Хозяин синего плаща устало глядел в сырую землю дороги перед своим конем и едва не засыпал. Даже быстрая рысь животного и неровности пути не могли помешать властно наваливающейся на него дреме. Уже в который раз он ловил себя на том, что начинает клевать носом, и неудивительно – столько часов без сна! Столько переживаний и невзгод… Мир встал с ног на голову, будто цирковой акробат, вся жизнь враз оказалась вывернута наизнанку: прецептория ордена Священного Пламени окружена отрядами Трибунала, да еще и этот ужасный поединок. Чудесное спасение сэра Ильдиара от гибели на ристалище завершилось его нежданным арестом агентами тайной стражи. Нельзя забывать и о Танкреде Бремере, брате павшего Джона… Люди злобного теальского лорда весь город прочесали, чтобы найти леди Изабеллу и того эльфа, Мертингера. Огненный Змей нанял никак не меньше сотни головорезов, чтобы те обыскали каждый закоулок, каждый подвал и чердак в Гортене. Эльфийского лорда им так и не удалось найти, что неудивительно – ведь он покинул столицу Ронстрада еще до ареста сэра Ильдиара, но графиня де Ванкур оставалась в смертельной опасности. И тут уж пришлось ему, верному вассалу, искать выход. Танкред Бремер расставил своих людей на всех выездах из города, поэтому открыто сбежать не удалось бы. Тогда сэр Джеймс Доусон придумал хитроумный план. Из ворот Гортена в разном направлении выехали три кареты с гербами графини Даронской, а по небу, разрезая белыми крыльями грозовую хмарь, помчался голубь-вестник, отправленный в родовой замок миледи с указаниями для ее слуг. Наемники Танкреда, подобно обманутым лисам, ринулись за приманками, в то время как графиня и ее защитник тайно выбрались из города через дворцовую калитку в лес. Там их подкараулили три мерзавца. Джеймс проткнул одного мечом, отчего остальные, жалкие трусы, предпочли спастись бегством, и рыцарь беспрепятственно провел госпожу к опушке, где их уже ждала карета, присланная за ними из Даренлота. Удача наконец улыбнулась беглецам – они смогли вырваться из столицы, ставшей смертельной ловушкой, и выскользнуть из когтей Огненного Змея… Но два дня пути настолько утомили бедного рыцаря, что сейчас ему казалось: еще немного, и он просто свалится наземь.
– Сэр Джеймс! – из окошка кареты выглянула графиня де Ванкур, прекрасная и величественная, как всегда. – Посмотрите, какой холод. Осень разыгралась не на шутку. Вы на своем коне, ручаюсь, совсем окоченели. Я еще раз прошу вас, пристегните вашего скакуна к крюку на запятках, пусть бежит следом. Вы же пересаживайтесь в карету. Скрасим скуку поездки беседой.
– Простите, миледи, не положено, – негромко, но твердо отказал паладин.
– А если вас просит дама, сэр рыцарь?
– Не в данном случае, миледи, – все тем же вежливым тоном отвечал рыцарь, думая, что скорее Бансрот снова явится в мир, чем он сядет в эту карету. А так как это случится не скоро, если вообще когда-нибудь случится, то пусть леди Ванкур сама скрашивает себе скуку. Ишь чего захотела: чтобы вассал ехал в одной карете с невестой сюзерена! Где это слыхано?! Уж точно не в рыцарских кругах.
– Ну и ладно, – обиделась графиня, – мерзните там, сам Хранн не ведает из-за чего! – Красивое лицо графини исчезло, окошко кареты тут же задернулось темно-синей шторкой.
Рыцарь подъехал к передку, где сидел кучер, человек средних лет и обладатель грубой, недоброжелательной внешности. Он походил на большую сгорбленную мышь, скрючившую лапки перед собой и непрестанно грызущую корку сыра. Поводья слуга держал у самого подбородка, а голову вжимал в плечи, подчас странно ею подергивая. Не слишком-то приятный тип.
– Эй, Джереми, далеко еще? – осведомился паладин. Дорога поднялась на холм, стало видно, что лес здесь разросся на многие мили кругом.
Слуга резко дернул головой, поворачиваясь к сэру Джеймсу. У него были глаза навыкате, короткий нос и рот, искривленный таким образом, что верхняя губа далеко выдавалась над нижней. Кучер графини точно не являлся приятным в общении собеседником.
– Не-е-е, ужо недалече, сэр рыцарь, – хрипло ответил слуга. – Вон, видите за лесом замок? – Он оторвал одну руку от повода и с сильной дрожью в немощных пальцах указал на смутно различимые вдали над верхушками деревьев остроконечные крыши башенок. – Так то – замок Дорнуолл, семьи Нидвудов вотчина, баронов Лотлингемских. От него к северо-востоку всего лишь двадцать миль до Даренлота.
– Хорошо, Джереми, а что это за развилка впереди? – Рыцарь привстал в стременах, пытаясь разглядеть, куда же ведет вторая дорога, отделяющаяся от основного тракта у основания холма.
– Что по левую руку – старый тракт на Дайкан, заброшенный, – проворчал кучер. – Та дорога опасна и темна, мало кто осмеливается пройти по ней, несмотря на то что это самый короткий и прямой путь к Граду Харлейва. Все, как один, предпочитают новый, по которому едем мы, – безопасный тракт, что ведет мимо Теала.
– Мимо Теала? – удивился рыцарь. – И это ты называешь «безопасный»? Предпочитают тихий лесной тракт владениям Бремеров? Владениям Танкреда?
– Совсем не тихий. – Кучер оглянулся через плечо, странно прищурившись, глядя в сторону давно исчезнувших позади гортенских стен, огляделся, словно проверяя, чтобы никто не подслушал: – Около двух десятков годков как появилось в этом лесу чудовище-кровопийца. Оно живет во тьме меж старых дубов и вязов, похищает людей, странников ворует прямо с тракта, а потом, говорят, варит в огромном черном котле на медленном огне, дабы жертва как следует прокипела, размягчилась, а затем поедает в своей жуткой хижине в чаще, к которой не подойти и на десяток шагов без щепотки доброй соли…
– Как же… – усмехнулся сэр Джеймс, беспечно глядя на чернеющий под нависающими деревьями старый тракт, проносящийся в стороне и постепенно сворачивающий на север. – Простой люд с каждой новой осенью становится все более суеверным: черные кошки… коварные монстры, живущие во тьме… соль…
– Хранном Всеблагим клянусь, сэр рыцарь, народ неспроста боится. – Кучер даже перечеркнул сердце косым крестом, чтобы ему поверили. – В окрестных деревнях в лес никто не выходит, а на ночь запоры крепкие на дверях всех опускают. С сумерками даже ставни на окнах и те затворены! Солдаты короля тоже сюда носа не кажут – страх испытывают большой. Слухи тьмой полуночною да кровью людскою полнятся.
– Чем только они не полнятся, – нахмурился паладин, тут же вспомнив ложные обвинения в адрес великого магистра.
– Говорят даже, что у людоеда зубастого дубина есть волшебная, которой он одним махом сбивает храбрых путников с коней. Потом тащит их к себе в логово, сдирает с еще живых шкуру и затягивает песню кошмарную, а голодные духи из погреба ему подпевают. Из кожи же человеческой людоед сшил себе одеяло и подушку. Вот так-то, сэр добрый рыцарь!
