Броки Бун покачала головой.
— Нет, никогда не слышала. Это что, руда?
Крокетт объяснил. Ни один рабочий организатор никогда бы не принял такого объяснения. Оно, скажем так, было несколько упрощенным.
У Броки Бун был озадаченный вид.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду на самом деле, но думаю, что это здорово.
— И еще один пункт, — сказал Крокетт. — Неужели ты никогда не устаешь от 20-часового рабочего дня?
— Конечно. Кто же тут не устанет?
— Тогда зачем так работать?
— Да мы все так работаем, — терпеливо объяснила она. — Мы не можем остановиться.
— А что, если остановишься?
— Меня накажут. Побьют сталактитами или как-нибудь еще.
— А что, если бы все остановились? — настаивал Крокетт. — Каждый распроклятый гном. Что, если бы они все устроили сидячую забастовку?
— Ты ненормальный, — сказала Броки Бун. — У нас такого никогда не было, это только у людей.
— Поцелуев под землей тоже никогда не было, — возразил Крокетт. — Да нет, он мне не нужен! И драться я тоже не хочу. Не мешай мне работать. Видишь ли, большую часть времени гномы работают на привилегированные классы.
— Нет, мы просто работаем.
— Но почему?
— Всегда так было. И Император хочет, чтобы мы это делали!
— А Император когда-нибудь сам работал? — требовательно спросил Крокетт с торжествующим видом. — Нет! Он только ванны грязевые принимает. — Броки Бун слушала его со все увеличивающимся интересом. — Почему бы каждому гному не воспользоваться подобной привилегией? Почему…
Он все громче и громче говорил, не переставая работать. Броки Бун клюнула на приманку, схватила ее и проглотила. Через час она уже согласно кивала.
— Вечером после работы я расскажу об этом другим гномам в Ревущей Пещере.
— Сколько мы сможем собрать гномов? — спросил Крокетт.
— Ну, не очень много. Может быть, тридцать.
— Вначале нужно все подготовить, составить четкий план. Броки Бун, похоже, потеряла интерес.
— Давай лучше драться.
— Ты слушай! Нам нужно создать Совет. Кто здесь самый главный нарушитель спокойствия?
— Мугза, я думаю. Тот рыжеволосый гном, которого ты сбил, когда он меня ударил.
Крокетт нахмурился. Может, Мугза еще зол на него? Но, возможно, и нет. Скорее всего, он должен быть по характеру не более трудным, чем остальные гномы. Он может попытаться задушить Крокетта на виду у всех, но то же самое он сделает и с любым другим гномом. Кроме того, как объяснила Броки Бун, Мугза, с точки зрения гномов, эквивалентен герцогу, его поддержка могла бы оказаться очень ценной.
— И Гру Магру! — добавила она. — Он любит все новое, особенно если это связано с беспорядком.
Крокетт этих двоих гномов не выбрал бы, но сам он не мог предложить других кандидатур.
— Если бы мы могли заполучить кого-нибудь, приближенного к Императору… Как насчет Друка, того парня, который готовит для Подграна грязевые ванны?
— А почему бы и нет? Я это устрою.
Броки Бун потеряла интерес к разговору и начала с жадностью уплетать антрацит. Поскольку надсмотрщик наблюдал за ней, результатом этого была жесткая ссора, из которой Крокетт вышел с подбитым глазом. Тихонько чертыхаясь, он вернулся к работе.
У него не было времени на то, чтобы перекинуться с Броки Бун еще несколькими словами. Она взялась сама все устроить.
Этой ночью должно было состояться тайное собрание заговорщиков. Крокетту страшно хотелось спать, но нельзя было упускать такую возможность. Он не собирался и впредь заниматься такой тяжелой работой, как добыча угля, от которой ныло все тело. Кроме того, если забастовка будет успешной, он мог бы оказать давление на Подграна Второго. По словам Магру, Император — колдун. Он мог бы обратить его обратно в человека…
— Император никогда еще этого не делал, — проговорила Броки Бун, и Крокетт понял, что высказал свои тайные мысли вслух.
— Но он мог бы, если бы захотел!
Броки Бун лишь пожала плечами. А перед Крокеттом замаячил крохотный огонек надежды снова стать человеком. А пока — копать… копать… копать. Монотонно, размеренно…
Если только ему не удастся подбить гномов на забастовку, его ожидает бесконечный изнуряющий труд. Он едва помнил, как оторвался от работы, как Броки Бун вела его под руку к крошечному закутку, который был отныне его домом. Гномица оставила его там, он повалился на каменный выступ и заснул.
Грубый толчок заставил его проснуться. Крокетт сел и инстинктивно увернулся от удара Гру Магру, направленного ему в голову.
У него было четыре гостя — Гру Магру, Броки Бун, Друк и рыжеволосый Мугза.
— Жаль, что я так быстро проснулся, — с непритворным сожалением произнес Крокетт. — Вы могли бы пнуть меня еще раз.
— Еще будет время, — ответил Гру. — Ну, так в чем дело? Я хотел лечь спать, но Броки Бун сказала, что нужно идти драться. На большую драку, да?
— Вначале — поесть! — решительно отрезала Броки Бун. — Я приготовлю для всех грязевой суп.
Она отошла в угол и занялась хлопотами. Остальные гномы расселись на корточки, Крокетт встал на краю выступа. Он все еще не совсем проснулся. Однако ему удалось объяснить свою мысль о союзе относительно сносно. Она была принята с интересом: впереди маячила перспектива крупной схватки.
— Ты хочешь сказать, что каждый Дорнсетский гном кинется на Императора? — спросил Гру.
— Нет! Мирное сопротивление. Мы просто отказываемся работать. Все вместе.
— Я не смогу, — сказал Друк. — Подгран, этот старый болотный слизняк, все время принимает грязевые ванны. Хочу я или не хочу, он заставит меня отправиться за грязью.
— Кто заставит тебя послушаться? — спросил Крокетт.
— Охрана.
— Но она тоже будет бастовать. Никто не станет повиноваться Подграну, пока он не сдастся.
— Тогда он меня заколдует, — сказал Друк.
— Всех он заколдовать не сможет! — сказал Крокетт.
— Но меня он заколдует, — твердо сказал Друк. — Кроме того, он может произнести заклинание, и все Дорнсетские гномы превратятся в сталактиты или во что-нибудь еще.
— Ну и что тогда будет? Не может же он оставаться совсем без гномов! Половина добычи лучше, чем ничего. Мы просто применим против него логику. Разве не лучше иметь несколько меньшие результаты работы, чем вообще их не иметь?
— Для него — нет, — убежденно сказал Гру. — Он предпочтет нас заколдовать.
Но Крокетт не мог поверить в подобное утверждение. Оно было несовместимо с его пониманием психологии, человеческой психологии, разумеется. Он повернулся к Мугзе, кидавшему на него яростные взгляды.
