Губернатор наклонился и что-то настойчиво зашептал Хейнману, но тот отстранил его рукой.
— Как только я понял, то решил: зерна разрушения уже посеяны. Свидетельством упадка служила культура «нойо», до которой деградировали их общественные отношения, — Джим все время внимательно смотрел на губернатора. — Вероятно, через несколько веков Империя станет разваливаться и тогда Высокородным будет уже не до Земли. К счастью, я узнал о планах Галиана, который хотел захватить власть. Не все Высокородные были удовлетворены «нойо». Некоторые индивидуалисты, как Галиан, Оловиель, Вотан, жаждали действия и настоящего риска. Игра в Пункты не была их призванием. Галиан был особенно опасен. Как их Император он был сумасшедшим, но дело в том, что принц мог применить это, в отличие от брата. У Галиана были большие планы относительно Земли. Он бы втянул нас в гибель Империи.
Джим замолчал. Внезапно ему захотелось взглянуть на Ро и посмотреть, какое впечатление произвели на нее эти слова, но он не осмелился.
— Итак, — заключил он, — передо мной стояла ясная цель — остановить или уничтожить Галиана. И я сделал это.
Члены комиссии, губернатор, публика — никто не проронил ни слова. Все ждали продолжения речи Джима. Наконец Хейнман сказал:
— Мы внимательно выслушали ваши объяснения. Вы сделали все, чтобы спасти Землю от сумасшедшего. Но как вы могли все узнать? Не понимаю…
— Я скажу вам, — сказал Джим и мрачно улыбнулся. — Я нашел в их архивах сведения, что Земля все-таки была колонизирована экспедицией Империи и там было несколько Высокородных. И… — он заколебался, но внезапно выговорил медленно и спокойно:
— Я ИЗГОЙ ВЫСОКОРОДНЫХ-ЗЕМЛЯН. ИЗГОИ БОЛЕЕ ЗДОРОВОЙ И РАЗВИТОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ И АРИСТОКРАТИИ. И ТОЛЬКО ПОЭТОМУ Я СМОГ УБИТЬ НА ДУЭЛИ ГАЛИАНА. МОЙ РОСТ ОСТАНОВИЛИ ЗДЕСЬ НА ЗЕМЛЕ, КОГДА МНЕ БЫЛО ВСЕГО ДЕСЯТЬ ЛЕТ!
Джим повернулся и посмотрел прямо на губернатора.
Коричневый человечек застыл, рот его был слегка приоткрыт, маленькие глазки испуганно моргали.
Джим почувствовал, что аудитория симпатизирует ему, но внезапно симпатия сменилась недоверием.
— Высокородный? Вы? — удивился Хейнман.
Было похоже, что председатель спрашивает сам себя. Но вскоре он взял себя в руки и успокоился. Представитель Европейского Сектора вспомнил, кто он!
— В это трудно поверить! — сказал Хейнман, и в его словах прозвучала ирония. — Чем вы можете доказать это?
Джим показал на губернатора Альфа Центавра.
— Он хорошо знает Высокородных. Он видел меня на Тронном Мире. Он знает многое. Поверите ли вы в его свидетельство?
— Я думаю, да! — сказал Хейнман и громко спросил:
— Мистер Кейл утверждает, что он — Высокородный. Как вы считаете, губернатор?
Губернатор взглянул на Джима, он хотел что-то сказать, заколебался и через минуту заговорил, искажая земные слова:
— Нет… нет… он не Высокородныйі Он не может быть Высокородным! Нет… НЕТ!
Позади Джима раздался тысячный вздох разочарованной публики. И тогда Джим медленно встал и скрестил руки на груди.
— Сядьте, мистер Кейл! — крикнул Хейнман.
Но Джим не обратил на его слова ни малейшего внимания.
— Адок! — громко позвал он. Перед ним возник Старкиен. Его могучее тело слегка блестело при электрическом свете, на нем выделялись белые полосы энергетических лент.
Аудитория снова вздохнула, на этот раз с трепетом. Наступила тишина.
— Адок, — спокойно сказал Джим. — Видишь стену? Открой ее. Без шума, без повышения температуры, без обломков. Сделай все аккуратно. Исполняй!
Адок чуть повернулся к стене, которую показал Джим. Внезапно вспыхнул белый свет, ослепительный огонь и раздался хлопок. В стене зияло отверстие неправильной формы, десяти футов в высоту и пятидесяти в длину, с гладко закругленными краями, как будто камень расплавился.
По голубому небу плыли маленькие облака, и Джим сказал:
— Пусть небо будет чистым!
Раздалось пять глухих ударов, и небо стало чистым.
Подсудимый медленно поднял руку и указал на губернатора Альфа Центавра.
— Адок… — начал он.
Маленькая коричневая фигурка внезапно спрыгнула со сцены и, подбежав к Джиму, упала на колени и попыталась поцеловать ему ладонь.
— Нет-нет, Высокородный! — на языке Империи воскликнул губернатор. Потом он в полном отчаянии перешел на английский.
— Не-е-е-т!
Его голос гремел в оглушительной тишине зала.
— Я ошибался! Он — Высокородный! Говорю вам, он — Высокородный! — губернатор почти визжал.
Члены комиссии с ужасом и недоверием смотрели на него.
— Нет! Нет! — кричал губернатор. — Говорю так не потому, что указали на меня. Нет! Это из-за Старкиена! Вы не понимаете! Старкиены подчиняются только Императору и Высокородным! Я ошибался! Это правда! Он действительно Высокородный! Вы должны обращаться с ним как с Высокородным!
— ОН — ВЫСОКОРОДНЫЙ!
Зарыдав, губернатор повалился на пол.
Джим почувствовал, как кто-то пожал его руку. Обернулся и увидел Ро.
— Да, действительно, — сказала Высокородная. Она говорила на английском языке, правильно, но по-своему строя фразы. — Я Высокородная и я вам говорю, что Джим тоже. Император усыновил его. ДЖИМ рисковал жизнью, и он привел меня и Адока, чтобы мы помогли вашему народу когда-нибудь взять наследство Империи.
Она указала на губернатора.
— Этот человек, должно быть, участвовал в заговоре Галиана, он послал с Земли камень от имени Джима. Но это был не камень, а фокусирующее устройство, проецировавшее на Вотана голубой цвет. И Император, подумав, что он видит перед собой Голубого Зверя своих кошмаров, испугался и приказал убить Вотана. Галиан так и планировал. Я думаю, губернатор вам и предложил судить Джима.
— Я лгал… я сказал, что принцесса Афуан скоро сметет Высокородного Оловиеля и будет мстить Земле за то, что сделал на Тронном Мире Джим… — простонал губернатор, закрывая лицо руками. — Но я ошибался… ошибался! Он — Высокородный… Я был не прав… не прав…
Лицо Хейнмана было похоже на лицо человека, только что вышедшего после долгого скитания из темного туннеля к дневному свету, настолько яркому, что приходилось щурить глаза.
Джим хмуро и спокойно посмотрел на представителя Европейского Сектора Совета:
— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему Империю нельзя было допустить на Землю любой ценой!
