Судя по реакции остальных, это и был Бертоуз.
— Мне нужен Джоуг. Где я могу его найти? — заявил я вместо приветствия.
Бертоуз посмотрел на меня, по всей вероятности что-то прикидывая в уме. Ты должен был нас запомнить, должен. Глупцом ты не выглядишь, и, перед тем как поставить Мириам на кон, ты прикинул все возможные последствия. А для этого ты сначала внимательно нас рассмотрел. Вряд ли ты был настолько пьян, что просто указал на девушку пальцем, а затем тебе пришлось отвечать за свой базар. Вот только взгляд, брошенный тобой за наши спины на берег, напрасный. Нет там никого, вдвоем мы. Ни моих людей, ни солдат, которые могли бы быть там, если бы я обратился к городским властям. Да и чтобы дало, мое обращение? Мне пришлось бы представиться, объяснить ситуацию, пригрозить, в конце концов. Империя — держава могущественная. И что дальше?
В таких небольших городках обычно круговая порука. Каждый чей-то сват, брат, деверь иди свояк. А Бертоуз и Джоуг местные, это я знал от Черуста. И мне бы сочувствовали, сокрушенно кивали головой — ну надо же так случиться. А в глубине души даже злорадствовали или смеялись.
Подумаешь, девочка пропала. Может быть, она сама сбежала. А что, вполне такое может быть, кто его знает, что у них в голове, у этих малолетних шлюх. И не станет же Империя затевать войны с Монтарно из-за какой-то рабыни, пусть и бывшей. Да и далеко она, Империя. А Бертоуз и Джог, вот они, соседи и родственники. И третьего дня мы так славно с ними посидели, одного вина было выпито!..
Пришли бы мы вместе с кем-нибудь из представителей городских властей или стражи. И сделал бы Бертоуз изумленное лицо — знать не знаю, и ведать не ведаю никаких девиц. Затем встретились бы они снова, и вот тут бы было самое интересное.
— Помнишь того дворянчика, с которым мы к тебе приходили? — спросили бы у него.
— Конечно помню. Я у него девчонку еще упер, как нельзя вовремя она подвернулась, немедленно откликнулся бы Бертоуз.
— Ну так слушай самое интересное. Он, оказывается, жених самой императрицы Янианны!
— Да ты что!? Ха-ха-ха!
Я даже зубами скрипнул, представив всю эту картину.
'А ты правильно делаешь, Бертоуз, что в глаза мне смотришь. Ведь, чтобы оценить человека, именно туда нужно смотреть, а не на его одежду или пальцы, считая количество перстней'.
— Вы оскорбили моего человека — услышал я вместо ответа на вопрос.
Вот значит как, а ведь тебе никто не мог об этом сообщить. Получается, что ты сам это видел и появился здесь тогда, когда посчитал нужным. И заспанным ты не выглядишь. Ну-ну.
Кстати оскорбленный Прошкой человек пришел в себя. Он открыл глаза, еще подернутые мутной пеленой, и посмотрел по сторонам: где я? Здесь ты, здесь, еще на этом свете. И Прошке в ноги поклонись, за то, что он такой добродушный малый.
— И что теперь?
— Это мой корабль, и вы стоите на его палубе — тон у Бертоуза был на редкость спокойный.
— Да, и причем ждем немедленного ответа на свой вопрос.
— Нанеся оскорбление моему человеку, вы нанесли оскорбление мне.
'Вот даже как? Так ты попроси, я и напрямую это сделаю, без посредников'.
Бертоуз продолжил.
— Конечно же, я мог бы приказать своим людям выбросить вас за борт, но, как мне кажется, это будет уроном для вашей чести, господин…
— Артуа де Койн, граф.
Сейчас был не тот случай, чтобы прикрываться вымышленным именем.
— … господин граф. Так вот, я предлагаю встретиться в поединке.
— Как я должен вас назвать, господин Бертоуз: подлецом, негодяем, мерзавцем, стуимом, чтобы это произошло незамедлительно?
Меня продолжало рвать на части. Вот мы стоим и спокойно так разговариваем, а может быть именно в этот момент…
Бертоуз поморщился, услышав слово 'стуим'. Ну вот, зря я беспокоился, что оно ему незнакомо. За время моей жизни в этом мире был один эпизод, когда я несколько дней провел в темнице. Так вот, там я и узнал значение слова и даже увидел их, стуимов.
— Но не все так просто, господин граф, не все так просто. Если вы рассчитываете, что вам понадобится вертел, что висит у вас на боку… Нет, нравы у нас простые и поэтому использовать можно только то, что нам дано от рождения.
'Это на кулаках, что ли? Да с превеликим удовольствием, потому что почувствовать кулаком его лицо мне будет еще приятнее, чем проткнуть шпагой'.
— Я согласен, господин Бертоуз. Заранее согласен на все возможные ограничения, еще даже их не услышав.
Он удовлетворённо кивнул головой.
— И самое последнее. Наши законы позволяют выставить вместо себя человека, если самому выйти на поединок невозможно.
С этими словами Бертоуз поднял левую руку на уровень плеча. На его кисти оставалось всего три пальца: большой, указательный и мизинец.
— И поэтому вместо меня выйдет… — он замолчал, оглянулся на своих людей и произнес — Грюил.
Грюил вышел откуда-то сбоку, и я невольно вздрогнул. Нет, не потому что, но был огромен, хотя и поэтому тоже. Просто до этого момента я его не видел, что было просто поразительно при его размерах. И если бы все началось…
Грюил если и был выше Проухва, то ненамного. А вот в остальном…
Руки с огромными кулаками, спускавшиеся ниже колен, мощная грудь, далеко выступающие вперед надбровные дуги, низкий покатый лоб…
Какой к черту это Грюил, это же горилла натуральная!
Как мне показалось, теперь Бертоуз смотрел на меня чуть насмешливо. Давай мол, ты же пришел сюда с человеком, который только не намного меньше моего. Только какого черта ты тут пучил свои глаза, мол, как же я крут и море по колено.
И что мне теперь было делать? Бертоуз ясно показал, почему он не может выйти сам. Сморщить лицо и со страдальческим видом заявить, что в последнее время меня замучили почечные колики?
Прошка смотрел на меня с ожиданием, и мне оставалось только хлопнуть его по плечу:
'Знаешь Проухв, если бы дело было только в размерах, то хищники давно передохли бы с голоду или стали падальщиками. Я не тигр, Прошка и не лев, но и не овца. И мне очень хочется в это верить'.
Глава 7. Атэми противоположных сил
Пока мы шли к месту, видимо давно уже используемому для подобных целей, Прошка все продолжал на меня поглядывать, и, наконец, не выдержал:
— Командир, — на что я посмотрел на него удивленно. В первый раз он назвал меня так, хотя остальные мои люди к такому обращению давно уже привыкли. А что, слово это мне нравилось больше чем всякие там ваши милости или светлости. Я сам и предложил им себя так называть, дело еще в Золотом каньоне было. Но от Проухва я его еще не слышал.
