Кульп медленно поднялся по ступеням.
— Окована бронзой, — сказал он, касаясь двери. — Я даже слышу отзвуки молотка ремесленника, который трудился над этим листом.
Костяшками пальцев он ударил по древней бронзе. Звук был глухим, похожим на шелест.
— А дерево под бронзой совсем сгнило.
Засов сломался, едва Кульп к нему притронулся. Тогда маг надавил на дверь плечом. Бронза треснула и осыпалась, будто ржавчина. Дверь упала на Кульпа, обдав его густым облаком пыли.
Геборий повернул голову на звук, пытаясь что-нибудь увидеть. Напрасно. Похоже, вихрь Дриджны все-таки лишил его зрения.
Никто из них, включая и самого Гебория, не мог с точностью сказать, когда это случилось. Каждому из троих песком забивало глаза, у всех были воспалены веки, и потому, когда вчера старик стал жаловаться на темную пелену, его особо и не слушали. А сегодня утром Геборий вдруг заявил Кульпу, что еще ночь и нужно дождаться рассвета.
— Преграды вовсе не так уж крепки, как думают, — сказал Геборий.
Он стоял, выставив перед собой культи.
— Теперь я это понял. Для слепого все его тело призрачно: потрогать можно, а увидеть нельзя. Я поднимаю невидимые руки, переставляю невидимые ноги. Я вдыхаю и выдыхаю невидимый воздух, и это заставляет подниматься и опускаться мою невидимую грудь. Но зато я чувствую, как шевелятся пальцы. Я могу сжать их в кулак. Я стал цельным. Вернее, я всегда был таким, а глаза обманывали меня, утверждая, будто у меня нет кистей рук.
— Наверное, если я оглохну, ты исчезнешь. Уши перестанут обманывать меня, будто я слышу твои слова, — сказала ему Фелисина и отвернулась.
Геборий ответил ей смехом.
Сверху доносились стоны Кульпа. Дыхание его было тяжелым, с присвистом. Сообразив, что магу самому не выбраться из-под двери, Фелисина встала. Железные обручи боли впились ей в лодыжки. Стиснув зубы, Фелисина поплелась наверх.
Одиннадцать ступеней забрали у нее последние силы. Фелисина опустилась на колени возле Кульпа и долго ждала, пока успокоится ее дыхание.
— Кости целы? — спросила она мага.
— Кажется, проклятая дверь сломала мне нос.
— Похоже, что так. У тебя голос изменился. Думаю, это ты как-нибудь переживешь.
— С достоинством, — проворчал маг.
Фелисине удалось немного приподнять дверь. Кульп выполз из плена и встал. На лице мага красовался припорошенный пылью кровоподтек.
— Посмотри, что там дальше. Я не успел.
— Темно. И воздух пахнет.
— Чем?
Фелисина пожала плечами.
— Известняком. Или чем-то похожим на него.
— А я-то думал, нас встретит аромат горьких фруктов.
Шаркая по ступеням, к ним поднимался Геборий. Кульп направил магический свет в проем. Фелисина сделала шаг вперед.
— Я слышу, у тебя участилось дыхание, — сказал ей маг. — Что ты там увидела?
Вместо Фелисины ему ответил Геборий.
— Остатки древнего ритуала — вот что она увидела. Застывшие свидетельства древнего величия.
— Там полно статуй, — сказала Фелисина. — Они разложены по всему полу. Помещение большое… очень большое. Твоего света не хватает — дальняя часть все равно осталась во мраке.
— Говоришь, статуи? Какие?
— Человеческие, разумеется. Очень похожи на лежащих людей. Я сперва подумала, что это люди.
— А почему усомнилась?
— Понимаешь…
Фелисина не договорила. Она почти ползком добралась до ближайшей статуи… Обнаженная старуха, лежащая на боку. Белый камень, из которого была вырезана эта статуя, покрывали сетка трещин и темные пятна плесени. Но зачем мастеру понадобилось с такой дотошностью воспроизводить каждую морщинистую складку на старческом теле?
Лицо статуи было умиротворенным и даже радостным. Фелисине вспомнилась госпожа Гэсана. Лежащая старуха вполне годилась той в сестры. Фелисине вдруг захотелось потрогать статую, и она протянула руку.
— Не смей ничего трогать! — крикнул ей Кульп. — Зал наполнен магической силой. Недаром у меня все волосы на затылке шевелятся.
Фелисина отдернула руку.
— Зачем ты меня пугаешь? Просто статуи.
— Статуи, девочка, обычно стоят на пьедесталах. А эти?
— Эти лежат на полу. Может, тогда были другие вкусы?
В зале стало намного светлее. Фелисина обернулась. Кульп стоял, упираясь руками в дверной проем. Маг близоруко моргал, разглядывая странную галерею.
— Статуи? — усмехнулся Кульп. — Ты ошиблась. Здесь проходил магический Путь.
— Есть ворота, которые лучше не открывать, — произнес Геборий.
Умудрившись ни за что не задеть и не споткнуться, старик обошел мага и встал рядом с Фелисиной. Голова его была запрокинута. Растрескавшиеся губы улыбались.
— Ее дочь избрала путь странствующих, — сказал Геборий. — Нелегкое путешествие. Ничего удивительного: тогда многие предпочитали этот путь, стараясь попасть в мир Властителей. Его считали более достижимым, что ли. К тому же он был древним, а на закате первой империи все древнее пользовалось особым почетом.
Старик горестно вздохнул, будто вспоминал собственное прошлое.
— Понятно, что родители стремились помочь собственным детям. Хотели сделать этот путь более удобным и безопасным. Слишком много ищущих исчезали тогда в магических лабиринтах. А тут еще войны, которые первая империя вела на своих западных границах.
Кульп тронул его за плечо. Прикосновение мага прервало словесный поток. Геборий провел по лицу невидимой рукой и вздохнул:
— Так легко затеряться…
— Нам нужна вода, — сказал Кульп. — Нет ли среди ее воспоминаний тех, что связаны с водой?
— В этом городе было полно источников, каналов, бассейнов и фонтанов, — сообщил Геборий.
— И все они давно засыпаны песком, — поморщилась Фелисина.
— Возможно, не все, — возразил Кульп.
От недостатка сна и песчаных атак глаза мага были совсем красными. Упавшая дверь сильно повредила ему нос, который распух и приобрел синюшный оттенок.
Фелисина продолжала глядеть на тело лежащей старухи.
— Надо же, когда-то она была живой женщиной.
— Все они были живыми, — сказал Кульп.
— И жили очень долго, — добавил Геборий. — Алхимические средства и ритуалы продлевали им жизнь. В этом городе жили по шестьсот — семьсот лет и могли бы жить еще. Их погубил другой ритуал.
— Потом город затопило водой, насыщенной солями, — сказал маг.
— Отчего окаменели не только кости, но и сами тела, — подхватил Геборий. — Поток этот породили дальние события. Бессмертные стражи пришли и ушли.
— Что еще за бессмертные стражи? — спросила Фелисина. Геборий не ответил. Он снова запрокинул голову и сказал:
