— Э… Э, ты чего делаешь? — заволновался пузан. Ну-ка, отпусти. Хватит баловать, тебе говорю.
Он попытался вырваться и разжать мою руку. Но я чуточку направил в нее энергии, а потом с интересом наблюдал за его потугами вырваться.
Уйти от меня он мог только без бороды. Толстяк никак не ожидал такой силы от худого подростка. Как он ни бился, но даже мою руку не мог оторвать от стола. А когда он увидел, что я достал кинжал, то обмочился и тихо завыл.
— Вот скажи мне, — спросил я его очень добрым голосом. Зачем тебе голова, если ты ей не можешь пользоваться? Давай я ее отрежу. Поверь, тебе будет легче жить. Ты веришь мне? — ласково спросил его я.
— Верю, барин! Истинно верю! — забложил мужик, уже мало понимая, что я ему говорю.
— Ну, вот сейчас и проверим. Ты не дергайся, хорошо?
— Не надо, ваша милость. Ради детишек прошу, не надо, — рыдал он. — Предками вас заклинаю. Всю жизнь за вас молиться буду, — причитал бородач.
— Ну, хорошо, — согласился я, отпуская бороду. Он сел на лавку, не веря своему счастью. Прекрасно, клиент дозрел. И я спросил:
— Ты хотел коней купить, уважаемый?
— Нет, нет ваша милость.
— Нееет? — тон мой мог заморозить море.
— То есть да, барин.
Зал потихоньку заполнялся, и посетители с интересом прислушивались к нашей задушевной беседе.
— Вот же, — весело сказал я. Можешь, когда хочешь.
— Да, барин, могу, — закивал он головой. А чего могу Ваша милость? — он не знал уже что говорить.
— Как чего? Головой качать. Ты, наверно, Хряк-лошадник?
— Так и есть, ваша милость. Хряк-лошадник.
— Ну, вот и славно. Две лошади, два седла твои, цена — 20 золотых корон за лошадей и по 2 золотых за каждую сбрую. Всего с тебя 24 золотых.
Услышав запрошенную цену, посетители широко раскрыли рты. Красная цена нашим лошадкам — 8 золотых. Еще по 10 серебрушек за сбрую. Память паренька полностью заняла свое место и стала моей. А моя память, то вглубь и растворялась на каких-то слоях сознания. Зато проявились гены наших общих с Ирридаром предков купцов. Которые не упускали возможности содрать три шкуры с любого, коли позволяли обстоятельства.
— Деньги принес? повысив голос, — властно спросил я.
Хряк испуганно сжался.
— Не извольте беспокоиться, барин, все здесь, — и подал мне кошелек.
Я высыпал монеты на стол, отсчитал 24 золотых. Остальные всыпал в его кошель и вернул.
— Зачем лишнее отдавать, — пожурил его я. Все, как и договорились. Мне чужого не надо.
На этих словах кто-то из посетителей «хрюкнул», но на него сразу зашикали. В зале установилась тишина.
— Ну что поздравляю вас, рен[17], с удачной сделкой. Кони — ваши, потом заберете на конюшне, — сказал я.
— Я могу идти? — затравленно спросил лошадник.
— Конечно, нет, — сурово ответил я. Между нами вопрос чести.
Я выпрямился, гордо выпятив подбородок.
— Ты, рен, оскорбил дворянина. Знаешь, что за этим следует? Я вовсю вживался в новую роль и отдавался ей без остатка.
— Помилуйте, милорд, — опять заблажил он.
— Не перегибай, — строго сказал я. Ты — не мой холоп, а я не твой господин.
— Значит так, Хряк, жалко мне твоих детей. Сиротами вырастут, по миру пойдут. Я этого не хочу. Через пять ридов здесь должны лежать 50 золотых, — указал я на стол. Если не будет, я доем свой завтрак, а потом пойду и сожгу твой дом вместе со всеми.
— Да ты такой. Ты сможешь. — Задумчиво протянула Шиза.
Клиент проникся!
— Но я хочу проявить к тебе милость и показать свою доброту. Пшел вон! — дал я команду, подкрепив ее посылом страха.
По-поросячьи взвизгнув, Хряк помчался на выход, словно стадо откормленных свиноматок.
А я сел и с прежним удовольствием продолжил свой завтрак. Вокруг меня образовалось пустое пространство. «Ну и ладно», — подумал я.
Скоро пыхтя, как паровоз, весь в поту залетел в зал лошадник и, не сбавляя скорости, подбежал ко мне, рухнул на колени и подал кошель.
— Вот, ваша милость, простите, я виноват.
Небрежно кинув кошель Хряка себе в сумку, махнул ему рукой:
— Свободен. И уже в след:
— Коней не забудь, лошадник.
— И так. Это твой первый, относительно честный заработок. Поздравляю! Ты только, что сдал тест на профпригодность. Ни кто не усомнился в твоей дворянской природе. — Подала голос Шиза.
Зак прибыл на постоялый двор следом за Хряком-лошадником. Сюда он приходил часто и всегда пораньше. Выбрать место, перекусить и приготовиться слушать.
Постоялый двор Руха находился на перекрестке северного торгового тракта и был местом очень оживленным. Кого только здесь можно было не увидеть: едущих по своим делам аристократов, наемников (здесь они могли получить контракты), купцов, снующих по всему Вангору.
Зак служил своему хозяину — местному Барону Ярри тан Шарду, который по совместительству был префектом округа. В округ входила часть земель провинции Азаран и часть северного торгового тракта, вместе с постоялым двором Руха.
Префекты были блюстителями закона в своем округе. Эту должность Барон купил недавно, подмазав нужных людей в канцелярии наместника провинции Азанар.
Тан Шарду серьезно отнесся к своей должности. Он рьяно принялся наводить «законность и порядок» на своей территории. Из выловленных разбойников он собрал шайку, которая подчинялась только ему. С ее помощью и со своей дружиной перехватал и казнил тех, кто промышлял, не платя ему отступные. Так он поймал Зака, который был наводчиком в одной из банд.
Теперь Зак собирал сведения для Барона. Бывший разбойник обладал способностью сливаться с окружением. Его видели, но не обращали внимания. Зато сам Зак все хорошо слышал и видел.
А сейчас перед ним происходил спектакль под названием «Отбери монетку у ребенка», только вот теперь ребенок отбирал деньги у взрослого мужика.
Зак — дитя криминального мира, видел, такие представления много раз в своей жизни. Но такой мастерский развод, как это делал подросток-аристократ, он наблюдал впервые. Будучи натурой авантюрной, Зак решил присмотреться к этому очень способному молодому тану. Благородное сословие он не любил всей своей подлой душой.
«Может, удастся пощипать этого высокомерного дворянчика, который так ловко облапошил Лошадника», — стал раздумывать Зак.
Тан тем временем доел свой завтрак, позвал подавальщицу и, к великому удивлению Зака, дал той золотой. «Так он еще и очень богат, раз разбрасывается такими деньжищами», — пораженно размышлял соглядатай.
На золотой деваха могла прожить трик, если сильно не тратить. И решимость прижать мальца у него окрепла.
