— Еще бы. Все готовы?
Получив подтверждение общей готовности, я скомандовал:
— Мурген, поезжай кругом, справа. Кентером. Как можно ближе к стене.
Он тронул коня. Мы с Госпожой поехали следом, в двадцати ярдах позади. Стоило коню моему сделать первый шаг, как две чудовищные вороны плюхнулись мне на плечи. Стая, поднявшись из-за холмов, принялась кружить над городом.
Мы подошли достаточно близко, чтобы заметить суету на стенах. И впечатляющие же то были стены! Чего никто не удосужился упомянуть — это того, что город выстроен на холме, возвышавшемся над равниной еще на сорок футов.
Судя по всему, здесь нам придется туго.
Со стены свистнули несколько стрел. Недолет.
Изощренность. Блеф. Мухлеж. Только так можно справиться с этими стенами, Костоправ.
Освобожденные пленники составили мне план города, так что о его внутреннем расположении я был подробно осведомлен.
Въездных ворот — четыре. К ним по четырем румбам компаса, словно спицы в колесе, подведены мощеные дороги. Ворота защищены препротивнейшими барбикенами и башнями. И еще — башни вдоль стены, для ведения продольного обстрела по всему фронту. Плохо дело…
На стенах было спокойно. Наблюдая одним глазом за нами, защитники их следили и за нашей ордой, все текущей и текущей из-за холмов. Наверное, гадали, откуда нас столько взялось.
К югу от Штормгарда нас ждал небольшой сюрприз.
Там располагался воинский лагерь. Большущий. Выдвинутый, наверное, ярдов на четыреста от городской стены.
— Ах ты ж…
Я заорал Мургену, предупреждая его об опасности.
Тот не расслышал. Скорее всего, намеренно, хотя этого я никогда доказать не смогу. Он пришпорил коня и направил его в промежуток меж лагерем и стеной.
С обеих сторон полетели стрелы. И чудесным образом попадали наземь, не причинив ему никакого вреда. Въезжая в брешь, я оглянулся.
Этот маленький засранец Гоблин стоял в седле, спустив штаны, перегнувшись пополам и тем самым демонстрируя всему миру, какого он мнения о Хозяевах Теней и их солдатах.
Естественно, неприятель обиделся, Небо, как поется в «шансонах», потемнело от стрел.
Я был уверен, что на сей раз судьба возымеет свое. Но мы ехали слишком быстро, и весь этот дождь из стрел упал позади. Гоблин издевательски заулюлюкал.
Это оскорбило кого-то покрупнее.
Молния, непонятно откуда взявшаяся, выжгла в грунте перед нами порядочную дыру.
Мурген перепрыгнул ее. Я — тоже, причем желудок мой подскочил к самой глотке. Я был уверен, что следующая молния уж наверняка поджарит кого-нибудь.
А Гоблин продолжал вовсю потешаться над незадачливыми штормгардцами. Из лагеря начали выезжать всадники. Они не представляли собою помехи — мы запросто могли уйти от них. Я постарался сосредоточиться на стене. Просто так, на случай, если удастся уйти отсюда живым.
Вторая молния сверкнула по моим глазам, однако также прошла мимо. Хотя мне показалось, что она изменила курс перед самым моментом удара.
Когда взор мой прояснился, я увидел громадного волка, несшегося справа от нас и мерившего землю прыжками, превосходившими и галоп наших скакунов. Старина Меняющий Облик… Вот кстати!
Еще две молнии прошли мимо. То-то садовник расстроится, когда увидит, как обошлись с его газоном. Завершив объезд города, мы устремились к нашему лагерю. Преследователи отстали и плюнули на свою затею.
Сходя с седла, Могаба сказал:
— Мы вызвали на себя огонь. Теперь мы знаем, против чего предстоит драться.
— Один из Хозяев Теней здесь.
— Может быть, еще один — в лагере, — сказала Госпожа. — Я чувствую что-то…
— А где Меняющий Облик? — Тот снова незаметно скрылся. Все только плечами пожали. — Надеюсь, он сейчас на их военном совете. Гоблин! Шутка была тупая.
— Ну еще бы! Словно лет на сорок помолодел…
— Мне бы его заботы, — проворчал Одноглазый.
— Что ж. Они знают, что мы здесь и нас следует бояться. Но похоже, ничего не предпринимают. Пожалуй, надо бы определиться, как их тут отпинать.
— Очевидно, они намерены драться вне стен города, — сказал Могаба, — Иначе того лагеря бы не было.
— Ага.
В сознании моем вихрем завертелись разнообразные штуки, трюки и стратегмы, словно я родился уже с сотнями таковых в голове.
— На эту ночь оставим их в покое. Утром поднимемся и построимся, однако пусть сами к нам идут. Где эти планы города? Я кое-что приметил…
Так мы проговорили несколько часов, а хаос лагеря все бушевал вокруг. С наступлением темноты я послал людей проделать кое-какие штуки и установить вехи для построения и ориентации легионов, а затем сказал:
— Не стоит слишком утруждаться. Не думаю, что они пойдут на нас, пока мы не подойдем под самые стены. Давайте выспимся. Утром посмотрим, как и что.
Множество глаз разом устремились на меня, а затем одновременно обратились к Госпоже. По лицам собравшихся прошла волна улыбок, и все удалились, оставив нас наедине.
Бадья со своими людьми отнюдь не валял дурака. Они отправились в холмы и отвели один из ирригационных каналов так, чтобы он снабжал лагерь водой. Я подсчитал в уме: если каждому по чашке, то нужно около двух с половиной тысяч галлонов. Считая и животных — три с половиной. Только чашки на каждого — мало. Уж не знаю, сколько воды нес тот канал, однако даром пропадало не много.
Да и рабочей силой разбрасываться не приходилось. Опальские ребята выкопали несколько прудов для хранения воды. Один, в сторонке, — для мытья. Я, как большое начальство, пролез без очереди.
Не успев обсохнуть, я удостоверился, что Могаба не забыл ничего. Что часовые расставлены, ограждения устроены, ночной порядок соблюден, Жабомордый не лодырничает, а отправлен хозяином на разведку. Все было хорошо.
Я мог отправляться на покой.
Наступила Та Самая Ночь.
Не в силах изобрести, чем бы еще заняться, я отправился к себе в палатку, достал план Штормгарда, снова внимательно — изучил его, затем взялся за переписывание Анналов. Работы с ними накопилось больше чем надо бы, но сами Анналы стоили трудов. Может быть, Мурген возьмет часть трудов на себя… Я сделал три с чем-то страницы и уже начал успокаиваться, думая, что она, может, и вовсе не придет. Тут-то она и вошла.
Она тоже успела вымыться. Волосы ее были влажными. Вокруг нее витал легкий аромат лаванды, а может лилий. Она была слегка бледна, и слегка дрожала, и как-то избегала встречаться со мной взглядом, и не знала, что надо сказать, что сделать теперь, когда она — здесь. Она застегнула клапан палатки.
Я закрыл книгу. Отправил ее в окованный бронзой сундук. Закрыл чернильницу. Почистил перо.
