— Завтра же ты отправляешься служить, сын, — сказал он, передавая лист Иттану.
Тот вчитался в содержание. Принудительное направление на воинскую службу. На три года. В северный гарнизон, что располагался вблизи Пограничья, государства теней.
— Но…
Нет, он не готов уехать в гарнизон. Его истинная сила не заточена на бой. Он — грамотный теоретик и неплохой практик в бытовой магии, но не более того. Да, мечу обучен, но постольку-поскольку. Место Иттана в академии или на городской службе.
Отец слушать не стал.
— Завтра же, — повторил нетерпеливо. — Иначе ты лишаешься всего. Всего. Титула, денег, наследства, даже имени. Ты перестанешь быть моим сыном, о чем я сообщу перед королем и всеми богами.
Мать, будто только сейчас осознав, что происходит, с воем упала в ноги отцу. Она хваталась за его брюки и просила:
— Помилуй его, ты же обещал, помилуй! Он пропадет! Он не справится! Ты обещал!
— Я передумал. — Отец рывком поднял её с пола и приставил к стене. — Сын, каково твое решение?
… Повозка отправлялась на рассвете. Лил дождь.
Повозка, скрипя, остановилась у конюшен гарнизона. Зафырчали измотанные лошади, получив короткую передышку. Дохнуло болотом и едкой гнилью. Боги давно позабыли и гарнизон этот треклятый, куда Иттана занесла нелегкая, и его обитателей. По стенам поползли змеевидные трещины. Западная башня и вовсе обвалилась — и наверняка от дряхлости, а не во время ожесточенного боя. Наверное, единственным, что внушало доверие, была крепостная стена, овивающая саму крепость и пристройки к ней. Высокая, в четыре человеческих роста, широкая и надежная.
От ворот уже спешило двое мужчин: первый в офицерской форме, второй в храмовом одеянии до пят. Оба поклонились Иттану, и офицер, низкорослый человек, чьи усики вились, а глаза были ярко-синего цвета, заговорил:
— Нам сообщили о вашем прибытии, господин маг.
— Иттан Берк. — Иттан пожал руку офицеру и постарался не обращать внимания на взгляд исподлобья, которым одарил его пышнотелый лысеющий храмовник. У служителей церкви и магов испокон веков сложились не самые теплые отношения. Первые называли всё, что не поддавалось божественному объяснению, ересью, а вторые всячески доказывали ущербность церковных догм. Мир без магии обречен на вымирание.
— Филип, — простецки представился офицер и помог с сумками. — Для нас великая честь принимать кого-то вашего уровня. С колдунами в гарнизоне вечная проблема, знаете ли, особенно с боевыми.
— Но я не боевой колдун, — напомнил Иттан.
Храмовник хмыкнул:
— Радует, что вы не отрицаете очевидного.
Офицер Филип шикнул на него, но Иттан не полез в беспричинный спор.
— Дело в том, что я обучался на светлом факультете, потому мои возможности несколько ограничены.
Его не услышали.
— Да-да, мы понимаем, — подобострастно закивал Филип. — Идемте, покажу ваши покои.
Он семенил быстро, перепрыгивая через лужи и ямы, а храмовник шелестел одеждами позади и молчал. Гарнизон жил. Вот прошла женщина из гражданских с коромыслом. Вот двое сопляков-новобранцев — лет четырнадцати, если не меньше — атаковали друг друга деревянными мечами. Вот девушка в вызывающе коротком платье шмыгнула в дом с окнами, что были задернутыми красными шторами. Ясно, с мужскими потребностями здесь борются вполне определенным способом — нанимают девиц из борделей, и те живут при крепости, поставляют свои услуги и получают наверняка приличное вознаграждение.
— С юга у нас площадка для тренировок, — объяснял Филип, переступая через лежащего на брюхе пса, обросшего колтунами. — Там и стрельбу можете отточить, и ближний бой, ну и магию, само собой. — Храмовник издал звук, напоминающий лошадиное тпру. — Кормят, поят служивых задарма, но коли прикупить чего надобно: одежда там или выпивка — лавки там. — Пальцем ткнул в одноэтажные домишки, больше походящие на сараи, расположившиеся у самой крепостной стены. — Ну и это, если невмоготу будет, ну… того… — почесал у себя меж ног, — обращайтесь не к девушкам, а к их хозяину. Цены, конечно, высоки, но и девчонки наши все как одна красавицы и умницы.
Храмовник, вскинув голову, воззвал к богам.
— Не прославляйте запретные связи, Филип! — разозлился он. — Иначе мы все обречены на гибель. Демоны пожрут наши души!
— Не слушайте его, — Филип двинулся к дверям, ведущим в кишкообразные одноэтажные казармы. — Если солдат не способен думать ни о чем, кроме удовлетворения своих, между прочим, естественных надобностей, в бою он бесполезен. Кстати, если денег жалко, можете сговориться с нашенскими женщинами. Их тут много, и за ваше покровительство они готовы платить собой.
— Нет, слушайте! — Внезапно храмовник ухватил Иттана за предплечье и сдавил то. — Вы и без того греховны, ваш брат не должен приезжать сюда! От вас одни проблемы, слышите?
— Слышу, — согласился Иттан, стряхивая скрюченные пальцы.
— Покайтесь богам и оставьте дурное увлечение!
— Всенепременно.
Филип поспешил внутрь, и Иттан проследовал за ним. И только храмовник стоял на ступенях и повторял:
— Покайтесь! Иначе демоны поработят вас! — И голос его эхом разбивался о массивные стены. — Маг, — позвал он проникновенно. — Почаще оглядывайся, ибо опасность поджидает на каждом шагу.
Это был уже не туманный намек, но прямая угроза. Да только не испугала она нисколько, лишь взбесила своей напыщенностью.
— Вы хотите сказать что-то конкретнее? — проскрежетал Иттан, обернувшись в пол-оборота.
— Не я, но боги, — ответил храмовник перед тем, как спуститься со ступеней и уйти.
— Вы уж извините его, такова участь священнослужителя, — вздохнул офицер, бредя по однообразным коридорам.
— Нестрашно.
Было холодно и сыро, и пахло плесенью. Туда-сюда сновали хмурые солдаты. Наконец, офицер Филип остановился у скособоченной двери, отворил замок и приглашающе посторонился.
— Ваши покои, господин.
Судьба явно насмехалась, когда завела Иттана в эти края. В чулане, гордо именуемом «покоями», уместилась только односпальная кровать с тонким матрасом поверх, стол, стул да платяной шкаф. Ах да, ещё ночная ваза, окрашенная в коричневые цвета. На неё Иттан глянул с особым недоумением. Он привык к канализации, туалету, ваннам, воду в которых подогревали магические кристаллы, но совсем не к аскетизму гарнизонной жизни. Сквозь оконце едва просачивался солнечный свет. И вонь скисшего белья преследовала по пятам.
— Благодарю, — нашел он в себе силы. — Разрешите мне осмотреться.
