— Несомненно, простаки этого города будут рассказывать о происшествии долгие годы, — сказал мой брат.
Я кивнул.
Затем дороги не стало вообще, и мы поехали по чему-то напоминающему нескончаемый лист силикона. Затем это "что-то" сузилось и стало нашей дорогой, а потом справа и слева от нас появились болота: низко лежащие, коричневые и вонючие. В одном из них я увидел — в этом я мог бы поклясться — диплодока, поднявшего голову и довольно неодобрительно на нас поглядевшего.
Над нашими головами пронеслась тварь, похожая на летучую мышь. Небо стало по-королевски голубым, а солнце затуманилось золотом.
— У нас осталось меньше четверти бака, — сообщил я.
— Хорошо, — сказал Рэндом. — Останови машину.
Я сделал это.
Прошло довольно много времени — минут шесть — он молчал, потом:
— Поехали, — сказал он.
Мили через три мы подъехали к форту из обтесанных бревен, и я поехал вдоль. С одной из сторон оказались ворота, и Рэндом предложил:
— Остановись и посигналь.
Я так и сделал, и чуть погодя деревянные ворота с огромными железными петлями заскрипели и распахнулись.
— Въезжай смело, — сказал он. — Опасности нет.
Я въехал, и слева от себя увидел три колонки с эмблемой "ESSО", за ними маленькое здание: такие я тысячами видел раньше при более ординарных обстоятельствах. Я подъехал к одной из колонок и остановился.
Парень, вышедший из домика, был около пяти футов ростом, громаден в талии, с носом, похожим на клубничину, и плечами шириной, как минимум, в ярд.
— Угодное что? — спросил он. — Подзаполниться?
Я кивнул.
— Только нормальным, — сказал я.
— Подвиньте немного машину, — он указал как.
Я пододвинул машину и спросил Рэндома:
— Наши деньги здесь сгодятся?
— А ты взгляни на них, — сказал он, и я взглянул.
Бумажник был туго набит оранжевыми и желтыми купюрами с римскими цифрами на углах и инициалами "Д. К."
Он ухмыльнулся, глядя, как я разглядываю купюру.
— Как видишь, я позаботился, — сказал он.
— Здорово. Между прочим, я проголодался.
Мы огляделись вокруг и увидели взирающее на нас с большой вывески изображение человека, который совсем рядом продавал "кентукковые жжеренные ящщеркины окорочка".
Клубничный Нос пошаркал ногой по какому-то бугорку на земле, растирая, повесил брезентовый шланг, подошел к нам и сказал:
— Восемь Драхум Кроликов.
Я нашел оранжевую бумажку с V Д.К. и еще три с I Д.К и протянул ему.
— Спасибо, — он сунул деньги в карман. — Проверить масло и воду?
— Валяйте.
Он долил немного воды, сказал, что уровень масла в норме и пару раз потер ветровое стекло грязной тряпкой. Затем помахал нам и пошел обратно в хибару.
Мы доехали до местечка под названием Кинни Рой и купили ведерко кентукковых жжеренных ящщеркиных окорочков и ведерко солоноватого на вкус слабого пива.
Затем мы помылись на улице, побибикали у ворот и подождали, пока человек с алебардой на плече открывал их.
Затем мы снова выехали на дорогу.
Прямо перед нами выполз динозавр. Застеснялся на мгновение, потом отвалил налево. Над головой пролетели три птеродактиля.
— Не хочется отказываться от неба Янтаря, — сказал Рэндом, и что бы это ни значило, я утвердительно хмыкнул в ответ.
— Я боюсь делать все сразу, — продолжал он, — нас может разодрать на куски.
— Согласен, — сказал я.
— С другой стороны, это место мне не нравится.
Я кивнул, и мы продолжали ехать вперед, пока силиконовая равнина не кончилась, и голый камень не лег перед нами.
— Что ты делаешь сейчас? — отважился я.
— Теперь у нас есть небо, так что я попытаюсь сделать что-нибудь с равниной, — сказал он.
И каменистая поверхность превратилась в булыжники. Под булыжниками проглядывала голая черная земля. Еще немного погодя земли стало больше, камней — меньше. В конце концов, я увидел клочки зелени. Сначала немного, но трава была очень и очень зеленой, такой я никогда не видел на той Земле, которую знал.
Скоро травы стало много.
Через некоторое время на нашем пути стали попадаться отдельные деревья.
Затем лес.
И что за лес!
Я никогда еще не видел таких деревьев, могучих и величественных
— глубокого сочного зеленого цвета с каплями золота. Они возвышались, они парили. Они были огромны. Сосны, дубы, клены и множество других деревьев, названий которых я не мог распознать. Меж ними шелестел ветерок с фантастическим, нежным запахом. Я приспустил стекло и лишь только вдохнул пару раз, как решил открыть стекло совсем.
— Лес Ардена[7], — сказал человек, который был моим братом, и я знал, что он прав, и я и любил его, и завидовал одновременно его мудрости и знанию.
— Брат, — сказал я. — Ты делаешь все правильно. Лучше, чем я этого ожидал. Спасибо тебе.
Мои слова привели его в некоторое смущение. Словно до сих пор он никогда не слышал от родни ни одного хорошего слова…
— Я делаю все, что в моих силах, — ответил он. — И обещаю тебе, что так будет всегда. Взгляни только! Теперь у нас есть и небо, и лес! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мы прошли больше половины пути, и ничто не остановило нас по-настоящему. Я думаю, нам здорово везет. Ты дашь мне Регентство?
— Да, — сказал я, не понимая, что это могло значить, но согласный пожаловать его, если это в моей власти.
Он кивнул и сказал:
— С тобой полный порядок.
Он был маленьким стукачом и убийцей, который, как я вспомнил, вечно против чего-то бунтовал. Наши родители пытались приструнить его в прошлом, но как помнится, без особого успеха. И, вместе с тем, я вдруг осознал, что у нас с ним — одни предки, такого чувства не было между мной и Эриком, мной и Флори, мной и Кэйном, Блейсом и Фионой. И с другими, вероятно — тоже. Да, я помнил, я знал наверняка: такого не было.
Мы двигались по грязной утрамбованной дороге под соборными сводами гигантских деревьев. Казалось, она тянулась так всегда и везде. Я чувствовал себя в безопасности. Испуганный олень или удивленная лиса пересекали дорогу или останавливались на обочине. Кое-где путь был помечен отпечатками копыт. Солнечный свет изредка проникал сквозь листья золотыми струнами какого-то музыкального инструмента. Влажный ветерок тек разговором живых существ. Я понял, что знаю это место, что в прошлом не раз ездил верхом по этой дороге. Я проезжал верхом через Лес Ардена, гулял по нему, охотился здесь, валялся на спине под крышей его толстых ветвей, закинув руки за голову и глядя в небо. Я взбирался по веткам гигантов и смотрел на зеленый мир, бурлящий, постоянно меняющийся.
