Пока справиться со всеми, кто находился в пределах видимости, Кремону не составило бы труда, но он ждал того участка, где будут боковые двери с лестницами. Через них он наверняка попадет в озерные пещеры, а уж там запросто уйдет с принцессой от любых преследователей.
А пока окружающая местность вызвала у него живейший интерес: за высокими деревьями справа стена пещеры резко ушла вдаль. А затем взгляду предстало удивительное сооружение, расположенное как бы в гигантской нише. Точнее, это была часть сооружения, выступавшая из скальных пород – фасад древнего и прекрасного строения. Видимо, он был вырезан в цельном монолите талантливыми скульпторами, а затем покрыт специальным веществом, противостоявшим разрушению временем. С первого взгляда на этот фасад в душе возникала робость, смирение и покорность, а скорбные, величавые фрески навевали мысли о вечном покое.
От увиденного чуда принцесса на короткое время перестала дрожать и тихо воскликнула:
– Некрополь Сущего Единения!
Как ни странно, но идущий впереди жрец расслышал слова Элизы и брезгливо бросил через плечо:
– Неправда! Перед нами дворец самого сильного в мире Эль-Митолана, самого доброго правителя всех времен, самого знаменитого царя вьюдорашей, избранного потомка и представителя духов недр его величества Лалуллеля Вечного!
“Вот оно как! – воскликнул про себя Кремон. – Этот самозванец себя уже и “вечным” провозгласил?! И похоже, нас ведут именно туда, к нему самому… Видимо, нашу торжественную казнь намечается превратить в забаву? Ну что ж, будет вам забава! Пусть только удача мне улыбнется и я увижу этого царька хоть краем глаза! У-ух!..”
Побег сразу отодвинулся на задний план, хотя Кремон продолжал брать на заметку и фиксировать в своей феноменальной памяти все входы и выходы. А также количество воинов, их расположение и наличие оружия. Когда придется уходить с изможденной морально и физически девушкой, будет не до рассуждений и бесцельных метаний.
Не снижая скорости и не останавливаясь в открытых центральных дверях, пленников провели через три продолговатых зала, частично заполненных придворными и знатью. В этих залах даже неискушенный взгляд замечал грубые преобразования древнего строения, совершенные неисправимыми вандалами. В некоторых нишах стояли работы современных скульпторов, но сами статуи вьюдорашей были установлены на старые пьедесталы. Видимо, раньше вдоль стен располагались усыпальницы великих правителей древности, а теперь на тех местах остались лишь пятна вновь выложенных мраморных плит, которые не везде соответствовали материалу и расцветке окружающего пола. То есть все, что было создано руками других разумных, а вернее, само напоминание о существовании каких-либо других видов, кроме вьюдорашей, было полностью уничтожено.
В последнем зале, который предшествовал тронному, Невменяемый с удивлением заметил резко увеличившееся количество знати, которая сгруппировалась в правой части. А в самой середине этого столпотворения мелькнула диадема князя Л иллама. По тому, как расположились вокруг него оба приближенных колдуна, воины с синими отличительными перевязями и, видимо, друзья, стало понятно, что они в этом зале готовятся к самому худшему. Но пока всеми силами прикрывают своего лидера от прямой атаки.
Князь Лиллам заметил пленников и, привстав на какое-то возвышение, провожал их взглядом через весь зал. Кремону даже показалось, что он уловил в глазах князя печальную безысходность и смирение со своей судьбой. Что-то в этом зале в скором времени должно было произойти. Вот только что?
Тем временем вереница конвоиров с захваченными людьми прошла очередные ворота, до и после которых стояло по двадцать вышколенных и отлично вооруженных воинов. Сами ворота тоже были достойны отдельного описания. Невероятно мощные, из неведомого поблескивающего металла, они казались словно отлитыми из одной заготовки. Пожалуй, их единственных во всем Некрополе не смогла уничтожить рука вандалов. Хотя по всей поверхности виднелись следы таких попыток: мелкие сколы, пятна сажи, потеки смолы и наклеенные поверх всего этого фривольные ленточки легкой ткани. Под этим мусором рассмотреть истинный рисунок ворот было трудно, но даже несколько виднеющихся деталей заставили сердце плененного колдуна биться еще быстрей.
Да и сам тронный зал был потрясающе величествен. Даже в нынешнем своем состоянии он поражал устремляющимися в недосягаемую высоту сводами, витиеватостью резных колонн и выступающими декоративными украшениями из дуросовых пород. Построить такое под силу было только титанам. Оставалось лишь догадываться об историческом предназначении этого храма, потому что многочисленные барельефы тоже были закопчены и залиты невесть чем. При виде такого кощунства Невменяемый непроизвольно сжал окровавленные кулаки и опустил взгляд на пеструю толпу вьюдорашей. Многочисленными полукольцами они охватывали гротескный трон из блестящего золота и с презрительным любопытством разглядывали чужаков.
А на самом троне, забравшись туда с задними лапами, восседал сам здешний царь Лалуллель. Его отличительная корона, усыпанная сверкающими драгоценными камнями, величественно красовалась не на голове, а на подставке над головой. Похоже, для любого вьюдораша такая огромная и громоздкая вещь была бы слишком тяжела в ношении, и местный правитель не являлся исключением. Выглядел он довольно моложаво, что для Эль-Митолана никогда не было проблемой, однако его мордочка, казалось, впитала в себя всю злость здешнего мира. На ней виделось столько ехидства, коварства, желчности и кровожадности, что сразу хотелось обозвать его мерзким и противным старикашкой.
Но Невменяемый подавил в себе подобное желание и, пока было время, внимательно просматривал зал. Конвоиры оставили их на левой половине тронного зала, которая была совершенно пуста, и парочка пленных смотрелась на огромном пространстве жалко и беззащитно, что Кремону и надо было. Наследная принцесса Спегото непроизвольно встала у него за спиной и обняла двумя руками за талию. Стуча зубами от холода, она выглядывала в сторону, трона с немым отчаянием и безысходностью.
Тишина в зале была неполной, придворные шепотом переговаривались, посмеивались, а порой и злобно фыркали в сторону, людей. Сам царь долгое время хранил презрительное молчание, но потом все-таки заговорил:
– Хватит крутить головой и любоваться нашими чудесами! На твоем месте следовало бы пасть ниц и вылизывать пыль на полу, по которому мы ходим. Жалкий урод!
Невменяемому нужно было как можно дольше тянуть время. Поэтому он постарался не дергаться при звуках противного, скрипучего голоса Лалуллеля, а с прискорбием несколько раз кивнул и постарался придать своему голосу хоть немного почтения:
