— Ритуал готовим мы с Ильдаром, Тайнери с Риалис добывают кровь.
— Да, кровь пускать мне не впервой. — хохотнула Феолески.
Я злобно на нее зыркнула. — Постарайся аккуратней.
Она впервые не рассмеялась. — Не волнуйся. Один небольшой надрез, твой дракон даже ничего не почувствует.
— Отлично. — продолжил эльф. — Кровь дракона теряет свои свойства довольно быстро без надлежащего хранения. Поэтому проводить все придется тоже быстро. Да и наши дела тоже… не терпят. Для Ильдара время значит многое. Да и для тебя, Тайнери. Ждали мы уже достаточно.
— Уже представляю, крадемся мы такие ночью, а нас кто-нибудь останавливает, спрашивает, что это у вас в кувшинчике. А мы, такие. КРОВЬ! Бу-га-га.
— Помолчи, Риалис. — мягко сказал эльф. Я бы выразилась по-другому, но единственное существенное преимущество ушастых, которое людям не переплюнуть, они гораздо воспитаннее нас.
— Куда демона денем? — поинтересовалась я. — Он же вроде немаленький, в комнате Иля не очень-то поместится.
В этот раз ответил Ильдар. — На окраине дом сняли. На стены уже заклятье тишины наложено и запирающие заклятья под общий фон окружающей среды, все, что происходит внутри, останется втайне. Караулить будем по очереди, — степенно продолжал некромант, и на секунду показалось, что он поменялся главенством с эльфом. — Демона сдержит круг вызова. Если же на дом нагрянет проверка, мы быстро размокнем круг и отправим демона обратно. Никто ни в чем не сможет нас обвинить. Все просчитано. Успокойся.
Эти слова показались мне издевательством, хотя, Иль говорил на полном серьезе. В нашем случае полное спокойствие будет только в могиле, но, учитывая, насколько сейчас развита некромантия, не факт. И еще. Осталось спросить самое важное.
— Когда вызываем?
— А чего ждать? — хохотнула Феолески, перед этим бросив вопросительный взгляд на эльфа. Ясно. Эта парочка уже давно спелась. С Ильдаром было непонятно, некромант даже в компании темных держался сам по себе.
— На большинстве факультетов с этой недели начинается практика. — пояснил эльф. — Все магики будут слишком заняты, чтобы отслеживать. А если и почувствуют что-то, то решат, что шалят тренирующиеся адепты.
— Гениальный план. — пробормотала я. — Сам придумывал?
— А что тебя не устраивает?
От нас останется лишь пепел, и хладен станет, кто был весел, навек закроются глаза… и что-то вроде этого, не помню дальше окончание стихов, но сейчас эти строчки очень живо возникли в сознании.
— Да, ничего. — вздохнула я. — Совсем ничего.
Глава четвертая.
Улаш-Батор называли Богиней воров, и в принципе, довольно заслуженно. Богиня Везения пользовалась особым почетом именно у представителей этой самой древнейшей профессии, еще у адептов, заядлых игроков и некоторых лекарей. Больше никто к богине Везения не обращался и даже считал это забавным или постыдным, вроде как детской смешной привычки не наступать на трещины, иначе будет беда. Вот и с Улаш-Батор так, удача вроде бы никому не помешает, но принести ей жертву, поверить во все это, значит, признать, что за все эти годы ума не нажил, сопляк совсем. Что от маленькой просьбы, алмаз свалится с неба в твои руки. Кто в это поверит? Только дети. Еще ее называют Богиней детей, потому что ей безотчетно верят только они, и чаще всего именно их можно увидеть здесь в дневные часы. Дети боятся серьезных строгих богов. Статуя Улаш-Батор, закутанной по самые глаза в одеяние женщины, с хитрым, смеющимся надо всеми прищуром, мне всегда нравилась. Она стояла во всех общих Храмах, обычно в уголке, в то время как центр занимали гневливые божества Справедливости и Милосердия. Она как будто и не участвовала во всей этой божественной суете, и только глаза вечно смеялись, будто она знала хорошую шутку. Вы думаете, вы можете без меня, но на самом деле даже могущественный Ибраки рухнет на колени, если я дам везение другому. Ей было плевать, что мало кто поклоняется ей, Улаш-Батор была выше этого и всегда была неуловима, ускользающа и насмешлива. Нет никого смешливее Судьбы. Временами я ее ненавидела. Но кто знает, не принеси я ей дар, вдруг было бы еще хуже.
Я подошла к ее статуе, стоящей в полумраке зала, и медленно опустилась на колени. В этой части Храма как обычно никого не было, даже запах благовоний сюда не доносился.
— Помоги. — прошептала я, глядя в это мудрое, смешливое, непонятное лицо, скрытое шелковой вуалью. Улаш-Батор наблюдала за мной из-под полуприкрытых век, непонятная, непостижимая. Сама Судьба. — Помоги. — прошептала я, выкладывая перед ней свои последние медяки, они отражали тусклый отблеск свечей и казались еще более поцарапанными и старыми. Жалкий дар. Вот только Улаш-Батор плевать на золото, она само Везение и наверняка богаче остальных богов, ей главное, кто и какой по значимости дар принес. В детстве я ей жертвовала липкие лежалые карамельки, отрывая их от сердца, Как-то я подарила богине браслетку из красивого камня, когда везение мне было нужно больше, чем даже это самое любимое украшение. Пришло ли, не знаю. У судьбы, как у монеты, две стороны, и временами не поймешь — благом ли все это обернулось или нет. Но несмотря на все, я всегда оставалась ее почитательницей, я приходила, и была тишина и полумрак зала, и я надеялась, что сбудется мое желание. Другим богам я не верила. Забавно. Наверно, потому что именно от нее чаще всего получала подлянки. Теперь я отдала ей последние медяки из стипендии. Странно, как меняется значимость вещей в жизни. Улаш-Батор стояла, чуть опустив правую руку под покрывалом, словно принимая дар. Губы улыбались. Судьба любит шутки. Я не сказала больше ничего, потом поднялась с колен. Я прошла мимо статуй Ибраки-Справедливого, воина и мудреца, широкоплечего скуластого мужчины, сжимающего меч. Я прошла мимо сутулого старика Гиара-бога магов и прекрасной Фалькары-Милосердия, я прошла мимо богато украшенных статуй дородного Хенели-Торговца и кудрявого юноши Джака-Любви. На выходе не выдержала и обернулась. Улаш-Батор стояла в полумраке зала, хрупкая задумчивая женщина среди внушающих трепет и почти страх статуй других богов, и улыбалась.
Загоны были построены гораздо позже, чем академия, всего лет тридцать назад, что сказалось на их внешнем виде. Сама академия возведена из строгого серого камня, неподобающий веселенький оттенок принимает только на рассвете и на закате, но с законом вращения солнца вокруг нашего мира архитектор ничего сделать не мог. Основное здание и двенадцать башен-пристроек к нему, соединенных крытыми переходами, имеют тяжеловесный казенный вид. Когда смотришь, появляется ощущение, что скорее весь мир разрушится, а академия все также будет стоять на этом месте. Училище Искусства Волшебства было построено в 70-х годах позапрошлого века по указанию тогдашнего короля. Георгес девятый, кстати, и поныне жив и изредка отслеживает судьбу своего творения, учреждает премии лучшим адептам имени себя, временами даже приезжает на церемонии посвящения. Трон он спихнул одному из внуков, сыворотку омоложения короли, к зависти всего остального населения, могут доставать в любом количестве. Академию проектировал какой-то знаменитый архитектор, но загоны, которые достраивались для магических существ, никто не планировал и, тем более, не особо старался. Если бы четыре десятка сараев поставили в два ряда и соединили между собой крытым коридором, то вышли бы один в один наши загоны, которые всегда навевают на меня мысли о сельской местности. Еще бы пару свинок пустить и весь местный колорит передан.
