Человек, которого назвали Кайлусом, немолодой, коренастый, взглянул на говорившего, невольно коснувшись короткой ухоженной бороды, проведя по ней всей пятерней. При этом усеявшие его пальцы перстни с рубинами и сапфирами засверкали, уловив многочисленными гранями пробивавшиеся сквозь кроны деревьев скупые солнечные лучи. Это движение въелось в его кровь, став поводом для шуток со стороны тех, кто был равен ему, лорду Кайлусу, державшему своей не ослабевшей с годами дланью весь юг Альфиона, и поводом для насмешек прочих, тех, кто по титулу и происхождению был намного ниже могущественного лорда.
- Верно, я хозяин здесь, а вы все - мои гости, - промолвил лорд, покосившись на напрягшихся, точно сжатые пружины, егерей. - И я не могу сделать хоть что-то, что заставило бы вас усомниться в моем радушии, в щедрости рода Кайлусов, - несколько напыщенно добавил он.
Пока благородные господа обменивались куртуазными комплиментами, их малочисленная свита приготовилась встретить спугнутого в чаще зверя, судя по шуму, быстро приближавшегося. Люди в зеленых камзолах, скрывавших своих владельцев на фоне густой листвы, крепко сжимали копья, прочные ясеневые древки которых венчали широкие жала с поперечиной на втулке, призванной остановить порыв нанизавшего самого себя на копье лесного обитателя.
Егеря были напряжены, чутко вслушиваясь в раздавшийся за деревьями треск ломаемых ветвей. Слуги, они понимали, что должны будут стать на пути любой опасности, грозящей их сеньорам, позволив всадникам подготовиться и дать отпор. А если, не приведи Судия, кто-то из выбравшихся на охоту дворян погибнет, тот за ним последует и замешкавшаяся челядь, только смерть слуг будет намного более мучительной и долгой, нежели их хозяев.
- Да, Бергус, ты прав, вы лишь гости, - повторил лорд Кайлус, старавшийся сдержать возбуждение. Охота всегда увлекала его, хотя чаще всего лорд предпочитал охотиться на двуногую дичь, весьма преуспев в этом искусстве. - И поэтому, - продолжил он, - именно тебе я и предоставляю право добыть того зверя, которого гонят к нам мои слуги. Мне ничего не жаль для дорогих гостей. Я пригласил вас для потехи, так развлекайтесь же!
Из густого ольховника как раз на небольшой отряд охотников вдруг выскочила грациозная лань. Прядя ушами, она замерла на миг, увидев перед собой людей, и почуяв исходивший от них запах стали, запах, который хоть раз за свою короткую жизнь касался ноздрей любого обитателя бескрайних северных лесов. А в следующий миг лань, высоко вскинув задние ноги, сорвалась с места, поскакав к недальнему лесу, чтобы там найти себе укрытие.
- Ну же, Бергус, - вскричали разом все охотники, кроме, разумеется, слуг. - Давай же! Не мешкай!
Бергус, в первые секунды и впрямь растерявшийся от неожиданности, поспешно выхватил из седельной сумки легкий дротик, подбросив его в воздухе, а затем резким движением метнул вслед убегавшей лани. Копьецо, направленное сильной и твердой рукой, светлым росчерком сверкнуло в воздухе, настигнув цель. Длинный наконечник, футовой длины заостренный прут из мягкого железа, пронзил изящную шею лани, а сила, вложенная в бросок, оказалась такова, что животное просто сбило с ног.
- Отменный бросок, Беругс! - с одобрением воскликнули охотники, уважительно покосившись на своего товарища. Бергус предпочитал дротик всякому иному оружию, и, благодаря недюжинной силе, а также длинным рукам, вытворял с его помощью настоящие чудеса.
Лань, сраженная точным броском, еще пыталась встать, но лишь бессильно била копытами, взрывая землю. Венчавшее дротик жало, лишь самое острие которого было закалено, дабы пробивать прочные преграды, загнулось так, что извлечь его из раны было невозможно. Животное, гордое и вольное, умирало, но воля к жизни его была еще сильна.
- Добей же ее, друг мой, - предложил лорд Кайлус, взглянув на своего товарища. Бергус, кажется, созерцал мучения своей добычи не без наслаждения. - Ты победил, так к чему причинить жертве лишний страдания?
Бергус бросил на лорда быстрый взгляд, а затем спрыгнул с коня, выхватив из ножен широкий кинжал-басселард, клинок которого представлял собой вытянутый треугольник, резко сужавшийся к острию. Двое егерей напряглись, крепче стиснув копья, словно опасались, что смертельно раненый зверь может причинить вред их господину. А рыцарь не спеша, словно нарочито растягивая удовольствие, двинулся к бьющейся в агонии лани, обходя ее по кругу. Приблизившись к своей добыче, он замахнулся клинком и резко вонзил его в живот лани, поразив ее в сердце.
- Превосходно, брат, - одобрительно произнесли охотники, хлопая вернувшегося рыцаря по плечам. - Твоя рука тверда, как и прежде, Бергус. И сегодня на пиру у нас будет вдоволь мяса!
А из леса все доносились крики и протяжные звуки, издаваемые охотничьими рогами. Загонщики шли по чаще, поднимая обитавшую там дичь, чтобы их господа могли похвастаться друг перед другом силой и меткостью.
- В этих лесах еще полно добычи, друзья мои, - возгласил Кайлус, обращая на себя внимание своих спутников. - Не будем медлить, а то вся слава лучших охотников достанется не нам!
Охотники поддержали лорда согласными возгласами, затем пришпорив скакунов и устремившись на север, туда, где, как сказал кто-то из лесничих, находилась кабанья тропа. Берус продемонстрировал свою меткость, теперь настал черед выяснить, кто из явившихся на охоту рыцарей сильнее, ибо дикий вепрь был вовсе не тем зверем, которого можно свалить одной стрелой.
Охота длилась второй день, заставляя сотни слуг сбиваться с ног, дабы угодить съехавшимся с доброй половины королевства господам, позволив им в полной мере насладиться кровавой забавой, развлечением настоящих мужчин. Второй день в лесах на много миль вокруг замка рода Кайлусов, одного из самых древних и влиятельных во всем Альфионе, царила невообразимая суета, подчиненная одному - удовлетворить проснувшиеся инстинкты горстки благородных господ, мучившую их жажду крови.
Десятки егерей, в помощь которым лорд Кайлус отрядил множество простых крестьян, день и ночь рыскали по дебрям, спугивая устроивших там свои лежки зверей, выгоняя их на затаившихся в засадах охотников. Сотни загонщиков, производя невероятный шум, какому обычно не место было в лесу, делали все, чтобы напуганные четвероногие обитатели этих лесов вышли точно туда, где ожидали их благородные рыцари, прибывшие в замок Кайлуса, дабы потешить себя, похвалиться друг перед другом своей силой и ловкостью.
Над бескрайными лесами беспрестанно звучало звонкое пение медноголосых горнов и рогов, лай бессчетных свор охотничьих псов, и мчались по лесным полянам кавалькады всадников. Охота была одним из двух развлечений, каким могли предаваться благородные рыцари и лорды, причем намного чаще, нежели другому, ибо первой, наиболее подобающей им и самой любимой забавой была война. И те, кто собрался ныне здесь, кто съехался в замок Кайлуса, получив нежданное приглашение, доставленное напыщенным и строгим герольдом, знали, что успеют потешиться не только запахом оленьей крови.
