мальчике Ситсисе, хорошо? — Нона знала, что Рули права, но Клера недавно помогла ей, и она не была убийцей, что бы они ни говорили.
Джула поколебалась, потом взяла фонарь и подвернула фитиль.
— Заслони свет от окна, Рули. — Она торопливо перелистала страницы. — Ситсис… Ситсис… Я бегло проверила их, но они не живут в Истине. И даже близко.
— Он живет у Лано Таксиса. — Нона скривила губы. Во всей империи не было никого, кто желал бы ее смерти больше, чем Лано Таксис, но она не могла понять, как все это могло быть направлено на нее, бывшую крестьянскую девушку, ныне живущую в монастыре.
— Ну, если интересы Ситсисов совпадают с интересами Таксисов, то у него была довольно веская причина желать смерти Джелле Абонсис. Но ничего серьезного против кого-либо из других жертв.
— Ну, тогда вот и твой ответ, — сказала Нона. — Мне нужно вернуться.
— Подожди! — Джула взяла ее за руку. — Не слишком убедительный аргумент. Если записать все дома, которые враждуют с домами хотя бы одного из отравленных... ну… это будет длинный список.
— Тогда продолжай искать! — Нона сделала глубокий, медленный вдох. — Мне нужно вернуться и посмотреть, смогу ли я с ней связаться. — Она потянулась вдоль нить-связи, и маленькая, тускло освещенная библиотека скриптория медленно исчезла, сменившись блеском и цветом большого бального зала, владельца которого Нона еще не установила.
Ара была в объятиях Джордо Ситсиса. Мгновение спустя она повернулась, оказавшись на пределе их вытянутых рук. Он притянул ее к себе. Лицом к лицу сила его красоты, казалось, подавляла даже музыку. На удар сердца в Ноне вспыхнула ревность, когда тела двух танцоров прижались друг к другу. На удар сердца ей захотелось стать кем-то другим — перестать быть некультурной крестьянской девушкой с совершенно черными глазами, послушницей, которая даже не отбрасывает тени, а стать кем-то, кто бы вписался в яркость и богатство и присоединился к разговору Сис, кем-то, кто мог бы сказать что-то остроумное, заставить других смеяться вместе с ней. Она желала быть той, кто прижимается к этому худощавому телу. Она желала быть желанной.
Музыка стихла, и танцоры остановились, затем поклонились друг другу. Глаза Ары осмотрели комнату. Где-то там Сестра Чайник, наблюдает. Скорее всего, где-то высоко. Возможно, на дальней стороне высоких окон над галереей музыкантов. Сестра Горшок тоже может быть где-то в толпе. Компаньонка, уполномоченная следить за тем, чтобы юная любовь оставалась в определенных пределах. Святых Сестер нередко призывали на такое служение. Другие Серые тоже могли действовать, хотя, без официального разрешения настоятельницы, для решения проблемы можно было использовать только ограниченные ресурсы.
Нона, все еще держащаяся за ниточку, осознала, что Джордо не выпустил руку Ары и, вместо этого, наклонился поближе, бормоча что-то удивительно глубоким голосом. Ара, вместо того чтобы освободиться, казалась пришпиленной, удерживаемой чем-то большим, чем давление его руки на ее. Нона почувствовала, как у Ары участилось дыхание, как будто оно было ее собственное.
— ...роза вернулась в сады Сис... — Красивые слова срывались с губ Джордо, но Арой завладело не то, что он говорил. Нона знала, что здесь действует эмпатия марджал. В какой-то степени она и сама могла делать так же, но мастерство Джордо превосходило ее, гранича с принуждением, которое время от времени оказывала на людей ее подруга Зоул.
Мальчик наклонился, как будто хотел поцеловать Ару. Внезапно связь между Ноной и Арой усилилась, втягивая Нону глубже в плоть Ары, хотя она все еще не могла привлечь внимание подруги. Подчиняясь эмоциям, которые не до конца понимала, Нона попыталась оторвать Ару от опускающихся губ. Ноне удалось вырвать контроль у Ары в момент удивления, но ей не хватило тонкого контроля, необходимого для элегантного пируэта, который она намеревалась совершить. Вместо этого голова Ары дернулась вперед, сильно ударив Джордо в лицо.
Они оба отшатнулись, Ара пробормотала потрясенные извинения, Джордо зажал рот и нос.
— Мне так жаль... — Ара наполовину потянулась к юноше. — Я не...
Через мгновение Регол оказался рядом с ней, уводя ее от танца.
— Следи за собой, Ситсис! — Его тон был легким, но в нем чувствовалась скрытая угроза. — Этот фрукт не для тебя. — Он подтолкнул Ару под локоть к ближайшей нише. — Он напал на тебя?
— Нет, он... — Ара в замешательстве покачала головой. — Он просто...
— О чем ты только думала? — спросил Регол.
Они остановились у большой каменной вазы, полной цветов, которых Нона никогда не видела ни в лесу, ни в поле. Небольшая группа старших Сис с презрением посмотрела на них с другой стороны ниши.
Регол покачал головой:
— Подобный трюк может настроить их всех против тебя. Ты не сможешь ничего расследовать, если никто не будет с тобой танцевать. И если у твоего последнего партнера сломан нос или отсутствуют зубы...
— Я... я думаю, мной управляли. — Ара нахмурилась. Она уставилась на свои руки, чтобы не встречаться с неодобрением Сис. На краю ее запястья, всего на волосок от того, чтобы потеряться под разрезом рукава платья, лежало маленькое голубое пятнышко. Нона заметила это раньше Ары и попыталась обратить на него внимание подруги. Случайная блестка? Маленькая и блестящая бусинка, сбившаяся с чужого платья во время танца?
Ара, казалось, услышала Нону. Она замерла, затем поднесла запястье к лицу. Не блестка или бусинка, а капля какой-то ярко-синей жидкости. Не голубизна какого-либо неба. Скорее оттенок напомнил Ноне о перьях, которые Сестра Правило когда-то показывала ей, перьях птиц, которые больше не летали над Абетом. Они вели теплую жизнь в глухом лесу, а когда солнце ослабло, лед поглотил их дома. Переливчато-синий, грустный, невозможно синий, но он был здесь.
— Что это? — спросил Регол, тоже заметив каплю.
— Не знаю. — Ара понюхала ее.
Нона знала. Хотя имя, в котором она нуждалась, отстало от понимания, и, когда она наконец произнесла слово, оно сорвалось с языка Ары:
— Курал.
— Что? — Регол выглядел озадаченным.
— Яд рыбы курал. — Ара
