— Да? Любовью хорошо заниматься в любое время суток, — помедлив, сообщила госпожа Сихэ, чуть растягивая слова. — Но раз у тебя на этот счет есть свои правила, будем ждать вечера. — Она выскользнула из комнаты, бросив напоследок: — Завтрак будет внизу, в зале приемов.
Когда я спустился вниз, там, как я понял, собрались все обитатели этого дома: госпожа Сихэ, трое уже знакомых мне мужчин и толстая неопрятная женщина, совмещающая, по-видимому, должность повара и горничной. При моем появлении оживленный разговор стих, и я понял, что говорили обо мне. Уловив насмешливый взгляд человека с бородкой и сочувственную улыбку черноволосого, я окончательно уверился в этом, и настроение у меня стало портиться — не люблю, когда шушукаются за моей спиной.
За завтраком, состоявшим преимущественно из местных фруктов, царило напряженное молчание. Но связано оно было, как мне показалось, не со смертью Чанси, что было бы вполне естественно, а с моим присутствием. Черноволосый попытался разрядить атмосферу, сравнив наше сосредоточенно жующее общество с компанией шуанов, но это никого не развеселило.
Покончив с завтраком, госпожа Сихэ поднялась с изящного кресла и сказала:
— Итак, мы с Шерфу отправляемся сейчас к Гуанли, а вы начинайте собирать и упаковывать имущество. В ваших интересах работать быстро и старательно. — Она окинула нас строгим взглядом и, гордо закинув голову, вышла из зала; следом за ней выскочил мужчина с бородой.
Я было уже раскрыл рот, чтобы, пользуясь отсутствием Сихэ, втянуть оставшихся в разговор, как мужчины переглянулись и встали из-за стола. Следом за ними поднялась и женщина. Дожевывая на ходу ломтики местной хурмы, она принялась собирать посуду. Обо мне, кажется, забыли, и я увидел в этом доброе предзнаменование. Подождав, пока кухарка вынесет блюда с фруктами и объедками в одну из комнат, примыкающих к залу, я тоже покинул свое место.
Внимание мое давно уже привлекли предметы, выставленные у стен. Судя по высоким полукруглым окнам и искусной отделке стен, помещение это действительно было когда-то залом приемов, однако сейчас оно больше напоминало склад или кладовую. Вероятно, за неимением более подходящего места слуги Чанси притаскивали сюда все ценное, что им удавалось обнаружить в Городе.
Здесь была мебель розового дерева, бронзовые и мраморные скульптуры и статуэтки, шкатулки, ларцы, всевозможная металлическая посуда, мечи и щиты, украшенные сценами войны и охоты. В зале были собраны не только произведения искусства и предметы роскоши, но и просто вещи, обладающие в глазах местных жителей известной ценностью: слиток меди, крупные куски яшмы и нефрита, диковинного вида орехи размером с человеческую голову, высокие кувшины из звонкой обожженной глины.
Побродив по залу и удовлетворив свое любопытство, я решил, что пора отсюда выбираться. В этом доме хорошо меня приняли, но лучше визит не затягивать. Если я хочу избежать сцен и объяснений, не стоит дожидаться возвращения госпожи Сихэ.
Размышляя таким образом, я двинулся к главной лестнице. Я не ожидал, что кто-то заинтересуется мной, и потому был неприятно удивлен, когда, миновав несколько комнат, уже у самой лестницы натолкнулся на высокого мужчину, которого черноволосый, помнится, называл Еань. Он упаковывал в большой, разрисованный фигурами фантастических птиц и зверей сундук металлические безделушки: гребни для волос, браслеты, цепочки, бронзовые зеркала и прочую мелочь, перекладывая ее лоскутами белой материи.
Услышав мои шаги, Еань поднял голову, но не посторонился, а остался стоять, закрывая своим телом узкий проход к лестнице между стеной и сундуком. И тут у меня впервые возникло подозрение, что выйти отсюда будет не так-то просто и фраза о том, что придется ждать вечера, была брошена госпожой Сихэ не случайно.
— Готовитесь к отъезду на родину? — как можно непринужденнее поинтересовался я.
— Укладываемся. День такой вышел. Сначала хозяина в землю уложили, а теперь вот вещички его в сундуки укладываем, — усмехнулся Еань.
— Уже похоронили? Жаль, я хотел с ним проститься. А где его могила?
— Там. — Еань неопределенно махнул рукой.
— Можешь свести меня к ней?
— Не, не могу. Не велено.
— Почему же?
— Не велено тебя из дома выпускать.
— Ничего себе приказ! Да впрочем, я и не собираюсь уходить. Только взгляну — и назад.
— Знаем, как ты взглянешь. Лишил красавицу невинности и тикать? — Еань распрямился, упер руки в бока и рассмеялся дребезжащим смехом. — Ты удерешь, а кто ее утешать будет?
— Ты и будешь! — тоже рассмеялся я, стараясь попасть ему в тон.
Еань прекратил смеяться и так стремительно захлопнул рот, что лязгнули зубы.
— Нет, с меня хватит. Меня уж от одного ее вида воротит. Да и прискучили мы ей. Она прихотливая, ей каждый раз новенькое подавай.
Ну ясно. Чанси выбрал свой путь спасения от Лабиринта, она — свой. А этот молодец, интересно, чем дышит?
— Значит, не выпустишь? — Я оценивающе осмотрел его мускулистую фигуру.
— Не-а! — Еань поймал мой взгляд и демонстративно напряг бицепсы.
Мы помолчали.
— Если хочешь, могу пропустить на второй этаж — отдохнешь, пока наша потаскуха не пришла. Ночь-то небось не спал? И в эту не придется — с ней не поспишь! — сказал Еань дружелюбно и расхохотался, показывая крупные лошадиные зубы.
— Пожалуй, — согласился я, дав ему отсмеяться.
Еань посторонился. Под его бдительным взглядом я прошел к лестнице и начал подниматься в апартаменты госпожи Сихэ.
* * *
Я сидел на краешке широкой тахты и перебирал баночки и флакончики, стоявшие на туалетном столике хозяйки.
Первым моим побуждением после разговора с Еанем было немедленно найти выход и, несмотря на запрет, удрать отсюда. Однако после того как я обошел комнаты и залы и убедился в том, что при желании покинуть этот дом не составит большого труда, мысль о побеге перестала меня занимать. Не для того я пришел в Город и искал встречи с нормальными людьми, чтобы при первых шероховатостях в отношениях с ними удариться в бега.
Да и куда бежать? Зачем? Я слишком мало знаю, чтобы действовать разумно. Более того, после недолгих размышлений у меня возникло чувство, что все происходящее со мной как бы укладывается в некий неизвестный мне сценарий, который по ходу развития должен привести или даже вынудить меня к действиям естественным, необходимым и единственно возможным.
Если говорить по совести, то и особых поводов для побега не было. В конце концов худшее, что меня ждет, — это объяснение с госпожой Сихэ, но объяснение это должно быть неприятно ей гораздо в большей степени, чем мне, и, надо надеяться, она сумеет его избежать. А то, что она прониклась ко мне симпатией, скажем так, должно тешить мое самолюбие, а вовсе не пугать.
