартом Грицелиусом, и все они внимательно слушали предложение лидера их ордена.
Вряд ли тот предложит нечто плохое, верно? Но всегда найдётся место улучшению и дополнительному обсуждению…
— Я предлагаю нам всем, применить все свои силы, умения, и влияние для того, чтобы сменить королевскую династию Палеотры. — сказал верховный магистр.
Старик пристально всматривался в глаза собравшихся магистров, ища несогласие, и у многих находил его.
Древний, сморщенный маг огня на другом конце стола от Грицелиуса, поднялся, тяжело положив руки на стол. Это был Мирцил: и тот был магистром ещё задолго до того, как сам Эрнхарт взошёл на этот пост.
— То, что ты предлагаешь, Эрнхарт… Ты знаешь, как это называется? Потому что я знаю… Даже если ты ещё ничего не сделал, само предложение.
— Голосуем. — оборвал оппонента Грицелиус. — Сейчас.
Поджав губы, верховный магистр наблюдал за тем, как те, кто за, поднимают красные таблички, а те, кто против: синие.
Вышло девять против десяти. Его сторонники проиграли… Но голос верховного магистра был решающим при равенстве, и сам Эрнхарт поднял красную табличку, сравнивая счёт.
— Всё ещё равенство. И учитывая обстоятельства, я, как старший магистр, имею право вето. И я пользуюсь им. — проскрипел Мирцил. — Не знаю, какая водная муха укусила тебя на севере, Грицелиус, но ты пожалеешь об этом. Я доложу королю, и вскоре нам потребуется новый верховный магистр…
Эрнхарт Грицелиус даже не обратил внимание на слова оппонента. Он лишь перевёл взгляд чуть правее, где сидел его молодой протеже.
— Всё готово, Итем?
Молодой магистр твёрдо кивнул.
— Тогда приступаем.
Десять магистров, что были за переворот, поднялись из-за стола, и тут же ударили мощными потоками пламени в не ожидавших такого оппонентов.
Но те не зря были магистрами: большинство, несмотря на внезапность атаки, успели создать огненные щиты, и пламя разбилось о пламя, поджигая всё вокруг. Завязался магический бой, где десятка магистров пытались продавить защиту оставшейся семёрки, что встали спина к спине. Магистр Мирцел крутанул левой рукой, создавая контратаку и из пола башня выскочили каменные шипы, нанизав одного из десятки на себя.
Грицелиус скрипнул зубами, усилив поток пламени. Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, и сколько бы погибло, но в этот момент двери позади семёрки отбивавшихся магистров раскрылись, и в зал посыпались солдаты с тяжёлыми стрелометами.
Защёлкали тетивы, и лояльные короне магистры не выдержали напора. Вскоре все они оказались мертвы, истыканные болтами и обугленные.
Эрнхарт Грицелиус перевёл дух, вытирая пот со лба, и решительно обвёл взглядом оставшуюся восьмёрку.
— Пути назад нет. Действуем согласно плану.
Молодой, веснушчатый паренёк лет тринадцати с коротким затупленным тренировочным мечом на поясе вбежал в мастерскую немолодого воина, где тот медленно и степенно чистил потёртые, старые и недорогие железные доспехи.
— Вы слышали, учитель? Магистр мёртв!
— До меня доходили слухи. — кивнул наставник. — Но разве это что-то меняет?
— Но… А как же письма… Мы должны узнать, что случилось, может, сообщить королю Горду, или другим членам ордена!
