Ознакомительная версия.
— Барболка, — она научится смотреть в незрячие глаза, это нужно ни ему, а ей, — неужто, любишь? Мне правда нужна! Правда!
— Люблю… Что б меня Ферек с отцом забрали, если вру. Нет меня без тебя и не будет!
Все было не так, как во сне и не так, как ночью, но это было и это будет. Барболка Карои никогда не предаст Пала, потому что… Потому что и вправду любит. Или полюбит! Таким, как он есть, живым, настоящим, а ландышевый морок развеется, забудется, улетит с рябиновым дымом.
1
Миклош вернулся раньше, чем Аполка смела надеяться. Муж пробыл в Сакаци всего одну ночь и умчался назад, даже не простившись с хозяевами. Умчался, потому что его ждала любовь. Аполка была счастлива, но свекор мог не понять сына, а молодая женщина не хотела становиться между Миклошем и отцом.
Будущая господарка Алатская заставила себя высвободиться из объятий.
— Миклош, зачем ты так быстро уехал. Господарь Карои может обидеться.
— Вряд ли, — ей показалось, или Миклош чем-то недоволен? — с такой женой, рухни замок, и то не заметишь.
— Такая красивая? — улыбнулась Аполка, — красивее меня?
— Красивее тебя никого быть не может, — Миклош поцеловал жену в губы, но глаза были тревожными.
— Что-то случилось? — не выдержала Аполка, — Ты был у отца
— Был, — на сей раз муж даже не пробовал скрыть досаду, — признавайся, ты с ним сговорилась, пока меня не было.
— Что ты! — какая же она глупая, Миклош день и ночь гнал коня ради встречи с ней, а она встречает его так, словно ей главное услужить свекру, — Я господаря и не видела совсем. Ты уехал, я не жила, только ждала. Понимала, что ты далеко, и все равно на дверь смотрела… Я только не хочу, чтоб тебя из-за меня плохо было.
— Ах, ты, фульга эдакая, — расхохотался Миклош, — да разве может из-за тебя беда приключиться? Да еще со мной?! Нет, малыш, мы свои беды сами сеем, сами растим, сами собираем. Только вот не выйдет мне тебе волосы заплетать. Надо в Вешании наведаться.
Так вот почему он такой злой и грустный! Опять разлука. Матяш не понимает, что они друг без друга не живут, для него главное — война да мошна. Кузнецов да стеклодувов он видит чаще жены, про витязей и говорить нечего, но Миклош совсем другой, только как свекру этого не скажешь.
— Когда едешь? — только б не расплакаться, Миклошу и так плохо.
— Завтра утром. Может, оно и к лучшему.
— К лучшему? — Аполке показалось, что она ослышалась, — почему?!
— Я не только отца видел, но и лекаря. Он говорит, чтобы ребенок здоровым был, ты должна себя беречь. Ты стерпишь, если я под твоей дверью скулить буду?
— Нет! — пролепетала женщина, кусая губы, — но ведь… Все хорошо было.
— Было не значит будет, — голос Матяша был твердым, но таких грустных глаз у него Аполка еще не видела, — Алати нужен наследник и не один. Но рожать ты будешь при мне. Слово Мекчеи. Никакие гайифцы меня не удержат, пусть хоть армию высылают.
Он уедет, Аполка это поняла. Уедет потому, что любит. Еще до свадьбы Миклош сказал, что есть соблазны, от которых можно только бежать, потому что противостоять им не в силах человеческих. Это теперь она видит, знает, чувствует каждую мысль любимого, его печаль, надежду, тревогу, а тогда она спросила, что это за соблазны. И Миклош сказал, что не может видеть ее лишь вместе с подругами или родичами, и, чего доброго, влезет к ней в окно, а это для невесты позор несмываемый. Тогда он уехал, и она не смогла его задержать. И сейчас не сможет.
— Миклош, — голос Аполки все-таки дрогнул, — я не могу жить без тебя.
— Я тоже не могу, — он вздохнул, — но мы прощаемся не навсегда. Вешании славится ювелирами. Я привезу тебе убор из серебра и изумрудов.
Зачем ей изумруды? Ей довольно его любви, но он хочет смягчить удар.
— Спасибо, — слезы рвались наружу, но молодой женщине удалось растянуть губы в улыбке, — я люблю изумруды...
— Я знаю, — Миклош прижал жену к себе, горячие губы коснулись затылка, и тут Аполка, наконец, расплакалась.
2
В прозрачном шаре плавали алые искры, словно там, внутри, шел закатный снег. Миклош Мекчеи хлопнул гордого своей выдумкой мастера по плечу и бросил ему золотой. Стеклодув с достоинством наклонил голову, принимая награду. Не то, чтоб какой-нибудь агариец! Тот бы плюхнулся на колени и начал целовать сапоги господарского сыночка.
Да уж, послал Создатель соседей. Не друзья, не враги, а рабы во всем. Хоть в молитве, хоть в любви. Аполка глядит собачьими глазами и скулит. И будет скулить год за годом!
Миклош поднял поднесенный ему кубок с игристым вином, выпил до дна, громко засмеялся и вскочил в седло. На сегодня — все! Он свободен и от мастеров, и от витязей, только себя самого к закатным тварям не пошлешь, как бы ни хотелось.
У моста гнедой жеребец раскапризничался, не желая идти вперед, Миклош тоже не хотел в конюшню, но кто б пустил алатского наследника в одиночку таскаться по горам и долам, а созерцать подданных и пересмеиваться с друзьями надоело. Миклош мог подчинить любого коня, гнедой фыркнул, прижал уши, но вошел в ворота, украшенные пляшущими полулюдьми-полуптицами. Присланный из Агариса епископ шестой год требовали сбить богомерзкие барельефы, но местные жители предпочитали злить святош, а не древних.
Налетевший ветер растрепал волосы, принес запах полыни и звон дальних колокольчиков. Миклош соскочил с коня, кивнул на прощанье свитским, прошел в отведенные ему покои и закрыл дверь. Обычно сын Матяша не расставался с друзьями раньше полуночи, но сегодня не хотелось видеть даже Янчи. Витязь зажег свечу и распахнул окно, в которое не замедлил влететь предосенний ветер. Миклош слушал дальний звон и думал о жене Пала Карои.
— Гици грустит? Не надо. Ветер смеется. Смейся вместе с ним. Смейся и танцуй. Ты хочешь танцевать, и я хочу!
Она стояла на пороге. Черные кудри до пят, голубые глаза, серебряная эспера, в руках нитка жемчуга…
— Ты кто?
— Гици позабыл, а я помню! Я все помню, — голубоглазое создание склонило головку к плечу и засмеялось, словно колокольчики зазвенели, — я нравлюсь гици?
— Вырасти сначала, — засмеялся Миклош, — я малолеток не ем.
— Ты меня не помнишь? — надула губки незваная гостья.
— Нет, — ответил Миклош и тут же вспомнил. Не девчонку, ожерелье. Он вез его на свадьбу и не довез. Значит, он спит и видит сон. Бывает.
— Ты не спишь, — засмеялась гостья, теперь глаза у нее были черными, — все спят, ты не спишь. Я не дам тебе спать.
— Вот как? — поднял бровь Миклош, — значит, не дашь?
Порыв ветра задул свечу, смех рассыпался серебряным звоном, с неба сорвалась и покатилась голубая звезда.
Ознакомительная версия.
