Разор выхватил меч и пустил его пологой дугой, метя в шею Кита. Но даже при свойственной инвестигатору быстроте он не смог застать Саммерайла врасплох. Меч Кита оказался точно в нужной точке, чтобы отбить удар Разора, будто он давно уже знал, что именно Разор сделает. Может быть, он и знал. Ведь не зря же он носил прозвище Малютка Смерть. Они отскочили в стороны и настороженно закружили друг возле друга – двое опытных убийц сошлись наконец в поединке, чтобы решить, кто же из них лучше. Мечи их сталкивались, разлетались, рассыпались каскадами ударов и защит. Разор был инвестигатором, с детства обученной безупречной машиной для убийства в интересах императрицы. Кит Саммерайл, Малютка Смерть, был прирожденный психопат, гений фехтования и убийства, который перебил всю свою Семью просто ради процесса. Два человека, называвшие Смерть своей госпожой, и оба не знали ни пощады, ни милосердия. В конце концов талант победил обучение, когда Кит втянул Разора в столкновение корпус к корпусу, улыбнулся ему поверх скрещенных мечей и свободной рукой всадил ему кинжал в ребра. Разор изумленно взглянул, будто не мог поверить, что случилось, сила ушла из его ног, и он рухнул на колени. Кит наклонился и всадил кинжал глубже. Разор выронил меч, но встретил взгляд Кита, не мигая, и даже сумел усмехнуться презрительно.
– Ты меня победил только потому, что я постарел и потерял быстроту, мальчик.
– Нет, – ответил Кит. – Я тебя победил потому, что тебе было не все равно, будешь ты жить или умрешь. А меня это никогда не интересовало. А теперь заткнись и умри. У меня тут дела намечаются.
Он еще на дюйм вдвинул кинжал, и свет покинул глаза Разора. Он упал на спину и больше не шевелился. Кит подождал последнего вздоха умирающего врага, потом коротко улыбнулся, вытащил кинжал, встал и кивнул Оуэну:
– Дэвида убила Империя, а не я. Он был моим единственным другом за всю жизнь. Кажется, я снова примкнул к Восстанию.
– Почему ты думаешь, что там нужен такой псих, как ты? – спросила Дженни.
Кит приподнял бровь.
– Чья бы корова мычала... Нет, они меня возьмут обратно. Такие, как я, вам всегда будут нужны. Человек, согласный делать грязную работу, от которой отказываются другие. А мне все равно. Я – убийца, и я там, где убивают.
Лайонстон медленно подняла руку и поправила длинную светлую прядь волнистых волос. Глаза ее смотрели дико и странно, а губы вытянулись в ниточку.
– И никто не защитит свою императрицу в час нужды? Неужто не осталось ни единого верного подданного?
– А, черт! – Драм выступил вперед. – Я так думаю, что есть еще и я. – Он встал между Троном и мятежниками. – Я принадлежу тебе телом и душой, Лайонстон. Ты дала мне жизнь. Дала все. И если моя жизнь будет короче, чем у других, так она точно будет не скучной. – Он усмехнулся Оуэну: – Я хорошо развлекся на Виримонде, Дезсталкер. Твои крестьяне бежали передо мной, а я косил их, как траву, и шел по их трупам. Я втаптывал пролитую кровь в распаханную землю и смотрел, как горят города на рассвете. Я сожрал твой мир и выплюнул обратно, Дезсталкер, и каждую минуту наслаждался. Я – Драм, Душегуб, непобедимый. Когда я убью тебя и твоих друзей, я поведу силы, которые погонят восставший сброд обратно в сточную канаву, где ему и место. У вас нет ни одного шанса. Вы – сброд, нижайшие из низших, грязь под сапогом. Выходи, Дезсталкер, и я отрежу тебе твою глупую голову и насажу на пику.
– Черт побери! – сказала Хэйзел. – Он еще больше любит произносить речи, чем ты.
– Ничего страшного, – ответил Оуэн. – Сейчас я его остановлю.
– Нет, – сказал Джиль Дезсталкер и положил руку на плечо Оуэна, останавливая его. – Этот – мой.
Он шагнул вперед, и Драм встал в боевую стойку, меч наготове. Джиль покачал головой.
– Любительщина. Ты не Драм, кто бы ты ни был. Драм был моим сыном, и я сделал из него такого фехтовальщика, каким тебе не быть никогда. Я убил его там, на Хэйдене. Когда я вошел сюда и увидел тебя, стоящего у Трона, я понял, что мне придется сделать это еще раз. Убийство сына чуть не убило меня самого, но убить клона – это мне будет просто.
Драм посмотрел на него странным взглядом:
– Ты – мой отец? Я не знал. Лайонстон никогда мне не говорила. Я не знал, что у меня есть Семья. Ты хочешь сказать, что я тоже Дезсталкер?
– Нет, – бросил ему Джиль. – Ты всего лишь клон.
– Погоди! – сказал Драм. – Нам надо это обсудить...
– Нечего тут обсуждать, – перебил Джиль. – Ты не мой сын. Ты даже не человек. Как ты смеешь носить лицо моего сына?
Он поднял дезинтегратор и выстрелил Драму прямо в лицо. Взрыв энергии оторвал голову клона от тела, которое грудой свалилось на пол. Лайонстон в изумлении глядела на Джиля. А он холодно ей улыбнулся:
– А чего ты ждала? Еще одной дуэли? Еще одно дело чести, решаемое звоном мечей? Это уже было. А здесь была грязная работа – убрать отброс, которому вообще не надо было существовать.
Он повернулся, рукой сделал останавливающий жест Оуэну, который шел к нему, и отошел чуть в сторону, чтобы побыть наедине с собой. Лайонстон безмолвно сидела на своем Троне, глядя на обезглавленное тело у своих ног. Капитан Сайленс и инвестигатор Фрост переглянулись:
– Кажется, дело решать нам, инвестигатор.
– Не в первый раз, капитан. Сайленс кивнул Лайонстон:
– Мы прошли через многие изменения, Ваше Величество, хотели мы того или нет, но наша верность всегда была вне сомнений. И если мы и держали свои способности в тайне, то лишь затем, чтобы лучше служить вам. Давай, Фрост, еще раз вырвем победу из зубов поражения. – Он улыбнулся Оуэну и Хэйзел: – А с вами у нас ведь еще дело не кончено, помните?
– Чертовски верно, – сказала Хэйзел, помахивая мечом, как кот хвостом.
– Папа... – начала Дженни.
– Извини меня, – прервал ее Сайленс. – Это вопрос долга. А свой долг я всегда знал.
– Черт побери, у нас нет времени для всех этих поз! – раздраженно сказала Руби Джорни. – Когда я захочу смотреть фехтовальные спектакли и дуэли, я пойду на Арену и сяду в удобное кресло с банкой пива и пакетом соленых орешков. У нас тут Восстание или что? Только время теряем на ерунду вместо более важных вещей, например сбора добычи. Выше голову, Лайонстон! Джиль все очень верно объяснил.
И она подняла дезинтегратор и выстрелила в императрицу. Но еще когда она прицеливалась, Стелмах крикнул что-то неразборчивое и бросился между ней и императрицей, и взрыв энергии пришелся ему в грудь. Ему сразу оторвало правую руку, правая верхняя часть груди испарилась, и он со стоном свалился к подножию Трона. Сайленс и Фрост сразу оказались возле него, но ясно было, что офицер безопасности уже умирал. Он протянул уцелевшую руку Сайленсу, и тот крепко сжал ее двумя своими.
