– Замечталась? – по-доброму улыбнулся ей лекарь, надеясь таким образом успокоить.
Но, к его огромному удивлению, спутница, наоборот, только сильнее испугалась.
"Он прочел мои мысли!" – с ужасом подумала она.
– Да что с тобой! – Лигрен всплеснул руками. Он не понимал, что происходило, и это ему не просто не нравилось – злило. – Ладно, ладно, прости, что напугал тебя!
Я пришел лишь сказать, что хозяин каравана собирает всех рабов.
– Но зачем?! – Рамир растерялась. И испугалась еще сильнее, чем прежде.
– Он хочет сказать, что… – лекарь остановился, поняв, что чуть было не выдал то, что было решено до поры сохранять в тайне. Он качнул головой, осуждая себя за это. – Не лучше ли тебе просто пойти со мной? Чем быстрее ты сделаешь это, тем быстрее все узнаешь, потому как все уже собрались и ждут лишь тебя.
– Но…
"Но я боюсь!" – была готова воскликнуть Рамир. Ей было страшно идти навстречу тому, чего не знала.
Однако Лигрен не дал ей больше ничего сказать.
– Пойдем, пойдем, – заторопил он ее, а затем, видя, что та по-прежнему медлит, взял за локоть, потянул к пологу.
То, что случилось затем… Когда Рамир потом пыталась вспомнить, все представлялось ей словно сквозь туман – неясные образы, блеклые очертания, замедленные, словно под порывами встречного ветра, движения. Словно не происходило с ней на самом деле, а снилось.
"А даже если так, – ей было все равно, – это самые счастливые воспоминания в моей жизни…! Пока! – спешила добавить она. – Пока самые счастливые", – Рамир была уверена, что впереди ее ждет еще столько счастья, что оно затмит события нынешнего дня. Но никогда, ничто не заставит ее забыть о том, что явилось началом всему, позволив мечте исполниться…
Странности начались уже с того мгновения, как рабыня выбралась из повозки.
"Нет, более чем странно. Просто удивительно, поразительно, невозможно!" Теперь бы Рамир ни за что не призналась себе в этом, но тогда она, выбравшись из повозки и вдруг с удивлением обнаружив, что караван больше не скользит по снежной пустыни, а стоит, укрытый со всех сторон ночным мраком, задрожала, сжалась в страхе.
"Как же так? Ведь только что все было иначе!" Рабы столпились возле своих повозок. Сбившись в кучу, они о чем-то шушукались, бросая опасливые взгляды на стоявшего чуть в стороне хозяина каравана, спокойно дожидавшегося, пока все соберутся.
Обычно нетерпимый к любым хотя бы намекам на необходимость кого-то ждать, на этот раз он был совершенно спокоен. Вполне довольный собой и всем вокруг, он беззаботно напевал себе под нос какую-то песенку.
"Словно считая богатую выручку…" – Рамир не смогла сдержать улыбку.
Но, так или иначе, она успокоилась. Не зря же говорится: "Когда хозяину хорошо, то и рабам не плохо".
– Все в порядке, я привел ее, – подойдя к Атену, негромко произнес Лигрен.
Тот несколько мгновений смотрел на лекаря, пожевал губами, пригладил бороду, и лишь затем чуть наклонил голову в знак согласия.
– Спасибо… Ну что ж, раз все в сборе… Начнем, пожалуй. Я собрал вас, чтобы сказать… – он хотел сразу же перейти к делу, но вдруг поднял, что не находит слов, которые бы все объясняли, не нуждаясь в других пояснениях. – В общем… – он решил, что лучше начать издалека. – С начала времени снежной пустыни было заведено, что рабы каравана лишены ряда… возможностей, которые имеют люди вашего пути, живущие в городе.
– О чем это он? – удивленно хлопая глазами, спросила Эджи.
– Тихо ты! Слушай! – зашикали на нее подруги. – И не мешай другим!
Хозяин каравана говорил долго. И как бы внимательно ни слушала его Рамир, ей не удалось запомнить всего. Да и зачем, когда главное укладывалось в одной фразе:
– Рабам каравана отныне будет позволено создавать семью!
Это было так неожиданно, так походило на фантазии вслух, что в первый миг никто не поверил.
Легче было принять услышанное за шутку, очень жестокую шутку, поскольку хозяин каравана не мог не знать о том, что многие рабы мечтали о семье может быть даже больше, чем о свободе. И, все же… Когда хочется верить, а никто не пытается разубедить, со временем забываешь о сомнениях.
Поэтому лица людей, сперва напряженные, стали разглаживаться, губы начали растягиваться в улыбках.
– Вот здорово! – донеслось до Рамир обрывком чьего-то восхищенного вскрика.
– Не то чтобы мы решили воспользоваться этим правом прямо сейчас…
– Сначала нужно найти… Супруг, он ведь один на всю жизнь…
– Главное, что у нас есть такое право. И когда мы решимся…
– Однако, – голос хозяина каравана заставил рабов, перестав шушукаться и на время оставив свои мысли и фантазии о будущем, вернуться к настоящему. – Я хотел бы сразу предупредить, – продолжал Атен, не спуская с рабов внимательного взгляда чуть прищуренных глаз, – что это будет право раба, не свободного!
– Да, как в городе, мы понимаем… – они так страстно об этом мечтали, что ничто не могло омрачить счастья этого мгновения. Да, эти люди привыкли во всем искать тень беды, веря, что без нее не обходится ничего на свете. Все, что дано смертному – сделать тень меньше. А для этого нужно радоваться. И чем сильнее радость, тем бледнее тень.
Их глаза говорили: "Требуй все, что угодно! Мы готовы заплатить любую плату за это право!" -Я должен быть уверен, что вы понимаете – это значит, что для создания семьи вам будет нужно получить согласие каравана…
– Да!
– И караван властен в любой момент забрать свое согласие, если на то будет его желание.
– Да! – хорошо, пусть так. В конце концов, никто из них и не собирались идти против воли спутников повелителя небес.
– И вы понимаете, что, вступившие в семейный союз или нет, вы все и ваши потомки остаетесь рабами…
– Конечно, хозяин, – теперь во взглядах, обращенных на Атена, было удивление.
Никто и не ждал другого! Все были счастливы тем, что им давалось и не просили большего.
– Нет, я вижу, вы не понимаете, – скулы Атена напряглись, морщинка, пролегшая между бровями, стала глубокой, словно шрам. – Последнее время мы никого не продаем, однако это не значит, что мы отказались от этого права навсегда.
– Но, хозяин, как это связано…
– Рабы продаются поодиночке, а не семьями.
– Так поступают в городе…
– И так будет с теми из вас, кто решится! Вы можете быть счастливы, но все закончится в один миг! Подумайте об этом. О том, что в один не очень солнечный день вам придется покидать не просто город, но город, в котором останется ваш ребенок.
– Что ж, значит, так угодно богам… Мы будем рады за него! Жить в тепле оазиса, разве это плохо? А что вдали от нас… Ведь родители всегда живут счастьем своих детей!
