Да и Ян Собесский короля поддерживал. Тоже… сила.
А противовеса этим двоим пока не находилось.
Может, и нашелся бы кто, да на то время надобно. А еще деньги и вдохновитель. И пока…
К тому же, как опытный интриган, Леопольд мог распознать схожую работу — и видел, как словно исподволь стравливаются панские кланы, как ссорятся соседи, как корона съедает то одного, то другого, оставаясь, вроде бы, и не при чем…
В другое время он бы помог. И с удовольствием. Только вот сейчас, при смычке Польши с Русью, если его вмешательство обнаружат — это будет самоубийством.
И так много кто на него зубы точит.
Но не отдавать же этому варвару принцессу?
Да и Педру… да, безусловно, ему договориться куда как легче, но…
Эти варвары!!!
И массивная золотая чернильница таки полетела в стену, пятная дорогую, с золотым же тиснением алую кожу обивки.
Впрочем, перебесившись, Леопольд стал соображать намного лучше. И вызванный им секретарь послушно застрочил письмо под диктовку господина.
Невесту хотите?
Так вы сами от нее откажетесь! А пока — милости ждем на помощь!
* * *
Ульрика вышивала. Сие занятие приличное и принцессе подобающее. Щебетали дамы, рассказывали какие‑то истории — она не слушала. Она размышляла о своем.
Карл…
Высокий стройный юноша с грустным собачьим взором, коего она видела два раза в жизни.
Ее нареченный.
Жених…
Король Швеции, Готов и Вендов.
Один раз она видела его, когда брат отдавал ее руку Карлу. Второй раз — тем же вечером на балу.
Карл пригласил ее на танец, кружил, говорил заученные комплименты, а глаза были… равнодушными.
Увы.
Ульрика отлично понимала, что она — не красавица. Но разве мало другого?
Доброй души?
Сердца?
Порядочности и преданности?
Ульрика понимала, что ее брак будет политическим — и готова была отдать свою руку и свою верность мужу. Но…
Сможет ли она?
Карл сейчас — враг ее родины. Швеция воюет с Данией. А что делать ей, как быть? Предавать брата — или жениха?
Ульрика не знала. Тем более, что брата она любила, а жениха — нет.
— Оставьте нас.
Кристиан незамеченным вошел в покои, жестом остановил сестру, которая намеревалась склониться в реверансе.
— Сиди, сестра. Я пришел поговорить с тобой.
— Да, мой дорогой брат?
— Сегодня я получил письмо от русского государя. Нам обещана помощь в войне со Швецией, если мы отдадим ему руку нашей принцессы.
Ульрика замерла, словно заяц в тени филина.
— Но…
— Да. Я так решил.
Ульрика сжала руки.
— Но брат мой…
— Сидите и слушайте, сестра. Русь недалеко, я не отдаю вас замуж в совершенно чужую страну. Русский государь молод, кажется, он всего на пару лет старше вас. Карл же младше вас на четыре года. Это не имеет значения в политике, но мне хотелось бы счастья для сестры.
А для себя — поддержки могущественного соседа, в союзе с которым можно оторвать хоро — оший кусок от Швеции.
— Или вы будете утверждать, что любите Карла?
Ульрика пожала плечами. Посмотрела в лицо брату.
— Нет, брат мой. Мне он безразличен.
— Я так и думал, что все эти слезы о верности клятвам и вашей любви — не более, чем предлог для отказа Леопольду.
Ульрика усмехнулась.
— Верно, брат. И все же. Не стоит меня за это осуждать?
— Поверь, сестра, если бы мне было выгодно… но Леопольд стар, он далеко и слава его… м — да. Ладно, не будем о грустном. Кроме того, Георгу предлагают русскую принцессу в жены. Катрин… ее имя Катрин.
— Ваше величество, возможно у вас есть портреты?
Портреты были.
С одного улыбался красавец, равного которому Ульрика еще не видела. Веселая улыбка, шапка золотых кудрей, шальные синие глаза…
И сердце кольнула холодная иголочка. Она‑то самая обычная. Разве ему такая нужна?
— А второй?
На втором портрете, миниатюре размером с ладошку, была нарисована также красавица. Светловолосая, синеглазая, с обворожительной улыбкой.
— Принцесса Катерина.
Иголочка кольнула еще раз. Брат и сестра были похожи даже на портрете, значит, сильно живописец не приврал. Приукрасить‑то — это обычное дело. Но — не здесь.
Ульрика не знала, что Софья распорядилась писать портреты с натуры, не льстя и не приукрашивая — и одного художника даже выгнали за излишнюю льстивость. Лучше не очаровываться, чем разочароваться.
Не приняла она во внимание законы генетики.
Близкородственное скрещивание царских династий, браки с дво- и троюродными сестрами давали печальную картину. Узкие плечи, нездоровые лица…
В то время, как Романовы пока еще не испортили себе ни внешность, ни наследственность. Что Алексей Михайлович в молодости был красавцем, что жена его…
Смешно сказать, но больше всего, наверное, не повезло царевне Софье, у которой все черты родителей соединились в нечто достаточно неприметное. А вот остальные дети унаследовали выразительные лица матери — и краски отца. Глаза, кудри…
— Но ты же…
— Георг женится на англичанке, как и планировали. Это брак выгодный, не стоит упускать. А вот тебя можно и выдать замуж. Мир скрепим…
— И как…
Голос изменил девушке, дрогнул, сорвался.
— Я отпишу, что согласен. И предварительно обговорим… всякое. А через три месяца…
— Это же так мало!
— Почему же? Тряпок тебе не хватит? Так на Руси иная мода…
Ульрика поникла.
И верно, иная.
И жизнь там иная, и требовать от нее будут иного, и…
Брат чуть приобнял сестру за плечи.
— Не падай духом, малышка. Я обещал отцу позаботиться о тебе — и я это сделаю. Алексей Алексеевич неплохой человек и государь. Он уже выиграл несколько войн. Да и к тому же он рано остался без родителей, как и мы с тобой. А у Карла, если ты помнишь, сейчас заправляют его мать и канцлер
Ульрика помнила. Карл был пока еще несовершеннолетним. Но…
Страшно.
А кому бы не было, на ее‑то месте? Ошибешься в выборе — это ведь не лошадь на ярмарке, это на всю жизнь.
— Правду ли говорят, что на Руси женщинам из терема выходить нельзя? Только в церковь да на кладбище?
— А ты об этом с будущим мужем переговори. Верю — он умный человек и достойный.
Ульрика поникла головой. Брат‑то верил. А как быть ей?
Хотя что от нее сейчас зависит? Она может только соглашаться с его решением…
* * *
Письмо Алексей Алексеевич получил. И довольно потер руки.
Кристиан соглашался без раздумий. У него сейчас шла война со Швецией. Так вот, Алексей Алексеевич обещал помочь людьми, оружием — и вообще выступить в сторону Финляндии. Софья ворчала, конечно, денег в казне не было — и проекты требовали все больше и больше. Но…
