Иней пригладил волосы и скосил взгляд в сторону. Алей понял, что теперь он молчит уже не от обиды, а от смущения — маму-то Иней и сам не предупредил, и разрешения у неё не спрашивал.
— А знаешь, — сказал Алей почти весело, — мне Лёнька рассказал, во что вы с ним играли в лесу. Про арки из ветвей, и как можно попасть в другой мир, если тебя никто не видит, и про реку. А я подумал: надо же. У меня, оказывается, брат — волшебник. А я не знал.
Иней посмотрел на него исподлобья и улыбнулся одной стороной рта, точно никак не мог решить, отмалчиваться ему дальше или уже смягчиться. Он подумал немного и едва слышно проговорил:
— У меня тоже.
— Что — тоже?
— Тоже — волшебник. Брат.
Алей засмеялся, встал и обнял Инея, прижал его голову к своей груди. Иней глубоко вздохнул и крепко обхватил его.
Летен посмотрел на них и одобрительно хмыкнул.
Он с большим неудовольствием влез в мокрые брюки, застегнул сухую куртку, а рубашку перекинул через руку. Сказал:
— Что, волшебнички, пора отсюда выбираться. Нас, поди, заждались.
Алей кивнул и поднял голову, окидывая взглядом прибрежный лес. Неподалёку плотной стеной стояли молодые ёлочки. Алей вспомнил, как пропадала когда-то за ними Осень. «Там», — решил он и заранее представил, как они огибают колючую купу и оказываются на вокзале, точно завернули за угол. Корней ждёт их в машине. И они поедут домой.
Путь окончен.
Только сейчас Алей наконец прочувствовал это. Всё кончилось, они возвращаются домой…
— Пошли! — сказал он и уверенно зашагал вперёд.
Пышная трава пружинила под ногами. Веял освежающий ветерок. Алей обернулся через плечо и улыбнулся своим спутникам.
Добравшись до ёлочек, он мимолётно погладил иглистую ветку, сделал шаг и развернулся, готовый ступить на горячий городской асфальт.
Зеленым-зелено пламенел лес Старицы, дышала прохладой вода, шумела листва, и пахло сосновой смолой, малиной и земляникой…
Ничего не случилось.
Алей остановился, озадаченный. Перехода не произошло. Он вспомнил объяснения Осени и понял, что причина этому могла быть только одна — их видели. Кто-то смотрел на них со стороны. Это мог быть только Ясень. Он не стал спасаться бегством. Как речная змея, он вывернулся из смертельной хватки Воронова и укрылся где-то в роще-интерфейсе, не намеренный сдаваться. «Да чтоб тебя!» — подумал Алей с досадой и напряжённо оглядел лес. Он не особо беспокоился. Ясень не мог находиться в нескольких местах одновременно, а в лесу легко было скрыться с глаз. Надо было найти его, а потом просто убраться от него подальше.
Алей обернулся, чтобы объяснить это Летену и Иньке.
И остолбенел.
Их не было. На зелёной поляне возле молодого ельника он стоял один.
На миг ему показалось, что это какая-то дикая шутка. В следующий миг он понял, что это действительно дикая шутка, только шутит с ним отец. Алей ещё не всё знал о его возможностях.
Он стиснул зубы. Если он был здесь один, значит, где-то ещё без него, без помощи остались люди, не способные покинуть Старицу самостоятельно. «Инею не нужен проксидемон, — пришло Алею на ум. — Может, Инька выберется сам?..» Но он не мог полагаться на силы десятилетнего мальчишки.
Он выругался, озираясь. Жестокие игры отца всегда вызывали в нём отвращение, сейчас оно сменилось бешенством. В эту минуту Алей, пожалуй, готов был бы даже воспользоваться пистолетом Воронова, только Воронов вместе со своим пистолетом исчез в дебрях закольцованного мира… «Вася! — мысленно крикнул Алей, — Полохов! Что это за чёрт?! Что с вашей демо-версией? Она глючит!» Но голоса в голове молчали. От демиурга не стоило ждать помощи.
На чём свет стоит обругав придурка Васю, Алей досадливо тряхнул головой и быстро зашагал к Ялику. Перешёл на рысцу. Предельным поиском он мог заняться везде, но интуитивно чувствовал, что у воды будет удачней. Переизбыток информации больше не пугал его. «До сих пор от Полохова не было никакой пользы, — раздражённо думал Алей, — видимо, и не будет. И чёрт с ним. Я сам».
Он едва не налетел на Ясеня — вернее, едва не ткнулся головой в его болтающиеся ноги.
— Привет, — сказал Ясень.
Он сидел на дереве, в развилке ветвей. Алей отшатнулся от него. Морозец продрал по хребту.
— Ну вы же меня утопили, — пояснил Ясень в ответ на безмолвный вопрос. — Теперь я русалка. Вишь, на ветвях сижу.
Он выглядел совершенно беззаботным.
Алей хватанул ртом воздух, как рыба.
— Зря всё это, — сказал Ясень. — Драться, ругаться, из пистолета палить. Помял меня друг твой. Медведь! — Он сделал обиженное лицо и хрустнул позвонками, плавно поведя головой. — Может, я, конечно, неправ был. Всё-таки этот твой Летен — ого-го мужик. Признаю. С таким в разведку можно. А шею зачем ломать мне? И куртку любимую испортил, — Ясень потеребил ткань и продемонстрировал дырку от пули.
Он по-прежнему рисовался. Алей смотрел на него мрачно. Отец передразнил его, скорчив угрюмую гримасу, и сказал:
— Ну что? Что стоишь, качаясь, тонкая рябина?
— Где они? — холодно сказал Алей.
Ясень закатил глаза.
— Ничего с ними не сделается, Алик. Они и по отдельности не пропадут, а вместе — тем более. Давай лучше к делу.
— К Морю? — уточнил Алей после паузы.
— Да.
Алей молчал. Грудь его стесняло нечто похожее на отчаяние. Что бы он ни делал, отец оказывался на шаг впереди. Какие бы силы он ни обретал, отец оказывался сильнее. Ярость, бессилие и тревога раздирали Алея на части, а отец сидел на ветке и болтал ногами. «Море, — думал Алей со злостью, — Море. Если я доведу его до Моря, он успокоится? Оставит нас в покое? Что ж, был у меня план „Б“».
— Папа, — наконец, спросил он с горечью, — ну скажи, зачем тебе всё это? Что ты с нами делаешь?! Что там, в Море, такого? Я знаю, что оно прекрасное. Но ты ради него…
Голос прервался — запершило в горле. Алей хотел закончить: «…столько зла сделал», — но отец перебил его.
— Да вы же дети мои, — сказал Ясень с отчаянной теплотой. — Сыны мои. Всё, что я делаю, я делаю ради вас.
Он вздохнул и опустил голову.
Алей потерял дар речи.
Некоторое время он безнадёжно смотрел на отца, сознавая, что никогда не поймёт его, а потом бросил ему, почти крикнул:
— Блик! Да чёрт с тобой! Хочешь к Морю?! Поплыли!
Ясень улыбнулся.
Больше он ничего не говорил.
Алей вышел к Ялику, отвязал лодку и сел на корме. Отец сделал несколько гребков, выталкивая Ялик на стремнину, а там течение понесло его само — и вскоре вдали, под светло сияющим небом прорисовались очертания высоких круч, с которых Алей когда-то смотрел на Реку Имён.
