— Думаю, не очень хорошо, — ответил бывший орк, потупив взгляд.
— Не очень хорошо — это очень мягко сказано. Нас было пятеро на курсе. Мы старались держаться вместе, но до конца доучились только двое. Трое не выдержали давления и ушли. Первые два года с нами пятерыми из всех наших однокурсников разговаривал только один. Из почти сотни студентов-аристократов. Всего один! Остальные игнорировали. И презирали. Если бы не этот один, я бы, наверное, тоже не выдержала и ушла. Но я смогла доучиться до конца. А потом я смогла стать ректором этой академии и делаю всё возможное, чтобы такие, как вы, тоже смогли доучиться. Поэтому учитесь и не рассказывайте мне, как вам трудно! Я знаю, что такое трудно!
Анна Алексеевна не на шутку завелась, но заметила это и замолчала. Мы с Климом тоже молчали — были ошарашены и не знали, как на это всё реагировать. Но в итоге я всё же сказал:
— Я не знал, что совсем недавно всё было так плохо.
— Ну не недавно, — усмехнувшись, ответила Милютина, которая уже взяла себя в руки. — Я уже далеко не девочка.
— Я восхищаюсь Вами, Анна Алексеевна, — продолжил я совершенно искренне, так как меня невероятно впечатлила услышанная мной история. — И я восхищаюсь тем студентом-аристократом, что Вас поддержал. Я представляю, как ему было сложно и чего ему это стоило. Он герой!
— Ну скажешь как-нибудь Ивану Ивановичу, что он герой, ему будет приятно. А стоило ему это того, что после нашей свадьбы с ним до сих пор не общается большая часть его родственников. Но это уже вещи, которые вас не касаются. Ваша задача — окончить академию и доказать, что вы не хуже аристократов.
— Спасибо за поддержку, Анна Алексеевна, — сказал Клим. — И простите меня за мою слабость. Этого больше не повторится. После Вашего рассказа я уже не смогу уйти. Просто иногда кажется, а зачем учиться, если ты всё равно не аристократ, но Вы правы, уйти — это слабость.
— Зачем учиться? — переспросила Милютина. — По окончании Кутузовской академии вам будут открыты любые дороги: от продолжения обучения до зачисления на государственную службу.
— Вы думаете, что не аристократ сможет чего-то добиться на службе? — спросил Клим. — Но ведь на высоких должностях одни аристократы.
— Нет, — возразила Анна Алексеевна. — На высоких должностях одни одарённые.
— Но ведь это одно и то же! — воскликнул мой одногруппник. — Почти все аристократы — одарённые, и они занимают все важные должности!
— Нет и ещё раз нет! Ты путаешь причину со следствием. Это не большинство аристократов одарённые, это большинство одарённых аристократы.
— А в чём разница? — совсем уже растерялся Клим.
— Когда-то давно, когда в мир впервые пришла Сила и появилась магия и вместе с ней первые одарённые, они осознали, что имеют преимущества над остальными своими соплеменниками и решили, что они лучшие. Если смотреть исключительно с позиции владения магией, то так оно и было. А чтобы совсем уж отличаться от простого народа, эти одарённые объявили себя аристократией. И стали править. А недовольные уничтожались. В средневековье это было просто — намного проще, чем сейчас. Хотя и сейчас несложно.
Милютина усмехнулась и продолжила:
— Правда, со временем оказалось, что и у аристократов может родиться неодарённый ребёнок, а у простолюдина одарённый. Но к этому времени уже были заложены первые аристократические роды. И происхождение стало важнее Дара. Дворянин без Дара получал все блага жизни, а вот если одарённый появлялся не в семье аристократов, его судьба была незавидна. Влиятельные семьи в нём видели потенциального конкурента и стремились уничтожить. Если одарённому простолюдину удавалось выжить и приткнуться учеником к какому-нибудь магу или вступить в тайный орден — то считалось, что ему сильно повезло. Ведь Дар без развития мало что даёт. А без наставника развить его почти невозможно.
Анна Алексеевна дала нам осознать сказанное и резюмировала:
— Вот поэтому мы и имеем то, что имеем. На госслужбе и в крупном бизнесе в основном аристократы, потому что у них есть связи и доступ к лучшему образованию. Но ситуация потихоньку меняется. В первую очередь у нас в России и, насколько мне известно, в Китае. Я, простая девчонка из Гатчины, стала ректором самой лучшей столичной магической академии. Вы можете сказать, что я всё равно получила титул по мужу. Да это так, но это для вас я графиня, а для большинства аристократов я простолюдинка. Но меня это не расстраивает и не смущает. Я сделала свой выбор и свой шаг вперёд. А ваше поколение шагнёт ещё дальше. У нас не средневековье, мы живём в двадцать втором веке, поэтому цените, молодые люди, те возможности, что перед вами открываются!
Милютина замолчала, выдержала паузу и добавила:
— И рано или поздно мы обязательно покончим с выбраковкой.
— Ещё раз спасибо, Анна Алексеевна! — произнёс растроганный Клим. — Я всё понял.
— Ну если понял, то иди и пиши заявление. Отец Троекурова в любой момент может приехать.
Клим убежал, Милютина дождалась, когда за ним закроется дверь, и сказала:
— А теперь вернёмся к нашим баранам. Поступок, конечно, достойный, но…
Анна Алексеевна замолчала, подбирая слова, а я закончил фразу за неё:
— Но глупый. Я действительно в этой ситуации показал себя не умнее барана.
— Я рада, что ты адекватно оцениваешь ситуацию.
— Прошу меня простить.
— Да у меня-то чего просить прощения? — удивилась Милютина. — У Ивана Ивановича проси — ему за тобой разгребать. Ты же понимаешь, что заявление твоего друга — лишь заставит Троекурова забрать его заявление, но проблему не решит и конфликт не погасит?
— Я полностью отдаю себе в этом отчёт. Но сейчас меня всё же больше волнует, что я Вам проблему создал.
— Проблему мне создали родители Троекурова, не воспитав своего сына. И не только они. В прошлом году двоих пришлось отчислить аж с четвёртого курса. В этом году троих с первого. Но там были студенты не такого уровня — Троекуров посерьёзнее. Ладно, можешь идти. Но я очень надеюсь, что тебя от меня рано или поздно заберут.
— Куда? — опешил я.
— Не знаю, много есть мест, где учат делать то, чем ты занимаешься последние два года. Но это уже не ко мне. Ты свободен.
— Благодарю Вас за понимание, Анна Алексеевна! — сказал я и быстро покинул кабинет.
В приёмной Клим усердно писал заявление. Я поблагодарил его за поддержку, он меня за помощь, и я отправился в общежитие.
Выйдя в коридор, прошёл буквально несколько метров и… наткнулся на Глеба. От неожиданности мы оба остановились и открыли рты. Глеб, конечно, удивился сильнее, так как не знал, что я вернулся. Но довольно быстро мой бывший сосед по комнате пришёл в себя и бросился меня обнимать.
— Вот это сюрприз! — закричал Глеб на весь коридор, сжимая меня в объятиях. — Ты когда приехал?
— Да пару дней уже как здесь, — ответил я.
— А чего не позвонил? — спросил Глеб и сам же себе ответил: — Ох, я же номер сменил. А у тебя тот же остался?
— Тот же.
— Это хорошо. Но ты хоть скажи, где был?
— Долгая история, потом расскажу, — ответил я и понял, что не представляю, что рассказывать Глебу — в легенду про защиту свидетелей он точно бы не поверил. — Ты сам куда пропал? Я заходил в нашу комнату — там новые ребята. Сказали, что не знают, где тебя искать.
— Я у деда живу. Он волнуется за меня сильно. У него сейчас очередной конфликт с кем-то в столице, а тут ещё эльфы постоянно провоцируют. В общем, дед решил, что ждать неприятностей можно от кого угодно, и чтобы на мне никто из его врагов не отыгрался, он запер меня почти под домашний арест. И я сейчас испытываю все прелести наследника влиятельного рода — живу за тремя заборами, на занятия меня привозят-увозят на бронированной машине, везде, кроме академии, хожу и езжу с охраной.
— Ну если в академии ходишь без охраны, то приходи в гости, — сказал я. — Сейчас я живу один в комнате. Устроим вечеринку.
— Как-нибудь зайду. Обязательно.
