— Тогда вернись и заставь ее бороться.
Крис покачал головой.
— Я ей не нужен. Там с ней две женщины. Госпожа Бенч и ее дочь Джорджиана. Эта Джорджиана… она такая милая…
— И что?
— Шарр! Оказывается, ты не только с виду тупой! Она мне нравится, и я нравлюсь ей. И мне кажется, Элспит тяжело это видеть, потому что она любит Лотрина, как ты знаешь, и очень скучает по нему.
— Но из-за этого же не умирают? — проворчал Аремис.
— Нет, умирают из-за болезни. Тем более что Элспит отказывается от пищи, не желает принимать лекарства, не может уснуть и даже не пытается. Только и твердит, что ей нужно найти Лотрина, плачет из-за того, что ему больно, потому что он как-то изменился. — Крис запустил обе руки в темные волосы. — Но Элспит была в полном рассудке, когда появился Нейв. И даже как-то поняла, что он хочет, чтобы мы пошли с ним. Стыдно признаться, но нам пришлось ее связать, чтобы она не отправилась с нами.
— Элспит здесь нежелательный гость, — серьезно сказал Аремис.
— Не уверен, что кто-то из нас здесь гость желательный. Девочка плакала, когда я уходил, и сказала, что мы больше никогда не увидим друг друга. Должен тебе сказать, я очень переживаю.
— Ты уверен, что женщины там в безопасности?
— Никто не знает, что они там. Весь Аргорн принял обет молчания, когда услышал нашу историю. Теперь ты. Расскажи, что случилось с тобой после нашего расставания. Где Уил? И главное, кто он теперь?
— Не знаю, поверишь ли, если я скажу, что сейчас он — король Кайлех?
Крис недоверчиво присвистнул. Аремис рассказал ему все, что произошло.
— Так, значит, он сейчас здесь? Вот почему ко мне пришел Нейв!
— Он в тюрьме. И я даже не представляю, что его ждет.
Герцог Фелроти побледнел.
— Зато я, кажется, представляю, — сказал он. — Скорее. Нужно бежать к тюрьме. Но сначала следует переодеть тебя в легионера.
Молодожены появились на самом большом балконе Стоунхарта, известном как «свадебный балкон», потому как многие моргравийские короли выходили сюда с молодыми женами, дабы представить их народу.
Сердце Валентины билось как сумасшедшее, хотя она сама как будто впала в оцепенение. Все, назад дороги нет. Церемония в соборе тянулась невыносимо медленно, но она четко отвечала на вопросы, а когда дело дошло до клятвы, даже смогла улыбнуться человеку, которого презирала, машинально повторяя слова, связывающие его с ним на всю жизнь.
Их появление на залитой солнечным светом площади вызвало восторженные крики. Валентина даже представить себе не могла, что такой шум вообще возможен. Когда королевская чета шла к карете, ее осыпали лепестками роз, специально выращенных к свадьбе под стеклом. Их пастельные тона смешались с нежным белым цветом подснежников. Она опустила голову и вдруг заметила, что под ноги ей кто-то бросил веточки лаванды. Ее любимые цветы настолько не сочетались с розами и были так дороги сердцу, что она повернулась к человеку, который их бросил. Легионер усмехнулся, и она вдруг узнала в нем герцога Фелроти.
— Спасибо, — одними губами произнесла Валентина. Больше всего на свете ей хотелось наклониться и поднять их, но она не рискнула привлекать внимание короля. Он слишком умен, чтобы не заинтересоваться, кому это пришло в голову бросать молодой королеве лаванду. Вместо этого она наступила на цветы, сломав головки, и с наслаждением вдохнула их аромат перед тем, как, опершись на руку Селимусу, сесть в карету.
Шум на площади стоял оглушительный. Карета неспешно двинулась к замку. Валентина поискала взглядом Аремиса или Криса, но не нашла ни того ни другого. Уже сидя в карете, она подумала, что пришло время вручить приготовленный подарок, и расстегнула маленькую бархатную сумочку кремового цвета.
— Это, мой король, для вас, — сказала она самым приятным голосом, на который только была способна, зная, что ей придется сохранять хрупкий союз, который они только что создали.
Удивленный ее словами, Селимус взял маленькую лакированную коробочку, откинул крышку, и Валентина увидела, как прояснилось угрюмое лицо супруга.
— Прекрасное кольцо, — прошептал он и к всеобщему удовольствию поцеловал жену. — Может быть, наденете мне на палец?
Она выполнила его просьбу.
— Я рада, что вам понравилось.
— Теперь я его всегда буду носить. У меня для вас тоже кое-что есть, — сказал он. — Этот сюрприз как раз сейчас готовится.
— Интересно.
— Особый сюрприз, — пообещал он и отвернулся, чтобы помахать толпе.
Ей пришлось последовать его примеру и тоже поприветствовать море людей, заполнивших площадь до самого замка.
— Они гордятся вами, ваше величество, — сказала Валентина, наклонившись ближе, чтобы он мог услышать ее слова, и ненавидя себя за угодничество.
— Я знаю, что они полюбят вас. Вы мне подходите, — сказал он. Она знала, это не комплимент. Селимус имел в виду, что красота королевы воспринимается им как украшение короля.
Что их ждет? Ей придется всю жизнь бороться с собой, ломать себя, чтобы выполнять роль мягкого коврика… чтобы сохранять мир. Нет, она не справится. Ведь кроме ненависти она не питает к нему никаких чувств, а сегодня ночью ей придется демонстрировать страсть. Глядя на океан улыбающихся лиц, она чувствовала, что скорее умрет, чем позволит ему дотронуться до себя.
Похоже, его мысли шли в том же направлении.
— Сегодня ночью, — начал он, — когда мы покончим со всеми формальностями и наконец окажемся в постели, я намерен кое-чему тебя научить. — Он уже обращался к ней на «ты», видимо решив, что больше нет оснований церемониться.
Валентина хотела выразить интерес, но у нее не получилось.
— Звучит достаточно интригующе, ваше величество. Что вы имеете в виду?
— Я хочу, чтобы ты поняла, что со мной нельзя шутить.
По спине у нее прошел холодок. Селимус достаточно ясно дал понять, что ее ожидает.
— Не понимаю, ваше величество. — Она постаралась избежать излишней серьезности в голосе.
— Я объясню тебе, какого поведения ожидает король Моргравии от своей королевы.
— Неужели я вас разочаровала во время брачной церемонии? — спросила Валентина. Все остальные звуки в этот момент, казалось, стихли, до такой степени она сосредоточилась на его ответе.
— Ты бесстыдно солгала мне в самый трогательный момент. Мне было очень неприятно.
Представить, что Селимус способен на эмоциональные страдания, было очень трудно, а поверить в то, что его задели слова, и вообще невозможно.
— Объясните, Селимус, — в этот раз более твердо сказала Валентина, мысленно перебирая слова, которые он мог посчитать ложью.
