— Да в чем же дело? — взмолился Крокетт. — Броки Бун! Она нехотя оторвалась от захватывающей сцены.
— Что?
— С чего началась драка?
— Ее начала я, — объяснила она. — Просто так. Потом подключились остальные. Тебя как зовут?
— Крокетт.
— Ты ведь новенький? Ах, да, помню — ты был человеком! Внезапно ее выпуклые глаза зажглись ярким светом.
— Крокетт, может быть, ты кое-что мне объяснишь? Что такое поцелуй?
— Поцелуй? — непонимающе переспросил Крокетт.
— Да. Однажды я сидела в пещере и слышала, как говорили два человека, мужчина и женщина, судя по голосам. Я, конечно, не осмелилась подглядывать, но мужчина просил у женщины поцелуй.
— Просил поцелуй, — тупо повторил Крокетт. — Это надо же!
— А потом послышался чмокающий звук, и женщина сказала, что это восхитительно. С тех самых пор меня мучает любопытство. Что, если какой-нибудь гном попросит у меня поцелуй, а я даже не буду знать, что это такое.
— Гномы не целуются, — несколько невпопад ответил Крокетт.
— Гномы копают, — ответила Броки Бун, — и едят. Я люблю есть. Поцелуй не похож на суп из тины?
— Нет, не совсем.
Кое-как Крокетту удалось объяснить механику поцелуя. Гномица молчала, размышляя. Наконец, с видом гнома, предлагающего суп из тины голодному, она сказала:
— Я дам тебе поцелуй.
Перед глазами Крокетта промелькнуло кошмарное видение. Он представил себе, как его голова исчезает в бездонном провале ее рта.
Он отпрянул.
— Нет, — сказал он, — я бы не хотел…
— Тогда давай драться! — безо всякого перехода предложила Броки Бун.
Она со всего маха дала Крокетту в ухо своим узловатым кулаком.
— Ой, нет!
Она с сожалением опустила руку и отвернулась.
— Драка окончилась. Она была не слишком долгой, правда? Потирая ушибленное ухо, он видел, что тут и там гномы встают с пола и торопливо расходятся по свои делам. Казалось, они уже забыли о последних событиях. В туннеле снова царила тишина, нарушаемая лишь топотом гномьих ног по камню. Счастливо улыбаясь, к ним подошел Гру Магру.
— Хелло, Броки Бун, — приветствовал он ее. — Знатная драка! Кто это?
Он посмотрел на распростертое тело Мугзы, рыжеволосого гнома.
— Мугза, — ответила Броки Бун. — Он еще без сознания. Давай его тузить!
Они принялись за это дело с огромным энтузиазмом. Крокетт наблюдал за ними, думая о том, что он ни за что не позволил бы, чтобы его избили до беспамятства. Наконец Гру Магру устал.
— Пошли, — сказал он Крокетту, беря его под руку.
Они двинулись вдоль туннеля, оставив Броки Бун прыгать на животе бесчувственного Мугзы.
— Как вы можете бить людей, когда они без сознания! — возмутился Крокетт.
— А так гораздо забавнее, — радостно сказал Гру. — Можно бить куда захочешь. Идем. Нужно тебя посвятить. Новый день, новый гном. Нужно поддерживать стабильность населения.
Он принялся напевать какую-то песню.
— Послушай, — сказал Крокетт. — Мне в голову пришла одна мысль. Ты говоришь, что люди превращаются в гномов для поддержания стабильности населения. Но если гномы не умирают, разве это не означает, что теперь гномов больше, чем раньше? Ведь население растет.
— Не мешай! — приказал Гру Магру. — Я пою.
Это была песня, начисто лишенная мелодии. Крокетт, чьи мысли метались яростными скачками, вдруг подумал о том, есть ли у гномов национальный гимн. Может быть, "Убаюкай меня"?
— Мы должны увидеться с Императором, — сказал наконец Гру. — Он всегда видится с новыми гномами. Постарайся произвести на него хорошее впечатление, или я тебя брошу в лаву под приисками.
Крокетт с сомнением оглядел свою одежду.
— Мне надо привести себя в порядок. В этой драке я весь перепачкался.
— Это была вовсе не драка, а битва, — оскорбительно возразил Гру. — Ты все понимаешь не так!
— Но моя одежда… Она грязная!
— Ну и что? — перебил его гном. — Отличная грязная одежда. Нам сюда.
Он наклонился, набрал пригоршню песку и принялся натирать им лицо и волосы Крокетта.
— Вот так-то лучше!
— Я… Тьфу! Спасибо… тьфу! — отплевывался новообращенный гном.
— Кажется, я сплю…
Они прошли через лабиринт, находящийся глубоко под Дорнсет Маунтин, и углубились в большую каменную пещеру, в конце которой стоял каменный трон. На троне сидел маленький гном и созерцал свои ногти.
— Пусть никогда не кончится твой день! — витиевато приветствовал его Гру. — А где Император?
— Ванну принимает, — ответил тот. — Чтоб ему утонуть! Тина, тина и тина — три раза в день. То слишком горячо, то холодно, то густо! У меня все пальцы размокли. А вместо благодарности одни пинки.
Голос маленького гнома звучал жалобно.
— Существует такое понятие: чересчур грязно. Три грязевые ванны в день — это уже слишком. И некогда даже подумать обо мне! Я — грязевая кукла, вот кто я такой. Так он меня сегодня назвал. Он сказал, что в грязи попался комок. Ну а почему бы и нет?! Проклятая глина, которую мы собираем, даже червю перевернет желудок. Вы найдете Его Величество там, — закончил маленький гном.
Он ткнул ногой в направлении полукруглого свода в стене. Крокетта потащили в соседнюю комнату, где, погруженный в ванну, полную жирной коричневой грязи, сидел толстый гном.
Лишь глаза сверкали через покрывавшую его плотную корку грязи. Он брал грязь пригоршнями и бросал ее на голову так, чтобы она стекала каплями. Когда это ему удавалось, он был счастлив.
— Грязь, — довольно заметил он Гру Магру. Голос его был подобен львиному рыку.
— Ничто не может с ней сравниться. Добрая, жирная грязь. Гру бухнул головой об пол, его широкая, сильная рука обвилась вокруг шеи Крокетта, увлекая его за собой.
— Встаньте, — сказал Император. — Кто это? Для чего здесь этот гном?
— Он новенький, — объяснил Гру. — Я нашел его наверху. Закон Нида. Вы же знаете…
— Да, конечно. Давай-ка, я на него посмотрю. Уф! Я — Подгран Второй, Император Гномов. Что ты можешь на это сказать?
— Как вы можете быть Подграном Вторым, когда ваш Первый Император был Подграном Третьим? — это все, что мог придумать Крокетт.
— Болтун! — сказал Подгран.
Он исчез под поверхностью грязи так же внезапно, как и появился оттуда.
— Позаботься о нем, Гру. Вначале поставь на легкую работу, на добычу антрацита. И смотри, не смей ничего есть, когда копаешь, — предупредил он Крокетта. — После того как пробудешь здесь сто лет, тебе будет разрешена одна грязевая ванна в день. Ничего нет лучше этого, — добавил он, натирая лицо грязью.
