— Утрите слёзы, — ласково попросил он.
Она не двигалась, напряжённо вглядываясь в его лицо.
— Утрите слёзы и успокойтесь, дитя моё. Бог милостив и простит Вам мимолётную слабость плоти. Козни дьявола ввели Вас в заблуждение, но в Вашем возрасте это простительно. Стойко боритесь с происками Врага — и обретёте спасение. Прочтите десять раз покаянный псалом, поститесь до Троицы, избегайте всяческих увеселений, ибо они есть паутина дьявола, каждый день читайте молитвы и просите Господа нашего наставить Вас на путь истинный. А теперь ступайте. И да прибудет Бог в Вашем сердце!
Мэрилин вздрогнула и запахнула котту. Выпрямившись, она бросила на него взгляд исподлобья и шипящим шёпотом спросила:
— А сами Вы тоже читаете покаянные молитвы, святой отец?
— Как и все, дочь моя.
— Только они доставляют Вам больше удовольствия. — Мэрилин с усмешкой покосилась на Часослов и нарочито медленно, гордо, как человек, которому нечего стыдиться, вышла вон. Знала ли она о гвоздике?
* * *
Отряд Оснея обосновался в деревушке посреди болотистой равнины, поросшей редкими деревцами. Дела пока не было, поэтому лучники и арбалетчики проверяли тетиву и спусковые механизмы, свободные от дозора солдаты либо шатались по деревне, строя глазки приглянувшимся крестьянкам, либо пьянствовали, слуги поили и скребли лошадей, собирали ветки для костров.
За неимением таверны рыцари и оруженосцы попивали эль на улице. Они уже порядком напились, поэтому разговор заметно оживился.
— А как там наши войны против неверных? — поинтересовался один из "вечных" оруженосцев. — Надеюсь, мы не отдали им Гроб Господень?
— Не давайте ему больше эля, сеньоры! Уилфред в стельку пьян, — хохоча, крикнул его сосед. — Святая земля принадлежит нечестивцам. Нет больше славного Иерусалимского королевства…
Так завязалась беседа о событиях столетней давности.
— А давно ли бесстрашный Ричард вёл нас на Аккон? — с сожалением и досадой спрашивал кто-нибудь.
— А какие богатства ожидали нас на Востоке! — вторил ему другой, плеснув в кружку ещё горячительного. — И где они теперь, где наши кровные богатства? Неужели Господь любит сарацинских собак больше нас?
— Где наше богатство, кровь Христова? Где наши товарищи, которые принесли язычникам знамя Христово? Их убили, убили, сеньоры! — Он с чувством воздел руки к небу. — Убили христиан!
— Святая Земля… Мы лили в неё золото, будто в бездонную бочку.
— Вы про налоги, которые росли, как стены башен во время войны? — вступал в разговор новый собеседник. — Хорошо нас потрясли шерифы и церковники! Так трясли, что наш брат бежал к поганым крысам-ростовщикам.
— Много же их перерезали! — Кто-то довольно крякнул. — И поделом. Шелудивые псы заслужили смерть. Будь моя воля, всех бы перевешал. Христопродавцы! Они с радостью поменяют свою душу на тридцать серебряников!
— Крест Господень, их души еще до рождения забрали черти! Клянусь всеми кругами Ада, в убийстве еврея нет ничего позорного! Они были изгнаны Богом для того, чтобы мы смотрели на них и помнили, до чего может довести жизнь без Господа в сердце.
— И то верно! — подхватил ещё один. — В Страстную неделю мы вспоминаем, что они ратовали за распятие Христа. И вечно будут искупать свой грех, живя в грязи и горя в Аду.
— Заткнитесь, проповедники! — остудил их религиозный пыл человек с проседью в волосах. — Хватит поминать подлых! У нас и без них осталось чёртово наследство от Святой земли.
— О чём это Вы?
— О тамплиерах и прочей дряни. Сначала эти лисы ухаживали за больными, совмещали меч с молитвой. А между делом набивали сундуки деньгами, особенно храмовники.
— Что верно, то верно! — послышалось со всех сторон. — Они в золоте купаются!
— Недавно один явился к моей сестре и потребовал денег.
— И она дала? — укоризненно присвистнул рыцарь, говоривший раньше о непомерно больших налогах. — Ясное дело — женщина, а по сему — дура!
— Дала она, как же! — с гордостью ответил седобородый. — Свояк прогнал его в три шеи, да ещё собак науськал.
— Эх, меня война вконец разорила!
— Да, утяжелить бы карманы женитьбой! Только где ж найти богатенькую невесту?
— Нашёл же Леменор и, представьте, у себя под боком! — ловко вставил слово Клиффорд де Фарден.
— Повезло ему! Когда только успел?
Фарден многозначительно возвёл очи горе.
— Верно говорят, судьба несправедлива, — хмыкнул седобородый.
Они на время замолчали, потягивая из кружек эль.
— Не расскажите нам о Вашем братце, сэр Эдвард? — толкнул соседа в бок дородный барон. — Я слышал, — с улыбкой добавил он, — сэр Эдгар немного напроказил.
— Да уж! — вздохнул его собеседник. — Он успел обокрасть два монастыря и обесчестить минимум две дюжины женщин.
— Занятно! Кто же эти счастливицы?
— Крестьянки, монашки и дочь шатлена.
— Ну, с первыми-то всё понятно, а как к его коньку попали другие?
— Я же говорил, он ограбил два монастыря, — с досадой ответил сэр Эдвард. — Один из них был женский.
— Вот те раз! Силён Ваш братец! Сразу две дюжины! Пью за достопочтенного Эдгара Брандта и его ретивого конька! Ну, а как же другая? Та, которая дочь шатлена.
— Отстаньте, Мертон! — буркнул рыцарь. — Если Вам так интересно, расспросите Эдгара о том, как он опустошил кладовые несчастного шатлена и вдоволь позабавился с его дочерью на постели убитого им хозяина. Девчонка слишком громко кричала, поэтому к вечеру, когда она надоела даже солдатам, её отправили вслед за отцом.
Человек, пивший за здравие Эдгара Брандта, поднялся и, шатаясь, побрёл к воротам, напевая: "У Дорис моей щёчки, как розы, а ротик сладок, как мёд…".
* * *
Марта вздрогнула от крика ночной птицы и быстро перебежала полосу света от догорающего костра. Она изменилась, похудела, и от этого как будто стала выше; глаза на фоне бледной кожи казались больше, чем прежде.
Марта осторожно подобрала юбки и на цыпочках прошла мимо храпевшего часового. Она научилась ступать почти бесшумно; даже снег не скрипел под её башмаками. Незамеченная, Марта один за другим крадучись обходила дворы.
Её настойчивость была вознаграждена: она с трепещущим сердцем смотрела на буланую лошадь с большой белой отметиной на морде. Марта на цыпочках подошла к ней и, погладив по лбу, внимательно осмотрела попону. На ней были его цвета.
Молодая женщина взобралась на чурбан и, расшатав, выставила раму. Она вгляделась в лица спящих, озарённые тусклым светом свечного огарка. Их было двое, но барона Фардена среди них не было.
