Вокруг меня достаточно спокойный и мирный приморский город. И я, местный владетель (кстати сказать, с подачи перешедших на мою сторону пиратов барона Лютвира—Эшли, воины и горожане называют меня Хозяин) граф Уркварт Ройхо, в сопровождении дружинников, спускаюсь к морю. Крепкий высокорослый оствер с выгоревшими на солнце волосами в легкой светло–синей рубашке и заправленных в сапоги серых брюках с черным клинком и стальным кинжалом на широком армейском ремне, впереди и позади которого облаченные в броню настороженные воины. Я иду туда, где на развалинах храма Верша Моряка началось строительство святилища Улле Ракойны, и где проживают жрицы моей божественной покровительницы. При этом сама стройка меня не интересует. Но я исправно, словно по расписанию, навещаю это место каждый вечер вот уже в течении двух недель. Почему? По той простой причине, что на излечении у жриц находится едва не погибшая при захвате эльфийского посольства ламия Отири, которая впала в кому и когда она из нее выйдет, точно неизвестно…
Да уж, дела. Всякого я ожидал, но не этого, ибо за время моего общения с северной ведьмой четко усвоил одну нехитрую истину — круче ламии в радиусе доброй тысячи километров, никого нет. Конечно, ее можно забить толпой или выставить против нее демона. Но ведь это надо собрать толпу, и не простую, а из чародеев и жрецов, или вызвать из мира мертвых сильного демона. Ну, а поскольку заниматься этим никто не станет, тем более что Отири очень хорошо маскировалась под жрицу имперского культа Ракойны, то за девушку, или не девушку, если исходить из того, что мне до сих пор неизвестно, сколько ей лет, беспокоиться не стоило. И тут нате вам, граф Ройхо. Сюрприз! Неизвестная тварь, уровнем не ниже полубога, хапает души умирающих эльфов, а затем наносит удар из дольнего мира, и ваша наставница, приставленная к вам самой богиней, едва не погибла. Тут поневоле начнешь задумываться о бренности бытия и справляться о здоровье ламии, на которую моя скромная персона во всех своих планах уже привыкла делать расчет как на мощную боевую единицу и ходячую энциклопедию.
Впрочем, как говорит прибывшая из столицы госпожа Кэрри Ириф, которая не покидает Отири ни на минуту, северная ведьма понемногу идет на поправку. Вскоре она придет в себя и, возможно, это случится уже сегодня. Хорошо бы, а то кто меня на халяву, за красивые глаза, обучать будет? Да и так, если посмотреть на все происходящее с точки зрения не правителя–феодала, а просто человека, я ей сочувствую. Вот сочувствую и все тут. Хотя понимаю, что ламия сама по себе и стоит вне моей структуры, и мы далеко не друзья, а союзники и партнеры. Так сложившаяся ситуация видится с моей стороны, а что творится в голове белокурой раскосой красавицы с берегов Форкума, которая в считанные минуты способна изменять свою внешность, мне неизвестно. И честно говоря, я даже не хочу знать, что там, ибо верно подмечали древние земные мудрецы: «Во многих знаниях — многие печали».
Хм! В чем–то они правы. Живи тихо и спокойно. Не задумываясь, катись по жизни и умри в свой черед. Жаль. Очень жаль, что у меня не так. Не от всего и не всегда получается абстрагироваться. Начинаешь думать и искать ответы на сложные вопросы. В итоге получаешь лишнюю головную боль, без которой вполне мог бы обойтись. И за примером далеко ходить не надо.
Когда после ментального ранения ламии я задумался о том, что Отири может умереть, почему–то, мне стало очень и очень неуютно. После чего, присев у окна своего кабинета и разглядывая город и гавань, совершенно неосознанно, я напел себе под нос слова из песни Виктора Цоя: «Солнце светит и растет трава, но тебе она не нужна. Все не так и все не то, когда твоя девушка больна». И тогда я спросил себя, к чему бы это, ведь ламия не моя девушка, и уж тем более не любимая? А затем, естественно, стал анализировать ее поведение и прикидывать, к чему меня готовит северная ведьма и наша общая покровительница. Ну, а поскольку про Добрую Мать и ее инквизиторов–ламий к тому моменту я знал уже немало, то моя фантазия завела меня в такие дебри, из которых выбраться было сложно. Однако я выбрался и пришел к выводу, что рано или поздно за доброе ко мне отношение со стороны сверхсущества дольнего мира по имени Кама—Нио придется расплачиваться. И очень может быть, что платой будет потеря личной свободы, ибо как один из основных вариантов вырисовывалась возможность стать мужем ламии.
В принципе, это неплохо. Вот только мне это ни к чему, так как у графа Ройхо свои планы на жизнь. И если стать паладином Кама—Нио, примерно таким же, каким в свое время являлся император Иллир Первый Анхо, я не прочь, поскольку это сулит немало бонусов и большую свободу действий, то быть боевым придатком Отири и отцом ведьминых дочерей мне не улыбалось. Почему, совершенно понятно. У меня жена, ребенок, замок, графство, остров и долг перед родиной. Все как у нормальных остверских феодалов. Это хорошо и это мне нравится, а вот бегать хвостом за ламией, я не хочу. Ну, а раз так, то и не буду.
Однако это всего лишь мои предположения, а истинные планы богини и Отири в отношении графа Ройхо мне все равно неизвестны. Догадки есть, а фактов нет. И отложив решение данного вопроса на потом, с трудом я вновь вошел в рабочий режим и решил не забивать свою голову всякой ерундой. Забот и без того хватало, и я, лишь один раз в день, навещая ведьму, с головой погрузился в решение текущих вопросов и дел.
Кстати, о делах. За то время, что ламия провалялась в коме, на острове произошло немало событий, о которых стоило бы упомянуть.
На первом месте, конечно же, захват заморских банкиров и послов. И сразу же следует отметить, что с краснокожими все сложилось хорошо. При малейшем намеке на физическое воздействие в область лица они выдавали все секреты фирмы, а добытые в подвале их особняка золотые слитки и монеты были по справедливости поделены между мной и императором. После чего пленные манкари и доля трофеев, которые принадлежали Марку Четвертому, были отправлены в Грасс—Анхо. Все как по нотам.
Другое дело выжившие эльфы, которых фактически уже с того света вытянула Отири. Этих было всего двое, Баиль–асван–Артиэль и Кейа–фор–Амаль. И с ними пришлось повозиться, так как у каждого имелся отличный мыслеблок, то есть ментального сканирования они не боялись, и оба дипломата достаточно легко переносили любые пытки. В общем, крепкие ребята, хоть и нелюди. Держались они достойно, но мне и вышестоящему начальству в лице великого герцога Канима и императора, требовалась информация, которой два главных на острове эльфа, наверняка, обладали. Поэтому я подгонял своих доморощенных дознавателей из десятка сержанта Квиста и Балу Керна, которые работали в тесном контакте с тайными стражниками барона Каира и графа Руге, и они все же получили нужные нам сведения. Как? В подробностях лучше не вспоминать. Скажу только, что Баиль–асван–Артиэль испытывал к чародейке некие чувства, а Керн это заметил, и сыграл на них. В итоге, воин сломался, заговорил и выдал на гора все, что знал. В частности, шифры эльфийской резидентуры, которая работала в империи и на островах, агентуру заокенанцев среди остверских олигархов и чиновников, и место хранения артефактов связи и посольские архивы, которые дари спрятали, перед тем как совершить массовое самоубийство.
