Я отвернулся от края, и демонстративно не глядя на запад, начал сматывать верёвку, одну из нескольких таких же, что казалось, бесцельно, были разбросаны около края обрыва. Когда я оказался позади Ивосо, то присмотрелся к ней снова. Как я и думал, она возвратилась к исследованию окружающих равнин. Мне даже стало интересно, сколько времени у неё уйдёт на то, чтобы обнаружить облако пыли. Я заметил его, сразу как прибыл в эту расщелину, но, к слову сказать, что благодаря следопытам я знал куда смотреть. И я знал, что искать. Это было очевидно, но не так важно.
Вдруг тело девушки едва заметно дёрнулось. Вот теперь она заметила пыль в степи, в этом можно было не сомневаться.
— Ты уверена, что ничего не видишь там? — спросил я, внезапно выходя из-за её спины.
— Нет, нет! — поторопилась отказаться Ивосо.
— А то мне показалось, что Ты, возможно, что-то высматриваешь там.
— Нет!
— Интересно, — задумчиво сказал я, и посмотрел через прерии на запад.
— Скажите, прекрасный воин, я — красива? — спросила она.
Я повернулся лицом к ней, и тщательно и откровенно исследовал её, так что она напряглась всем телом, поскольку столь тщательно можно изучать только пленную женщину или рабыня.
— Да, — признал я, и снова сделал вид, что присматриваюсь к чему-то вдали.
— Посмотрите на меня, прекрасный воин, — внезапно попросила она.
И мне пришлось вернуться, к прерванному было осмотру её тела.
— Я — всего лишь пленница, — скромно сказала она, опуская глаза, — раздетая и привязанная к столбу, та, кого Вы можете бескомпромиссно осматривать, та, кто не может защитить себя, та кто абсолютно беспомощна перед Вами.
— Да, — не стал я оспаривать столь очевидный факт.
— И Вы можете сделать со мной всё что захотите, — скорчила она недовольную гримасу.
— Да, — кивнул я, собираясь отвернуться.
— Нет! — окликнула меня хитрая Ивосо. — Пожалуйста, Вы можете продолжить рассматривать меня!
— Зачем? — сделал я удивлённое лицо.
— Разве сами Вы не можете сказать? — улыбнувшись, спросила она, как если бы с лёгким укором.
Я пожал плечами, отворачиваясь от неё.
— Нет! Пожалуйста, продолжайте рассматривать меня!
— Зачем?
— Смотрите, — попросила она, жалко извиваясь в держащих её у столба верёвках, и пытаясь отжать своё тело в мою сторону.
— Что случилось? — удивился я.
— Не заставляйте меня говорить!
— Говори, — приказал я.
— Я — женщина, — заявила она, — и я хочу прикосновений и любви.
— О?!
— Да!
— А Ты не можешь говорить яснее? — поинтересовался я.
— Я — женщина, и мой голод моего тела кричит в моём животе! Моя страсть кипит во мне! Моё желание, сильней меня!
— Говори понятнее, — попросил я.
— Я — женщина, и мои женские потребности, непреодолимые, подавляющие, требовательные, молящие, делают меня беспомощной пред вами, они ломают меня пред вами!
— Ты говоришь как рабыня, — отметил я.
— И возможно сейчас, впервые, я начинаю понимать природу тех чувств, которые могут так сокрушить тех несчастных женщин, делая их столь беспомощными, что они молят своих владельцев об их прикосновениях.
— Ага, теперь понимаю. Ты хочешь служить у столба, как могла бы служить рабыня, с облизываниями и поцелуями?
— Да! — воскликнула Ивосо, закрывая глаза и складывая свои губы бантиком.
— Ну, тогда, я позову Хси, — объявил я.
— Хси! — дико закричала девушка, открыв глаза и уставившись на меня.
— Ну да, — пожал я плечами. — Ведь он — твой похититель.
— Никогда!
— Ну как хочешь, — сказал я, и снова устремил взгляд в прерии.
— Да! — крикнула Ивосо. — Зовите Хси!
— Ты хочешь облизывать и целовать своего похитителя, как могла бы делать это рабыня? — уточнил я.
— Да!
— Ты просишь этого?
— Да, — ответила она. — Да!
— Отлично, — обрадовался я, и позвал: — Хси!
Хси, что интересно, был не очень далеко, и уже через пару мгновений он приблизился к столбу Ивосо. Я незаметно подмигнул своему другу.
— Эта женщина, — сообщил я, указывая на Ивосо, — просит своего похитителя целовать и любить её у столба, как рабыню.
— Ну? — сказал Хси, встав почти вплотную к Ивосо.
Она отвернула свою голову в сторону, так что её губы не могли бы коснуться его, и заметно задрожала. Я думаю, что, будучи уже вполне созревшей женщиной, она, возможно, никогда не оказывалась столь близко к мужчине, и уж конечно не этим способом. Хси был практически раздет, за исключением бричклаута. Ивосо постаралась ещё сильнее прижаться к столбу, почувствовав как рукоять его ножа, торчавшего из ножен, упёрлась в верх её живота справа.
— Ну? — нахмурился Хси.
Ивосо робко повернула голову к нему и осторожно прикоснулась к его губам своими. Потом она поцеловала его дважды, робко как бы пробуя на вкус. Парень не двигался. Тогда Ивосо, испуганно, но более смело, начала нежно целовать его рот и лицо.
Теперь я уже ясно видел, что поцелуи пошли без элемента притворного повиновения. Некоторые из этих поцелуев походили на вопросы, после которых она некоторое время ждала, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Другие походили на тонкие исследования или эксперименты, проверки или пробы на вкус, ради удовлетворения её женского любопытства. Какие-то уже напоминали тонкое и нежное умиротворяющее подчинение. Были уже и такие, что напоминали нежные, влажные предложения, в надежде, что он мог бы получить от них удовольствие. Для меня было ясно, что Ивосо, несомненно, вопреки её начальным намерениям, фактически целовала Хси.
— Пользуйся языком, когда целуешься, — приказал Хси Ивосо, и та постепенно подчинилась.
Мне вспомнились девушки, привязанные к учебным стойкам в руках работорговцев в городах. Одним из первых, что преподают девушке, являются любовь и поцелуи под принуждением. Далее, заковав в тренировочные цепи и бросив на меха алькова, её научат отдаваться немедленно, повинуясь щелчку пальцев хозяина или его короткой команде.
— Здесь, — указал Хси на уродливый шрам слева от его рта.
Ивосо взволнованно смотрела на рубец пересекавший лицо её захватчика.
— Это сделал Жёлтый Нож. Я убил его, — напомнил он.
Ивосо, осторожно, начала ласкать и целовать бурую полосу на лице Хси.
Хси отодвинул голову, пристально посмотрел в глаза Ивосо. Он был возбуждён, тем, что он рассмотрел в широко открытых, глубоких, нежных и влажных глазах девушки.
— Ты хорошо притворяешься, — насмешливо заметил Хси.
От его слов из глаз Ивосо брызнули слёзы.
— Губы рабыни, — зло скомандовал он.
