— А черт, давай направо, — бобер указал в ответвление от основного коридора тонущее в полумраке, где единственным источником света были широкие бойницы окон, — там моя спальня.
— Зачем? Ты мне покажешь свою коллекцию похищенных женских трусиков, нэ?
— Нет, нету у меня такой коллекции! — горячо зашептал советник, и, как привиделось Джин, покраснел, — мои покои смежные с покоями Бальдера, можем, если что перебросить тело через балкон. О Знаки, что я несу! Изобретаю план, как мне спрятать своего покой… — слово, точно кость, застряло в его глотке, — друга.
— Только не ной, — цыкнула Джин, замечая, как плечи советник задрожали, а слезы ручьем полились по щекам, — хотя бы не громко.
Час от часу не легче. В основном из-за веса Бальдера, который с каждой секундой становился все тяжелее и тяжелее. Хотелось его бросить в блеклом оранжевом свете пронизывающим витражи и отдохнуть, вытянув ноги. Желательно сделать это подальше отсюда, например на пляже. Но, если оставить все как есть и сдаться, то Джин может оказаться на пляже гораздо раньше. Распухшая от воды и покрытая илом. Ее передернуло.
— А что там горит? — все же свет проникающий внутрь был не лунный.
— Восковое дерево, — Орн указал на торчащее посреди сада дерево, белое и будто живое. Скорее всего, это была игра света и тени на текущем по стволу воске, — каждую пасмурную ночь зажигается. Само. Лет двести точно, насколько мне известно.
Джин слышала о нем мельком в борделе, но думала что это россказни местных или сильно преувеличенная действительность. Интересно, в этом месте все такое странное? Странные руны на стене, гудящий каждую ночь дворец, а теперь и дерево, которое горит, но не догорает. Какие еще чудеса принесет сегодняшняя ночь? Только, пожалуйста, пусть чудеса будут приятные, типа воскрешения короля, например.
Звук выбил ее из калейдоскопа мыслей. Они замерли как вкопанные. Оба старались не дышать, не моргать и если бы они могли заставить сердце так бешено не стучать, а смолкнуть на мгновение, они бы это и сделали. Потому что услышали громкий вздох, мощный такой, грузный, полный удовлетворения. Будто их только что застукали. Но звук шел не сзади, а из одной двери, скрывающейся в алькове коридора.
— Виолетта? — Возмущенно прошипела Джин, из любопытства припадая к двери, — ах ты кобыла драная.
— Что еще за Виолетта? — прошептал Орн, пытаясь углядеть, что же происходит по ту сторону замочной скважины.
— Певица из нашего кабаре, говорила, что никогда не будет шлюхой и кричала громче всех, что наше кабаре никогда не станет притоном, а сама вон, погляди.
— Ого, — протянул советник, наблюдая, как Трясучка лихо использует четки не совсем по назначению, — а у кардинала есть еще порох в пороховницах.
— У него и дерьмо в дряблых ягодицах тоже есть, — девушка ткнула увлеченного советника и потянула его за шкирку, — шевелись давай.
Все же король легче не становился, а сколько еще предстояло идти одному бобру известно. Подул ветерок навевая запах ночи, его вой тихим эхом раздался в стенах дворца. И все вновь опустилось в безмолвие, только одинокие мотыльки шелестели своими крыльями и бессмысленно бились об витражи окон.
— Мы пришли, — тяжело дыша произнес он, — мои покои.
Вот он поближе жить не мог? Джин мечтала избавиться от ноши и перевести дыхание, и желательно помыться в бадье. В горячей воде с пенкой и пинтой эля в руке. Сейчас хотелось именно крепкого пивка. Она провела языком по стянутым от сухости губам, и сплюнула вязкую слюну на алую половицу. Ничего личного, просто ритуал на удачу, так сказать. Она им сейчас понадобится.
Едва переступив порог, взмокшая от пота Джин вылезла из-под руки короля. Ладонь Бальдера коснулась ее лица. Холодная, мокрая, липкая и безжизненная. Не имевшая ничего общего с той теплотой и похотливой нежностью, когда он ее обнимал. Стало не по себе.
— Думаю, стоит дождаться Эрсуса, — Орнот потянулся и похрустел костями, а затем печально посмотрел на лежащего на полу Бальдера, — прости меня, дружище.
Края его распухших век наполнились слезами, Джин не могла представить, что он чувствует. И никогда бы не хотела это почувствовать.
Комната советника не шла ни в какое сравнение с той убогой комнатушкой, в которой располагалась Джин. Интерьер богато украшен, по всем канонам современной моды. Кровать с четверкой резных столбов от пола до потолка, выглядела такой мягкой, что того и гляди, в ней можно утонуть. От удовольствия. Слева от нее комод и письменный стол огарком свечи над ним. На нем были раскиданы куски сангина и бумагами испачканные в лужице чернил, капающих с края. А совсем в углу комнаты, там, где располагалась бадья, выстроились шкафы: посередине платяной, а охраняли его — книжные. Стеллажи пестрели самыми красивыми переплетами, какие она когда-либо видела в своей жизни. Эти книги не навевали скуку и приступ нестерпимой зевоты своим видом, наоборот они кричали следовать за ними в бесконечно увлекательное приключение. И пахли они кожей, а не мерзкой пылью. Вся комната источала аромат свежести и чистоты. Фрид бы здесь точно разгулялась, распихав по карман все, что не приколочено. А что приколочено, отодрала бы с полом.
Справа от кровати, открывался вид на шикарную террасу балкона с парой стульев, прикрытую шелковыми шторами. Диск расписного ковра располагался в центре помещения, а на нем высился уютный столик, груженный разнообразными фруктами: Груши, бананы, манго, апельсины, виноград, и конечно же они, её любимые — яблоки.
— Можно? — спросила она после того, как зеленое с румяном яблоко очутилось в ее ладони.
Орнот кивнул, обходя комнату из стороны в сторону, то и дело заглядывая под кровать. Видимо боялся засады или типа того.
Но какое ей дело до его паранойи, когда зубы щекочет нежная кожура, податливо лопающаяся под натиском зубов. Жгучий сок заполнил рот, удовлетворяя и жажду и голод, снимая ту обременяющую усталость, что волочилась за ней с самого утра. Сладкий, как жизнь, о которой она мечтала.
— Твою мать! — Джин чуть не поперхнулась яблоком, от внезапного вопля советника.
— Я шуть не ждохла, — девушка согнулась пополам и откашлялась, выплевывая застрявший в горле кусок, — че ты так орешь?
А орать было с чего. Паранойя не подвела Орнота, возле него валялось новое тело, выпавшее из шкафа.
— Кто это, черт возьми? — заскулил Орн, отползая в сторону.
— Декстер? — Джин глазам поверить не могла, но это был он. Капитан отдела шифров дрых как портовая шлюха на утро после прибытия каравана. То есть как убитый и в обнимку с литровой бутылкой сивухи. Пустой разумеется.
— Ты его знаешь? Это твой ухажер? Сообщник? Убийца?!
— Тише ты! — девушка заткнула советника, пока тот не приплел ей еще уйму заговоров и грехопадений, — всего лишь клиент. Из этих ваших шифров.
— Он, — Орнот указал трясущимся пальцем на пьяницу в отключке, — он от Мартина, да? Нам конец, нам точно конец, — бедняга схватился за голову и закачался на месте, — он все знает, он наверняка уже поймал Эрсуса, а его послал за нами. Нужно бежать, бежать из страны.
Хорошая мысль, жаль поздно пришла.
— Заткнись, долбанный нытик, — Джин от души врезала пощечину невротику, — ты не видишь, что этот парень пьяный в говно, нэ? Он сейчас член то свой поймать не сможет, не говоря уже о нас.
Как бы в подтверждения ее слов, Декстер смачно всхрапнул и потянулся, подминая под себя край мехового ковра.
— Да, ты права, — советник потер ушиб, и кое-как встал на ноги, — нужно убрать его.
— Куда?
— Не знаю, скинем с балкона?
— Ты совсем больной?
— А что?! Я хоть предлагаю какие-то варианты решения проблемы. Что он вообще здесь делает?
Действительно, какого дьявола Декстер забыл в покоях советника короля, да еще и в столь неоднозначном месте как шкаф. Хотел устроить вечеринку-сюрприз?
— Лучше помоги оттащить Бальдера на балкон, до того как Декс проснется, — судя по всему, он проснется послезавтра, но тянуть кота за яйца все равно нельзя.
