Вспомнив о преследователях, Марк снова обернулся. Две фигуры были ещё довольно далеко.
* * *
Никта пришла в чувство через полчаса — на Скалы Ящеров опустились сумерки. Марк поднёс к её губам флягу, и она сделала несколько блаженных глотков. Вода была на исходе.
— Позади двое магов. Скоро будут здесь.
— Я знаю, — ответила она шёпотом. — Я почувствовала их давно. Но из них только один маг…
— Что будем делать? — спросил Марк, после чего мысленно обругал себя: всё, хватит полагаться на хранительницу! Пришло время самому искать нужные решения.
— Уже стемнело, да? Они ведь не смогут подобраться к нам по скале ночью, — Никта усмехнулась с горечью. — Надо же! Отныне ночь — истинно моя стихия.
— Не шути так, — тихо сказал Марк. — Ты поправишься. В Анфее есть лекари… есть пророк Эйреном.
— Туда ещё надо добраться. Надеюсь, наши не станут нас ждать слишком долго. Сколько нам понадобится времени, чтобы выбраться на гребень?
— Думаю, завтра со свежими силами управимся за два часа.
— Значит, за четыре. Прости, я уже немного научилась воспринимать мир с темнотой в глазах. Мы тащимся как калеки. Впрочем, я теперь и есть калека.
— Никтилена, — произнёс Марк, смахивая кончиками пальцев с её щеки прилипший песок.
— Только без нежностей, Маркос, — прошептала хранительница упреждающе. — Ты же знаешь, я этого не люблю.
Марк смутился. По привычке он отвернулся, избегая её строгого проницательного взгляда.
— Ты очень странная девушка, Никта, — проговорил он. Сейчас ему не хотелось говорить ни о планах Саркса, ни о замыслах магов Жёлтого Змея. — Скажи, у тебя хоть раз завязались с кем-то отношения… хм, более близкие, чем дружественные?
Хранительница смущённо хохотнула.
— И почему всех вас интересует один и тот же вопрос!
— Ну, лично мне интересно, что ты ценишь в мужчинах.
Никта снова стала серьёзной.
— В Амархтоне меня полюбил один парень. Воин, молодой сотник из армии Южного Оплота. Удивительно, но я ответила ему взаимностью. Сама не ожидала. Не думала, что смогу полюбить кого-то после Илиара.
Она сделала паузу, и Марк вспомнил, как учитель Калиган рассказывал ему о дикой влюбленности четырнадцатилетней Никты в Шестого миротворца, который встретился с вечностью, так и не узнав о её чувствах к нему.
— Как его звали?
— Мегорий. Сейчас он, кажется, командует целой когортой. Но я полюбила его вовсе не за красоту, ум и мужественность.
— Чем же он тебе приглянулся?
— Тем, что полюбил меня не за красоту, ум и женственность, — хранительница снова рассмеялась, не желая говорить больше. — Потом наши пути разошлись. Вот и всё.
— Понятно, — кивнул Марк. В эту минуту он подумал о Лейне: увидел её небесного цвета глаза, длинные изогнутые брови, рассыпанные светлые волосы. Странное, смутное чувство, зародившееся ещё в Спящей сельве, заиграло вновь, как старая песня на новый мотив. — Скажи, Никта: а ты бы смогла полюбить такого как я?
Она не удивилась вопросу. Марк прислушался к её дыханию, подозревая, что она по-прежнему ощущает его чувства, хотя действие Силы Единства давно закончилось.
— Нет, Маркос. Ты уж прости, — её голос тёк легко, словно отплывающее облачко дыма. Кажется, она была рада этой откровенной беседе, лишённой беспокойных рассуждений о планах врага. — Буду честной с тобой, — она нащупала сумку и подложила её себе под поясницу, прислоняясь спиной к большому камню. — Ты никогда мне не нравился, Маркос. Разве что в редких случаях. Тщедушный. Нерешительный. Склонный оставаться в стороне, избегать решений. Даже когда ты поднабрался сил и опыта, ты был каким-то никаким. И не храбрец, и не трус вроде, а так…
— Ну, я тоже тебя не слишком обожал, — ответил Марк, не обижаясь, но чувствуя себя скверновато.
— Знаю: я самовластная, самоуверенная и не даю мужчинам шанса проявить себя. Да, я такая и уже не смогу стать иной. Может быть, потому так и случилось… — она немного помолчала. Марк хотел сказать что-то вроде «Нельзя терять надежду…», но она его оборвала: — Прости… я ещё не всё сказала. Когда я увидела, как ты поднялся ко мне на вершину титановых деревьев… и когда мы бились в Поединке Правды, я заметила в тебе новую силу. И эта сила не заёмная, не подаренная кем-то или чем-то, а взращённая в твоей душе из одного-единственного семечка, насаженного Творцом. И сегодня я снова увидела тебя иным. Ты взрослеешь, Маркос.
— Приятно слышать, — благодарно ответил Марк, как если бы услышал наивысшую похвалу.
— Большинство юношей, когда вырастают, не становятся взрослыми. Взросление у них — некий обряд: первый бой, первая победа, первая завоёванная девушка. Прошёл обряд — значит, взрослый. Ты не такой. Ты взрослеешь по-настоящему.
* * *
Ночь выдалась прохладной. Марк укрыл Никту походным одеялом, а сам завернулся в свой плащ и сомкнул веки. Тут же в уши полезли свисты и шорохи. Пробираясь в его полусон, они пугающе множились и ускорялись. Марк вздрагивал и просыпался, с тревогой вслушиваясь в шум ночного ветра. Рука лежала на рукояти меча, на случай если какая-то тварь попытается наброситься на них спящих. Хуже всего было то, что он ничего не знал об обитателях Скал Ящеров и не представлял, кого из хищников следует опасаться ночью.
«Сплю спокойно и не тревожусь, ибо Хранитель хранит мой сон», — вспомнилась кстати молитва странников перед сном.
Постепенно покоряясь сну, Марк вдруг ощутил приближение какого-то существа. Ощутил настолько сильно, что мгновенно проснулся.
Послышался лёгкий шелест, как будто по камням пронёсся ворох сухих листьев. Привстав, Марк вытянул голову и увидел длинную тень скального ящера. Острый гребень, массивный хвост — этот хищник был в полтора раза больше того, которого Марк видел вечером. Появившись откуда-то из темноты, он крался всего в двадцати шагах, двигаясь по крутому склону легко и бесшумно. Марк подумал, что если это существо встанет на задние лапы, то будет выше его вдвое. Но первое, что поразило Марка — это спящая Никта. Она давно должна была ощутить приближение опасного хищника!
Марк замер, опёршись на локти, и не шевелился. Ящер остановился ниже от него и теперь, опираясь на задние лапы и хвост, смотрел прямо в глаза, очевидно, решая, по зубам ли ему эта добыча.
«Держись, миротворец. Пока ты смотришь на зверя твёрдо и без страха, он тебя не тронет».
Откуда-то пришла уверенность, что ящер способен ощутить его беспокойство: испуганная добыча самая лёгкая — это примитивный мозг хищника улавливал чётко.
Ящер чуть присел, готовясь к прыжку…
