Хозяин каравана глядел на них, не скрывая своего удивления. И хотя его голова была чуть наклонена в знак несогласия и неодобрения, в глазах нашлось место и восхищению. Прежде он и представить себе не мог, что рабы могут думать по-своему, и, главное, что для них так много значит ребенок. Это вызывало уважение. Несмотря ни на что.
– Раз так… – Атен оглядел собравшихся. – Я сказал все, что хотел. Возвращайтесь к своей работе. И обдумайте хорошенько то, что услышали.
Выполняя его приказ, рабы начали расходиться. Однако остановились, когда услышали:
– Хозяин, когда можно будет обратиться за таким разрешением?
Бровь караванщика приподнялась. Он не ожидал, что кто-то станет так спешить, а, главное, наберется достаточно смелости проверить на себе, шуткой были услышанные слова, или они произносились всерьез.
Видимо, думая так же, как он, за спиной хозяина каравана зашептались рабы, бросая настороженные взгляды на смельчака – невысокого погонщика оленей, обычно молчаливого, замкнутого и такого невзрачного, что один из его спутников не смог сдержать сорвавшегося с губ вопроса:
– Неужели у тебя есть кто-то, кто бы…
Он так и повис в воздухе без ответа. Собственно, какое кому дело?
Атен некоторое время испытующе глядел на раба, который не прятал в страхе или сомнении взгляд, а, наоборот, уверенно и решительно смотрел на своего хозяина, ожидая его ответа.
– А ты не боишься? – спросил он.
– Боюсь, хозяин? Чего? – ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Что все, сказанное мной, могло быть произнесено лишь затем, чтобы найти тех, кто готов пойти против закона каравана.
– Я готов рискнуть. Потому что при удаче получаю больше, чем теряю. И будут милостивы к моей душе господин Шамаш и госпожа Кигаль.
– Однако ты думал о том, что я способен так поступить?
– Хозяин каравана властен делать с рабом все, что захочет. Мы – твоя собственность.
Атен поморщился. Да, все верно. В словах раба было именно то покорство, которое от него требовалось, и, все же… почему-то именно оно и раздражало.
Ему потребовалось предпринять над собой некоторое усилие, чтобы сдержаться и продолжать спокойным, даже скучающим голосом:
– Разрешение… Я не думал, что кто-то заговорит об этом так быстро… И обряд еще не составлен. Но, в любом случае, из чего складывается обычай, как не из опыта? Так о разрешении… Ты можешь получить его прямо сейчас… А кто она? Ей ведь тоже нужно разрешение? – он ждал, что ответит сам раб, понимая: что женщины слишком опасливы для серьезных поступков и робки для того, чтобы признаться в чем-то… в чем угодно.
Его ждало новое, еще большее удивление.
– Это я, – Рамир не только подала голос, но шагнула вперед. Она слишком верила в свою мечту, которая уже начала обретать исполнение, чтобы страшиться или сомневаться. Тем более, что…
"Для нас – это единственный выход, – совершенно ясно поняла она. – Хвала богам, Которые дали нам его!" -Деточка…! – Фейр смотрела на нее с испугом.
Остальные рабыни отпрянули в стороны, словно она была больна снежным безумием.
Во всяком случае, такое предположение казалось им весьма вероятным, поскольку никто в здравом уме не решился бы на такое.
"Ну ладно, – думали они,-погонщик – дело понятное. Здесь, в караване он нужнее, чем в городе, так что ему вряд ли приходится ждать, что его продадут. Но эта красотка Рамир! Она что, растеряла по дороге остатки разума, раз надеется, что ей позволят… испортить дорогостоящий товар, который, лишившись невинности, обесценится вдвое?" Молчание хозяина каравана давало им понять, что тот думает так же. А раз так…
"Нет, девочка, если ты и увидишь Дана своим супругом, то только во сне, – теперь рабыни глядели на спутницу с нескрываемым сочувствием. – И всего, чего добьешься этой безумной смелостью – это ускоришь свою продажу… Так, на всякий случай".
– Вот, значит как… – пробормотал Атен и умолк, не сказав более ничего.
– Хозяин, ты ведь дашь свое согласие и мне? – обращенный на него взгляд Рамир был спокоен, и, все же, в глаза уже вошла тень озабоченности. Промедление казалось ей недобрым знаком. "Почему он медлит? – теперь, когда до мгновения счастья был всего один шаг, ее душа затрепетала – не в сомнении или страхе, но нетерпении – Ведь так должно быть! Так было мне обещано!" Атен вздохнул, провел ладонью по лицу, пригладил бороду…
"В конце концов, я все равно не собирался ее продавать. Да и господин, после всего, что сделал для нее, возможно, будет возражать против этого. А мой долг предугадывать Его желания, а не совершать поступки, заведомо идущие против воли повелителя. Он хотел, чтобы она была счастлива. Раз девочка видит свое счастье рядом с этим человеком, что ж…" -Да будет так.
И, не в силах больше сдерживать своих чувств, Рамир бросилась в объятья Дана.
Наконец-то она могла сделать это на глазах у всех.
– Я прикажу подготовить для вас последнюю повозку, – улыбнулся Атен, радуясь их счастью, которое позволило ему не просто вспомнить, но ясно представить себе, ощутить такие же мгновения собственной жизни.
Рамир с Даном переглянулись. Последняя повозка, разве не ее они готовили для себя, разве не в ней прятались?
Это было не просто исполнение мечты. Нечто большее. Что такое мечта? Только лишь вздох, порыв ветра, звезда-слезинка в глазах ночи. Когда же то, о чем мечтали, о чем так страстно молили происходит на самом деле, кажется, ты грезишь, так все прекрасно, и, в то же время, совершенно точно знаешь, что не спишь, от чего сердце наполняется тем торжеством радости, что кажется, оно способно вместо солнца озарить и согреть весь мир.
– Мы самые счастливые из смертных! – прошептал Дан, глядя в лучившиеся глаза своей супруги.
– Да! – она была готова плакать и смеяться одновременно, даже поверив всей душой, все равно еще сомневаясь, что все это происходит с ней, с ними на самом деле. – И я хочу… Я хочу поделиться своим счастьем и с другими! Пусть мечты других тоже исполнятся! И тогда наша радость, множась радостью других, станет не просто большой, но бесконечной!
Евсей ворочался, пытаясь заснуть. Но как он ни старался, как ни звал сон, все без толку.
– Что за ерунда такая! – пробормотал летописец, не только раздосадованный неудачей, но и удивленный, ведь никогда прежде с ним не случалось ничего подобного.
Помощник хозяина каравана, у него всегда было множество забот. Вести повозки через снега – это только со стороны кажется, что все легко и просто, происходит само собой и не требует никаких усилий. На самом деле приходилось постоянно, будь то черная непроглядная ночь или полдень, наполненный слепящим солнечным светом, напрягать зрение, следя, чтобы невидимая тропа не выскользнула из-под ног, чтобы на ней не встретились ямы и трещины, чтобы на странников не напали дикие звери и безжалостные разбойники…
