Эх, девочка…
Вот только я почему-то не верю, что ты узнала меня лишь по глазам. Что-то ты от меня утаила. Не так ли?
— Вам помочь одеться? — подавая полотенце, спросила Лишия.
— Нет, я сам. Управляющий уже прибыл?
— Еще нет, господин. Пока явились только его люди. Но арка открыта, как вы и хотели.
— Хорошо, — ровно отозвался я, вытирая лицо. — Подождем. Сегодня и все ближайшие месяцы в замке будет много новых людей. Не исключено, что многие из них, если не все, захотят тут покомандовать. Не позволяй им. Если будет трудно, скажи мне. А еще лучше — вспомни, какие у нас слуги были раньше и веди себя с ЭТИМИ соответствующе.
— Как прикажете, господин, — неуверенно улыбнулась она, поневоле припомнив моих жутковатых зомби и гремящих костями скелетов. — Куда прикажете подавать завтрак?
— Я спущусь вниз.
— Хорошо, я поняла.
Забрав кувшин и мокрое полотенце, она бесшумно удалилась, прихрамывая уже почти незаметно. А я, неторопливо одевшись, вернулся к зеркалу и приподнял покрывало так, чтобы видеть напрягшуюся харю на раме.
— Будешь отслеживать все, что происходит в замке и вокруг него.
— Как прикажете, хозяин! — бодро отрапортовала харя, мигом изобразив предельную сосредоточенность.
— Наибольшее внимание уделишь нашему новому управляющему и его команде. Кухню — под особый контроль. Подходы к замку — тоже. Заодно проследишь, чтобы Лиш не обидели. Если что, крикнешь…
— Так точно!
— А для этого… на время, конечно… я сниму с тебя покрывало, — чуть прищурившись, добавил я, внимательно следя за зеркалом. Особенно за тем, как оно дрогнуло всей поверхностью, а харя наверху обалдело разинула зубастую пасть.
— Х-хозяин?!
— Я сказал: на время, — весомо повторил я, стягивая покрывало целиком. — При этом никто не должен знать, что ты все еще работаешь. И не должен заподозрить, что за ними следят. Даже маги. Задача ясна?
Харя на мгновение задумалась, а потом негромко, весомо, словно проникнувшись оказанным доверием, пообещала:
— Я не подведу, хозяин…
— Вот и чудно, — зловеще улыбнулся я. — Вечером отчитаешься. Заодно проследишь за горгульями и выяснишь, в какое время они теперь просыпаются.
Зеркало снова дрогнуло, а потом застыло, напоследок показав мое собственное отражение — худощавого, мрачноватого вида подростка в элегантном черном камзоле и недобрыми огоньками в таких же черных глазах, — а потом мгновенно погасло. Обычное, казалось бы, зеркало…
Я удовлетворенно кивнул и, поправив воротник, быстро вышел.
* * *
Во время завтрака меня никто не потревожил, так что перекусить удалось почти спокойно. Но ближе к концу трапезы шум снаружи стал настолько ощутимым, что начал просачиваться даже в столовую. Несмотря на замковые стены, закрытые окна и толстые деревянные двери, которые предыдущая артель (надеюсь, граф обрадовал их известием, что больше сюда наведываться не нужно?) все-таки успела установить. А спустя несколько минут после того, как я успел отложить столовый прибор, в коридоре раздались гулкие, быстро приближающиеся шаги.
Заслышав их, Лишия, не дожидаясь моего знака, торопливо вышла, тихонько прикрыв за собой тяжелые створки. И почти сразу с той стороны донесся мужской, откровенно раздраженный голос, настойчиво требующий встречи с хозяином замка.
Неторопливо закончив завтрак, я отставил десерт и аккуратно промокнул губы салфеткой. Краем уха прислушиваясь к невнятному разговору, в котором слышался исключительно голос гостя, так же неторопливо отложил ее в сторону. Затем уделил внимание открытой бутылке вина из своих старых запасов. Какое-то время наслаждался редким букетом, но потом подумал, что день будет жарким, и решил повременить. Наконец, когда за дверью стали угрожающе громко требовать встречи с моей милостью, я степенно поднялся из-за стола. Так же медленно подошел к выходу и, внезапным рывком распахнув дверь, тяжелым немигающим взглядом уставился на нарушителя спокойствия.
Господин Бодирэ при виде меня опешил и даже отступил на шаг, недоверчиво разглядывая мое спокойное лицо. Но быстро опомнился и тут же пошел в атаку:
— Молодой человек, это возмутительно! Сколько можно ждать?! Мои люди уже полдня толкутся во дворе, а их до сих пор никто не соизволил расселить!
Я раздвинул губы в недоброй улыбке.
— Вы забыли мое имя, сударь?
— Что? — не понял толстяк.
— Я спрашиваю: вы уже успели забыть мое имя, ГОСПОДИН Бодирэ? — ледяным тоном осведомился я, буравя глазами его раскрасневшееся от недавней вспышки гнева лицо. — Или вам незнаком кодекс, предписывающий правила поведения, обязательные в присутствии ЛЮБОГО представителя дворянского рода?
— Э-э… а-а… — запнулся управляющий и поспешил отвесить короткий, сугубо формальный, но все же поклон, который скрыл его недовольное лицо. — Прошу меня простить, ваша милость. Просто с самого утра столько дел навалилось… такая суета вокруг, а эти упрямые болваны никак не желают угомониться… конечно, это мои люди, поэтому вам, наверное, оно неинтересно…
— Вы неправы, господин Бодирэ, — так же холодно обронил я, словно не заметив, как его лицо раздраженно дернулось. — Теперь это — МОИ люди. Работа которых оплачивается из средств, выделенных королем на МОЕ имя и для МОИХ нужд.
Управляющий выпрямился и уставился на меня с недоверием. А я сделал совсем каменное лицо.
К сожалению, мой возраст — это и большой плюс, и одновременно грандиозный минус. Потому что, пока я выгляжу столь молодо, любой пройдоха будет пытаться мной управлять и постарается подмять под себя. Мальчишка… бастард, о чем наверняка уже судачили все сплетники столицы… да еще неоправданно получивший в свои руки целое состояние… земли, замок, бешеные деньги от короля… так заманчиво ошеломить его своим напором и постепенно прибрать к рукам то, что ему якобы не принадлежит…
Я решил сразу обозначить свое положение, дабы потом не расхлебывать неприятные последствия. В том числе и по отношению к господину Бодирэ, который, хоть и являлся уполномоченным короля, формально все же подчинялся мне и, разумеется, графу Экхимосу. Конечно, не все то хорошо, что написано на бумаге, но в данном случае вопрос был принципиальным. И если я не хотел остаться на вторых ролях до своего совершеннолетия или же рискнуть в один прекрасных момент лишить его величества нужного человека, следовало озвучить свою позицию сразу.
Разоблачения я не боялся — в этом мире больше не осталось тех, кто знал предыдущего владельца моего тела и мог бы с уверенностью сказать, что я веду себя не так, как он. Точно так же, как не осталось учителей (думаю, барон вообще не собирался обучать своего отпрыска серьезным вещам), нянек (вполне вероятно, их просто не было), слуг (все они теперь покоятся на местном кладбище в крайне неприглядном виде), родственников или друзей. Судя по тому, как мой предшественник обошелся с сыном, мальчишка как возможный наследник его не интересовал, так что полноценного образования у него не было. В «Реестр благородных имен» его тоже никто не вносил, поэтому я мог с чистой совестью взять любое приглянувшееся имя и не бояться, что однажды кто-нибудь укажет на несоответствие.
