— Итак, где же появился Хохочущий Призрак? — строго спросил Мастер бледненького послушника, приведенного после обеда в скрипторий братом Макарием.
— Там, — дрожащий палец ткнул в сплошную стену, юнец шумно сглотнул. — Вот прямо из камня он и выплыл. Меня прямо мороз по коже пробрал, как я его увидел, и ветер ледяной пошел гулять по…
— Я верно понял, что ты не был единственным свидетелем… хм, явления? — прервал Ар болтливого паренька.
— Вдвоем мы тут были, светлый отче, — пролепетал послушник, тараща и без того выпуклые глаза. — Я и Анафаэль.
— И где же этот… Анафаэль? — осторожно выговорил маг ненавистное имя. — Я должен выслушать и его показания.
Мальчишка захлопал пушистыми ресницами, и в беседу вмешался бородач:
— Анафаэль и есть пропавший послушник. Но вряд ли он мог бы что-то прибавить к рассказу Бруно — ведь видели они одно и то же.
У Мастера зачесался отсутствующий палец — он чуял: не сердцем, а пульсирующей тьмой в своей груди, — что только что приблизился на шаг к беглецу. Наверняка дрянной мальчишка приложил руку и к «Хохочущему Призраку», и к «оборотню» в «Братце Лисе». Вопрос только в том, как щенок умудрился распугивать доверчивых монахов и следить за врагами, не засветившись силовым выбросом?
— Значит, беглый преступник имел отношение и к делу с привидением! Неужели, добрый брат, это не навело преподобного или вас самих на мысли?
Макарий нахмурился, пожевал бороду:
— Какие мысли?! Мальчик никому не причинил вреда, напротив, он спас жизнь ребенка. Его явно приняли за другого, это просто ошибка.
— А вот в этом, — лже-Стефано многозначительно поднял палец, — позвольте мне самому разобраться.
Мастер оглядел безлюдный скрипторий — все писцы и рисовальщики присутствовали на общей молитве:
— Я должен побеседовать с Бруно наедине.
В карих глазах новиция мелькнул испуг, но Макарию ничего не оставалось, как поклониться и плотно притворить за собой дверь. Убедившись, что монах не остался подслушивать в коридоре, Мастер повернулся к нервно кусающему губы Бруно:
— Что же, мой мальчик, ты работал рядом с Анафаэлем? Может, даже был его другом?
Влажные волоокие глаза забегали:
— Да… То есть нет… То есть… нам нельзя рассказывать об Анафаэле.
— Почему? — вкрадчиво поинтересовался Мастер. — Преподобный Феофан запретил?
Бруно кивнул, потом мотнул головой, так что длинные волосы хлестнули по лицу:
— Мы все связаны молчанием, даже отец настоятель. Печать розы.
Магу стоило усилий скрыть удивление. Как щенок мог знать о древнем ритуале? Но теперь это неважно. Мастер продолжил допрос:
— Значит, и СОВБЕЗовцам ты ничего не сказал?
Послушник пожал плечами, карие глаза уставились в пол, избегая пронзительного взгляда экзорциста:
— Да нечего говорить-то было. Они спрашивали, куда Анафаэль мог податься, а я того не ведаю.
Мастер скривил тонкие губы. Он чуял ложь, как крыса — спрятанный в печной трубе сыр:
— Но ты знаешь, кто мог «ведать». Ты не упомянул об этом перед магами, верно?
Бруно кивнул поникшей головой.
— Но скажешь мне, не так ли?
Новиций вскинул на лже-Стефано жалобные глаза и тут же снова принялся рассматривать подол своего подрясника. Не то чтобы Мастеру нужна была вся эта возня. В любой момент он мог бы вывернуть мальчишку наизнанку — тот ничего не смог бы скрыть. Но волшебника интересовал сам механизм предательства, ему нравилось творить подлецов и усугублять глубину их подлости.
— Кто-то был близок Анафаэлю здесь, в обители, так? — Голос Мастера стал мягким, как бархат. — Кто-то помогал ему. Вот видишь, тебе не надо ничего говорить самому. Ты не нарушаешь клятву. Все, что тебе нужно, назвать имя, — маг сделал небольшую паузу, давая пареньку созреть, и прошептал: — Как его зовут?
Слово, сорвавшееся с пухлых губ, было едва слышно:
— Ноа.
Лицо «экзорциста» прорезала тонкая улыбка.
— Вот и молодец! Ты только что помог искателю истины. — Он протянул четырехпалую ладонь и, отведя каштановую прядь, коснулся бледной щеки юноши.
Войти в него было легко. Совершенная измена пробила брешь в моральной защите. Бруно вряд ли заметил момент проникновения. Все заняло не более пары секунд. Послушник вздрогнул, когда Мастер убрал руку, обрывая контакт, и остался стоять, пялясь в пространство бессмысленным взглядом. Теперь Ар знал столько же, сколько сам мальчишка, и даже больше — ибо он был способен на заключения, к которым никогда бы не пришел неопытный новиций. Часть информации Мастер сразу отбросил в сторону — как, скажем, некие греховные услуги, оказываемые Бруно брату библиотекарю за устройство быстрой карьеры в скриптории. Зато явление Хохочущего Призрака и все, что связано с юродивым Ноа, несомненно, требовало ближайшего рассмотрения. Так же как и этот взъерошенный бородач — похоже, он уделял Анафаэлю больше внимания, чем того требовал монастырский устав.
Тяжелая дверь бухнула в стену и вывела Бруно из ступора. Он подскочил на месте и вытаращил глаза на ворвавшихся в помещение боевых магов. У одного верзилы уже нарос между ладоней внушительный огненный шар; другой, отличавшийся от первого отсутствием левого уха, бормотал заклинания, уставившись на Мастера мертвыми глазами. Третий СОВБЕЗовец, пигалица, едва доходившая до груди даже послушнику, растопырила пальцы, запечатывая чарами вход.
— Могу я поинтересоваться, что здесь происходит? — С отмеренной ноткой угрозы в голосе Ар повернулся к боевикам, расправляя лиловую сутану.
В наступившей тишине Бруно громко икнул. Маги переглянулись.
— Мы зафиксировали выброс силы, — невыразительно сообщил верзила, поигрывая прирученным пламенем.
— И кто же это — мы? — Мастер Ар придерживался убеждения, что нападение зачастую лучшая тактика защиты.
Боевик мгновение изучал облачение вопрошавшего и наконец удостоил его ответом:
— Агент СОВБЕЗа Антуан Жарди, мои коллеги — Джон Смит и Селия Пейн. С кем имею честь?..
— Отец Стефано, экзорцист.
Бруно снова икнул, публично выражая свой ужас.
— Вы не из этого монастыря, — влезла в разговор пигалица, сверля Мастера подозрительным взглядом. — Что вы здесь делаете?
— Я отвечу, как только господин Жарди успокоит свои руки, — кивнул лже-Стефано на огненный сгусток между лопатообразных ладоней верзилы.
«Господин Жарди» пожал плечами и уронил конечности вдоль тела. Лишенный поддержки шар мгновенно потух.
