— Пока что все, повелитель. Если будут новости, я вам тут же доложу.
— Хорошо, можешь быть свободен.
Демон грузно поднялся с кресла-трона, шевельнул сложенными на манер плаща крыльями.
— В общем, если что — сразу ко мне.
— Как скажете, — ответил Маар-Си, не отрывая взгляда от пола.
Когда Левиафан ушел, париасец позволил себе разогнуться.
— Конечно, если что-то случится, вы об этом сразу узнаете, повелитель, — тихо проговорил он. — Но только после того, как это случится…
Глава IV — Хранитель Рока
Тяжелое лезвие вспороло воздух в полудюйме от лица едва успевшей уклониться Арны. Девушка метнулась в сторону, перекатилась по траве, и вскочила на ноги, подхватив посох.
— Грим, нет! — крикнула она.
Орк вздрогнул, меняя положение секиры. Вместо того, чтобы врубиться в плечо Талеаниса, лезвие со звоном столкнулось с мечом полуэльфа.
Как она узнала, что собираюсь сделать? — привычно мелькнула на грани сознания мысль. Иногда Орогриму казалось, что на самом деле Арна видит куда лучше их с Гундольфом. Впрочем, это было не так уж и далеко от истины.
Мантикора рубился, сохраняя ледяное спокойствие. Точные, выверенные приемы, ни единой ошибки. Неожиданные резкие финты, призванные обмануть соперника — и ни следа разочарования в случае неудачи. Горячность юноши исчезла, словно ее никогда и не было. Подключившийся к поединку Гундольф очень быстро получил ощутимый удар сапогом в живот, прямо по старой, еще не зажившей ране, и выбыл из боя.
Орогрим пока выдерживал хладнокровный натиск полуэльфа — но ему сильно мешала полученная ранее рана в плечо, и он прекрасно понимал, что долго не простоит — Талеанис уже почти теснил его. Но убить не пытался, наносил удары, которые, достигни они цели, лишь лишили бы орка возможности продолжать поединок.
— Арна, я долго не выдержу! — крикнул он, уворачиваясь от очередного удара.
Танаа стояла на коленях в каких-то двадцати футах от сражающихся. Повязка была отброшена, невидящие глаза широко распахнуты, а губы судорожно что-то вышептывали.
Удар, поворот, блок, шаг в сторону, еще удар…
Я должен вернуть себе меч. Я его хранитель. Я должен вернуть меч. Я отдам его только тому, кто будет достоин им владеть. Меч украли. Я должен его вернуть. Меня не остановят никакие препятствия, я должен вернуть меч.
— Ты никому ничего не должен, Талеанис! — звонкий чистый голос оборвал монотонную мысль.
Я — хранитель. Я должен вернуть меч.
— В первую очередь ты должен спасти Лианну! — Арна изо всех сил пыталась пробиться сквозь жесткие блоки на сознании Мантикоры, но пока что бесполезно — слишком долго и слишком сильно воздействовал на полуэльфа древний артефакт.
Я должен вернуть меч. Остальное подождет.
— Ты не вернешь меч один! Мы можем помочь тебе…
Это не нужно. Я сам верну меч.
— Талеанис, тебе не справиться! Его хорошо охраняют!
Люди мне не помеха.
Танаа трясло от этого жуткого безэмоционального голоса, ей становилось почти физически плохо от ощущения мертвенного спокойствия и безразличия, холодными волнами расходившегося от Мантикоры.
Надо было как-то пробить брешь в этой ледяной броне, надо было как-то докричаться до того живого и теплого, что перепугано забилось в самый дальний уголок сознания, и не могло понять, что происходит, что он делает, что?… Но как до него добраться, до живого? Арна не знала… Пока что она могла только пытаться говорить с ним, зная, что ее слышат. Вот только ответить, и даже дать понять, что делать, как помочь — не могут…
— Тебе противостоят не только люди! Ты не успеешь добраться до меча, и он попадет к тому, кто не достоин его!
Я успею. Я верну меч. Мне никто не сможет помешать, — ровно и холодно ответил полуэльф.
— Если ты умрешь, ты не выполнишь свою миссию! — почти кричала девушка.
В этом мире еще не родился тот, кто может меня убить, — голос Мантикоры звучал уверенно, и все так же безразлично. Он не убеждал и не возражал. Он просто констатировал факт.
— А тот, кто родился не в этом мире? Тот, кто держит у себя Лианну, и обязательно ее убьет, если ты ей не поможешь? Если ты не примешь нашу помощь, он доберется до тебя раньше, чем ты выполнишь свою миссию!
О ком ты говоришь? — и ни тени вопросительной интонации…
— Ты знаешь, Талеанис! — Арна не хотела даже думать, что делать, если и это не поможет… — Я говорю о Левиафане!
Полуэльф на миг остановился и вздрогнул.
Левиафан… Левиафан мне враг. Он…
И в этот момент Орогрим, воспользовавшись неожиданным замешательством противника, резко шагнул вперед, и плашмя опустил секиру на голову Мантикоры.
Пошатнувшись, Талеанис сделал шаг назад и опустил меч.
— Что за…? — изумленно пробормотал орк. Он ударил с такой силой, что противник должен был гарантированно потерять сознание на достаточно долгий срок, а полуэльф только пошатнулся, да сбился с темпа!
Отчаянно ругаясь, Грим резко шагнул вперед, и, пока Талеанис не опомнился, ударил его еще раз. На сей раз тот едва устоял на ногах, пошатнулся, вздрогнул, выпуская меч…
Из кармана куртки выскользнула серебристая цепочка с какой-то резной подвеской. Лучи солнца, преломляясь в прозрачных гранях украшавших подвеску самоцветов, рассыпались во все стороны яркими световыми пятнами. Орогрим вспомнил, где видел подобное сочетание драгоценных камней и металла…
Швырнув секиру на траву, орк прыгнул на Талеаниса, сбивая его с ног, ударил кулаком в лицо, на несколько секунд оглушая, и, нашарив в траве подвеску, быстро застегнул цепочку на шее полуэльфа.
Мантикора выгнулся с такой силой, что Грима просто скинуло с него. Полуэльф страшно закричал, дернулся… и обмяк.
Арна оказалась рядом с недвижимым телом первой. Приложила пальцы к сонной артерии — пульс был слабым, но ровным… и он был, что самое главное.
— Грим, что ты сделал? — изумленно спросила она, оборачиваясь к поднимающемуся с земли орку.
— У него был святой символ богини эльфов, Дианари — я видел такой у знакомого эльфа, он-то мне и рассказал, что за штучка, — тяжело дыша ответил зеленокожий. — Но он почему-то его не носил. Вон, серебряная подвеска болтается на шее. Эти подвески, говорят, обладают немалой силой, если и правда верить в эту их богиню. Наш приятель, похоже, верит.
— Истинная вера, если это не фанатизм, и правда дает силу, мало с чем сравнимую, — негромко проговорила Танаа, надевая повязку.
