Медведь вдохнул, задержал дыхание и подошёл совсем близко. Млада удивлённо посмотрела на него.
– Не думал, что когда-нибудь ты это скажешь…
Не осталось в его движениях и взгляде извечной осторожности – как бы не обидеть, не налететь, точно на булыжник в траве, на очередное сопротивление и грубость. Таким, наверное, его видела Раска: не увальнем, который сконфуживается от любого упрёка – а мужчиной, уверенным в себе и в том, что он поступает правильно.
– Не стоит, – прошептала Млада, когда, стянув с ладони рукавицу, Медведь тронул её шею и, вплетая пальцы в волосы, провёл дальше, до затылка.
Только руки его она убирать не стала, потому что, кажется, уже много лет никто не касался её – так... А тихие и совсем не убедительные слова остались неуслышанными. Пусть их Млада могла повторить сотню раз: не стоит с ней связываться, не стоит привыкать, ведь она здесь не навсегда! Она погибнет от руки Палача, поляжет в сражении или уйдёт по собственной воле. Потом. Но так или иначе в дружине ей не быть. И с Медведем не быть, хоть, наверное, с ним надёжно и спокойно. Если суждено Младе когда-то познать спокойствие.
Но Медведю неведомы были её мысли. Он склонился и прижался жёсткими обветренными губами к её губам. Так просто, будто делал это сотню раз. И Млада приняла его поцелуй, словно не был он первым. Потому что от него становилось тепло – как в обжитом доме, куда возвращаешься каждый день после тяжёлой работы.
Медведь прижал к себе Младу крепко ровно настолько, чтобы не причинить боли, но и не дать вырваться, если бы подобная глупость могла вдруг взбрести ей в голову. Она опустила руки ему на плечи – вырываться вовсе не хотелось. Пусть будет так. Сегодня. А что дальше – она давно уже отчаялась предугадать.
От Медведя пахло влажным мехом воротника и сталью, зима вплетала в этот запах свежесть мороза; снег падал на лицо, а ветер лизал щёки, от чего губы кметя казались ещё горячее. Но больше ничего… Не поднималось внутри желания, которое, затопив разум полностью, не оставило бы места сомнениям. Ощущение нарастающей ошибки ворочалось в груди собственными только что произнесенными словами: «не стоит». Так будет только хуже.
Но Млада упрямо прильнула к Медведю ещё теснее, и кто знает, куда завёл бы их этот поцелуй, если бы издалека её не окликнул Рогл.
– Млада, где ты ходишь? Там… – он осёкся, видно, разглядев сквозь снегопад и Медведя.
Она отпрянула от кметя, выдохнув, и поправила почти слетевшую с головы шапку. Тот едва слышно выругался, желая мальчишке вскорости быть пришибленным сосулькой.
– Что у тебя стряслось?
Вельдчонок, странно скривившись, помолчал и добавил гораздо более тускло:
– Там княже с Хальвданом поединок удумали.
– Чего это на воеводу нашло? – Млада переглянулась с Медведем.
– Не на воеводу, – качнул головой Рогл. – Это князь его вызвал.
Да уж, на такое местные зеваки, верно, и не рассчитывали. Не каждый день сходятся в схватке правитель и его ближник. На это стоило взглянуть хотя бы потому, что становилось любопытно, каков в бою Кирилл. А уж тяжесть руки Хальвдана Младе довелось ощутить на себе.
Она быстро пошла обратно, не заботясь, поспевают ли за ней Рогл с Медведем. Нарастал в ушах гул возбужденной толпы. Кажется, людей кругом стало ещё больше – и каждому хотелось подобраться к месту поединка ближе. Князь и воевода, скинув с плеч кожухи, уже спускались на ристалище. Кирилл впереди, Хальвдан, слегка удивлённо его оглядывая – позади. Ох, по всему видно: не ожидал верег такого вызова и, знать, как и все вокруг, гадал сейчас, что же послужило ему причиной.
Нагло протолкнувшись к самому помосту, Млада остановилась под навесом с молчаливого разрешения гридня. Отсюда наблюдать было удобнее всего: не мелькали перед глазами головы и спины, никто не бубнил в ухо, обсуждая увиденное с соседом.
Кирилл вышел в круг, кивком принял из рук подоспевшего отрока турнирный меч, взмахнул им, примериваясь, и повёл плечами. Ветер трепал его тонкую шерстяную рубаху, то обрисовывая мышцы на руках и груди, то снова скрывая. Он, пожалуй, ничем не уступал воеводе в силе, только телом был чуть более суховат. Хальвдан подошёл к нему нарочито неторопливо, покачивая клинком в руке; сосредоточение на его лице уже сменилось извечной полуулыбкой, за которой не разгадаешь истинных мыслей.
Верег протянул князю руку, и они пожали друг другу запястья, показывая, что никаких обид между ними нет. Кирилл сделал пару шагов назад и медленно начал обходить Хальвдана сбоку, разглядывая, словно никогда до этого не видел. Воевода поворачивался вслед за ним, наблюдая за малейшими движениями Кирилла, но меча пока не поднимал. Так и держал в опущенной руке. Но его поза мгновенно переменилась, и Хальвдан ударил с замаха. Кирилл легко парировал и тут же атаковал. Верег ловко крутанулся, отступил вбок, но нападать не стал, подпуская князя ближе. Меч Кирилла сверкнул размытой дугой и с лязгом врезался в клинок верега. Тот покачнулся, шагнул навстречу и что-то негромко сказал. Кирилл оттолкнул его и снова встал в боевую стойку.
Млада напрягала слух, как могла, но ветер унес слова Хальвдана в другую сторону. Люди вокруг перешёптывались, обсуждая поединщиков и делая предположения, кто же из них победит.
