Одной из звеньев цепочки взлома для Летена значилось «победа». «В каком-то смысле, — подумал Алей, — Летен — гарантия победы. В каком-то. Блик, да в прямом».
Он поднял голову.
— Летен, — сказал он, — если мы сейчас исчезнем и появимся через несколько часов, как отреагирует Корней?
— Подремлет, — ответил Воронов совершенно спокойно. — Что ему сделается. А куда ты собрался исчезать?
Алей покусал губу.
— Я собрался сжимать время, — сказал он. — Так папа точно меня не засечёт.
Летен уставился на него. В пристальном взгляде его удивление мешалось с восхищением, но за ними всё равно брезжила улыбка.
— Лихо, — отметил он. — Не подумал бы. Уважаю.
— Технически, — сказал Алей, — это то же самое, что перемещаться из мира в мир.
— Ну, в этой технике я не смыслю. Моя помощь нужна?
Алей медленно выдохнул и вдохнул.
— Да.
Выслушав его короткие сбивчивые объяснения, Летен неторопливо поднялся с сиденья. Упёр руки в поясницу, оглядел зал ожидания. Алей настороженно следил за выражением его лица. Сейчас Воронов никак не выделялся из толпы; разве что могучий разворот его плеч мог притянуть чей-то рассеянный или слишком любопытный взгляд. В простых летних брюках, клетчатой рубашке и белой куртке-ветровке он выглядел моложе, чем обычно — на свой настоящий возраст. Простой путник, или, вернее, провожающий: багажа-то нет.
— Хорошо, — сказал Летен и поманил Алея за собой. Алей послушно зашагал за ним к вестибюлю.
— Насколько я тебя понял, — сказал ему Летен, — выйдем мы по времени впритык. Это правильно. Будем действовать быстро. А сейчас погоди. Надо дела обделать.
— Какие дела?
Летен вскинул брови, не взглянув на Алея.
— Корнея предупредить, — ответил он. — Да и неудобно без гроша в кармане.
На душе у Алея стало скверно.
Ему отчаянно не хотелось, чтобы Летен марался о карманника. Неважно, чем занимался Воронов всю жизнь; неважно, что по его приказу происходит в родной параллели прямо сейчас. Он делает доброе дело, и его нельзя делать — так… Сказать по чести, Алею плохо придумывались сейчас логические аргументы. Слишком велика была сила нежелания. И он с горечью спросил:
— Волена за добычей пошлёшь?
— Нам билет нужен или как?
Алей скривился и глухо сказал:
— Летен, не надо.
Воронов остановился в полумраке вестибюля, в полудюжине шагов от дверей.
— Положим, мы войдём в вагон как провожающие, — сказал он мягко, будто маленькому ребёнку объяснял, что к чему. — А потом? Попытаются нас высадить. Поднимут шум, чего доброго. Нам это надо? Я, Алик, умею решать проблемы. Зубы заговаривать — это не мой профиль.
Алей помолчал, глядя в пол. Потом мотнул головой и через силу проговорил:
— Не надо. Я… отведу глаза.
— Кому? — иронично уточнил Летен.
— Всем. Кому надо.
Воронов засмеялся.
…Но Предел был перейдён Алеем, и уже наливалось мощью, как под солнцем спелостью наливаются плоды и злаки, его Запредельное — то, что он никогда не искал нарочно, то, что он даже не осознавал как мечту, но чему никогда не суждено было разрушиться или измениться. С детства это было его вечным подспудным желанием, базой мировоззрения и мировосприятия, но если бы кто-то сказал Алею об этом словами — Алей бы, пожалуй, рассмеялся. И Поляна Облакова смутилась бы и отмахнулась, скажи ей кто-то о Запредельной, великой, вечной любви. И Летен Воронов не принял бы всерьёз речей о том, что кто-то предназначен править державой. Заповедное не предназначается словам.
Прекращать и предотвращать зло.
Таким было Запредельное Алея; и коварный проксидемон Эн не солгал, суля ему стать правой рукой Летена. Где можно предотвратить больше зла, нежели стоя за плечом главы государства?..
Отсмеявшись, Летен ласково сощурился и поглядел на Алея сверху вниз.
— Согласен, — сказал он. — Положусь на тебя.
Летен сбежал по ступенькам вниз и ушёл к машине. Алей остался стоять в тени. «Папа, — думал он, — Инька».
Он начал предельный поиск и позволил себе видение. Оно не замедлило явиться. Спустилась ночь, зажглись фонари. Влага, выпаренная с земли за день, проливалась дождём, и далёкие огни города таяли в ней. Ясень бодро шагал по мокрой платформе и вёл за руку сына. Вот они поравнялись с маленькой очередью у двери вагона, вот Ясень протянул проводнице бумаги… Алей с усилием оторвал взгляд от насупленного Иньки и попытался определить номер вагона.
Шестой.
Этого было достаточно.
Алей прерывисто вздохнул и потёр лоб, возвращаясь в действительность. Пойманное видение должно было стать опорной точкой, маячком на берегу Реки Имён, которая воплотится рекой времени. Летен не увидит её — нет нужды осознавать себя в служебном пространстве, на то оно и служебное…
Воронов скоро вернулся и ободрительно потряс Алея за плечо. Он улыбался. Алей ответил бледной улыбкой.
— Пора, — весело сказал Летен. — Куда пойдём?
Алей поколебался, уставившись в потолок, и уверенно ответил:
— Нужно завернуть за угол.
…Когда они вновь вошли в зал ожидания, залитый ярким электрическим светом, там, казалось, не изменилось ничего вовсе. Так же гремела музыка, по-прежнему сидели люди за стеклянными стенами маленьких кафе, и даже молодой парень, который в сторонке спал на громадных баулах, до сих пор на них спал. Разве только за дальними дверями, которые вели на платформы, теперь стояла стена мрака.
Было без пяти час ночи. Через пятнадцать минут со второй платформы отправлялся скорый поезд Москва — Санкт-Петербург.
Алей едва успевал за стремительным шагом Летена. Воронов пронёсся через зал к выходу, обернулся в проёме — мелькнуло строгое лицо, недовольный взгляд, — ухватил спотыкающегося Алея за предплечье и потащил за собой под дождь. «Соберись, — говорил он сквозь зубы. — Не копошись».
У Алея сильно колотилось сердце. Он чувствовал, что папа и Иней всё ближе — и всё ближе конец пути.
Летен остановился у шестого вагона. Очереди уже не было, молодая полная проводница стояла в тамбуре, протягивала руку наружу и подставляла красивую ладонь под хлёсткие струи.
— Извините, — торопливо сказал ей Летен, опередив Алея, — еле успел. Человек, пассажир ваш, документы забыл. Кровь из носу надо передать. Разрешите, пройду? Дождь сильный.
Девушка моргнула, нахмурилась, но перед напором Летена мало кто мог устоять. Она кивнула.
Летен мгновенно скрылся, а Алей остался стоять под дождём. Он ошарашенно заморгал, глупо посмотрел на удивлённую проводницу, и лишь через несколько секунд опомнился. От того, что он собирался сделать, Алею заранее стало неловко, но выхода не было, да и зла в этом не было никакого… Он посмотрел девушке в глаза и тихо попросил:
