- Успеет? - заволновалась Алёна.
- Не успеет. Алёна, возьми её и, как мы можем, прыжками, туда. Я один. Вон, па ещё держится. И если я столько же, то всё будет нормально.
- Счастливый, - позавидовала девушка.
- Кто? Па?
- Да нет. Ты. Вон как тебя любят.
- Взбалмошная девчонка.
- Да ладно тебе. Баловень судьбы. А меня - всё носом в грязь да в подлость. За что? Даже Дикки - и тот… - всхлипнула девушка.
- Я думаю… это всё… враньё. Крокодил напоследок ударил.
- Даже Дик меня использовал, понимаешь?
- Это ты так себя настроила. Он ведь погиб, да?
- Да… я даже почувствовала это заранее… Я и ему сказала…
- А он пошёл за тобой на смерть. Видишь! А ты - " использовал".
- Ты сейчас мне такого навешаешь, что и умирать расхочется.
- А тебе хочется?
- Как и Тоньке - только с тобой.
- Ну и шуточки у тебя!
- А если серьёзно, а? А если - не шуточки?
- Алёнушка, милая… Ну, пожалуйста. Спасай Тоньку.
Девушка прильнула, было, к Максу, а уже через секунду была возле Антонины.
- Всё… вот и всё… До свидания, па, - вновь поднял глаза Максим на сжимающуюся и часто пульсирующую звёздочку. - Ничего, па.
"Если случится со мною беда
Грустную землю не меряй шагами.
Знай, что сердце моё ты отыщешь всегда
Там, за облаками,
Там за облаками…"
Я скоро за тобой, па. Сейчас начнётся и здесь.
Внезапно засверкал, обжигая кожу, крест. Вспыхнул и камень на перстне. Начала светиться кожа. А затем наступила тьма. Огромное, во весь город вязкое отвратительное пятно закрыло солнечный свет. Оно не клубилось, как облако и не блестело металлом, словно какая тарелка пришельцев. Оно пузырилось чёрным варящимся в котле асфальтом и стремительно опускалось всё ниже и ниже, злобно воя. И из города раздался ответный вой. Ещё более страшный - одновременное завывание ужаса миллиона человек. Хвала отважным безумцам - в небо взвились ракеты ПВО. И повторился вой ужаса людей, увидевших, как сминает, завязывает узлами, разрывает их в клочья быстро приближающаяся Тьма.
- Успела, - услышал Максим голос Алёны.
- Но…
- Я спасла твою Тоньку. А умру с тобой я. Я!
- Ты могла бы потом…
- Я думаю, будет кому " потом", а? И Настя твоя, и…
Девушка охнула схватившись за шею, - с бусами произошло тоже, что и с их коллегами по триаде.
В это же время вспыхнуло и сгорело церковное облачение наших ребят. И в небо поднялись два сверкающих столба. Нет, кто имел мужество остановиться и всмотреться - две гигантских фигуры юноши и девушки с поднятыми вверх, к самой Тьме руками. Секунда, две - и они столкнулись - Свет и Тьма. И вспыхнули фигуры нестерпимо яркими звёздами. И Тьма, злобно воя, остановила своё движение, пытаясь разорвать и поглотить двух новых врагов.
Для смертных, всеми способами ускоряющих свой бег из-под Тьмы, казалось, что противоположности застыли. Разве что порой раздавался и обрывал нервы злобный вой, или чудился время от времени девичий крик боли. Или юношеский стон. Но что только не почудится в таком состоянии!
Уже на дорогах показались военные и милиция, покидавшие город последними. Но и их колонны казались нескончаемыми. Вот звёзды начали пульсировать, словно надорванные непосильной нагрузкой сердца. Но бились, сражались. Держали. Из последних нечеловеческих сил. И только когда последняя машина с маршалом (кто бы мог подумать!) промчалась по страшному своей пустотой шоссе, эти два чудесных сердца одновременно остановились, и Тьма начала опускаться ниже и ниже, руша высотные здания. Но, видимо, и её силы были на исходе. Коснувшись земли и уничтожив всё оставшееся живое, жутко взвыв, порождение вселенского зла поднялось и исчезло.
И вновь вдруг засветило солнце на безоблачном небе. А тёплый почти летний ветерок начал раздувать столбы первых пожаров на месте руин. Заискрила проводка. Рванули фонтаны повреждённых трубопроводов. Невиданный ранее объем забот моментально затмил, отодвинул на второй план осознание прошедшего. Было - прошло? Нет, конечно нет! Разберёмся. Но потом, потом, потом. Спасать, спасать, спасать всё, что ещё уцелело. И, оказывается, тех, кто остался и уцелел. Новости, репортажи, интервью - всё сейчас, сейчас, сейчас! И только одна из камер при сильнейшем увеличении продолжала показывать два неподвижно лежащих тела. Максим, казалось, продолжал уже остекленевшим взглядом искать отца "там за облаками". А девушка словно отвернулась от этого ненавистного мира, кишащего злобными предтечами Зверя. Лишь тот самый ветерок потихоньку, словно умоляя проснуться, теребил один из её локонов.
Эпилог
Прорваться к ним не удавалось. Ни на машинах, ни пешком. Ни на танке, присланным генералом Юрием. Невидимая преграда останавливала всё в радиусе метров двадцати от умерших. Поглощённые другими заботами люди лишь иногда посматривали на кадры, в которых так и лежали несчастные юноша и девушка.
- Ничего, завтра всё изменится, - сообщил на исходе второго дня Николай.
- Что-то там вычитал? - кивнула зарёванная сестричка в сторону зажатой в руках брата библии.
- Думаю, да… Сейчас звякну журналистке и всем нашим.
У Синички сейчас была горячая пора. В работе она пыталась утопить горе по сестре, по ужасной её кончине. СМИ старались, повторяя раз за разом происшедшее и показывая эту жуть с разных ракурсов. А потом - заявление нового И.О. Самоназначение маршала пока не вызывало каких бы то ни было возражений - всё же последним покинул столицу. А кто-то подсуетился - и пошли кадры рвущихся на депутатских автомобилях слуг народных. Дрожащие от страха щёки и повизгивание: "Никаких комментариев". Поэтому пока - как мыши под веником. И всё-таки комментарии, комментарии, комментарии. Растерянных, постоянно пожимающих плечами учёных. И радостно протягивающих руки к небу всевозможных сатанистов. И политических деятелей.
- Скажу тебе по секрету, там будет что опять снимать.
- Опять? - ахнула Синичка.
- Нет. Совсем другое. Можешь поверить.
Журналистка поверила и не прогадала. Их компания через сутки весь день проторчала на удобном для съёмок месте, направив камеры на всё так же лежащие неподвижные тела. И брошенный танк неподалёку - от греха подальше эвакуацию машины отложили. Место это уже огородили колючей проволокой и выставили охрану.
- Но неужели ничего нельзя сделать? Это скотство какое-то! - возмущалась Антонина. - Словно никому и дела нет! Уже окрутили колючей проволокой как… как скотомогильник какой! В конце концов, люди знают, кто их спас, или нет? Нет? Тогда я сейчас пойду на ваше гнилое ТВ и буду весь день кричать в эфир, что случилось на самом деле!
